Страница 11 из 12
А где ее плащ?
Она еще раз оглядела крыльцо. Заглянула в дом. На вешалке нет, на тумбочке в коридоре тоже. Может, в шкафу? Или на диване в гостиной? Или Полуянов куда-то сунул? Нет, не видно.
Опять вышла во двор, огляделась. Нету. Неужели украли? Но кто и как?
Забор – метра два, калитка и ворота были заперты. «Может, я его в машине забыла? Димке позвонить, спросить? Нет, Надя. Не дергай ты его. Здесь твой плащ был. На крыльце».
Она подошла к забору. Встала на бетонное основание и на цыпочках легко дотянулась до верхней кромки. Попробовала подтянуться – почти получилось. Да, не преграда для любого, кто чуть более тренирован.
Досадливо спрыгнула на землю. Вот тебе и мирный, дружелюбный поселок! Трех дней здесь не прожили – уже украли вещь. От «Максмары». А что дальше будет? Вломятся в дом?!
Настроение мгновенно испортилось. Да еще с соседнего участка вдруг раздалось отчаянное кудахтанье. Вопль, визг. Потом, кажется, свист топора (Надя зажала уши). Увидела: из сарая за забором, взрывая лапами мокрый гравий, в панике выскочили две аккуратные белые курочки. Потом показалась хозяйка. В руке и правда топор. Она что, будет и им головы рубить?! Прямо тут, во дворе?
Митрофанова бросилась к дому. Но на пороге не удержалась. Притормозила, рассмотрела даму как следует. Вот это персонаж – только в фильме ужасов сниматься!
Очень светлая кожа неестественно гладко облегает полные щеки. Глаза подтянуты к вискам, словно скотчем. Губы пухлые, щедро подкачаны силиконом. И – внимание! – в крови. По шее тоже красная жижа течет.
Надя тихонечко отворила входную дверь, но скрыться не успела. Бабища отшвырнула топор, кинулась к забору, что разделял их территории, и заорала голосом унтера Пришибеева:
– Ты кто такая?! Что на чужом участке делаешь?!
Надя психанула:
– Орать на меня не надо!
– Да ты как разговариваешь! Воровка! Шваль! Гнида лобковая! – дама начала надуваться, будто индюшка в предчувствии драки. – Да я тебя сейчас на десять лет закрою! У меня муж – генерал ФСБ!
И сосисками-пальцами выхватила из кармана шелкового халата с драконами мобильник в красном, кровавом корпусе.
– Э… – Митрофанова растерялась. – Я вообще-то соседка ваша новая. Мне Кирилл Юрьевич Рыбаков этот дом завещал.
– Тебе?! – тетка раздулась еще больше. – А с какой стати тебе? Кто ты вообще? Риелторша черная? Или любовница его?
Наде стало смешно.
– Мужу своему позвоните. Пусть он по базам ФСБ проверит.
– Ты… Да как ты смеешь?!
Белые курочки наконец прекратили лихорадочно носиться по участку. Жались у дальнего угла забора, просительно поглядывали на Митрофанову – спаси, мол, нас!
– Давайте не будем ссориться, – миролюбиво произнесла Надя. – Я здесь абсолютно на законных основаниях.
Повернулась и пошла к дому.
И услышала в спину, очень отчетливо:
– Главная здесь я. А ты никто. Ноль.
Резко обернулась.
Тетка, так и не вытерев с подбородка кровавых разводов, стояла на прежнем месте и гаденько улыбалась.
«Надя, стоп! – приказала себе Митрофанова. – Ссориться ты все равно не умеешь. Вот и не берись».
Прибавила шагу, вошла в дом, захлопнула дверь. Взгляд упал на отцовское творчество – стихи лежали в коридоре на тумбочке:
Меж двух огней, гиен и змей…
Кажется, Надя понимала, о ком здесь речь. Две отвратительные соседки.
Одна – демонстративно не здоровается. Вторая – пьет куриную кровь и закатывает скандалы. Еще и плащ украли. Как там в стишке? «Мой личный ад»?
И мигом пропало очарование. Может, и не выпалывать одуванчики? А продать отцовское наследство – и купить дачу в более дружелюбном месте? Не зря говорят: ничего хорошего даром не достанется.
Савельев позвонил без четверти двенадцать. Голос виноватый (для правоохранителей наших почти немыслимо).
– Дим, ты выехал уже?
– Подъезжаю, – соврал журналист.
На въезде в столицу он все-таки попал в пробку и теперь опаздывал на добрых сорок минут.
– Прости, Полуянов. Сегодня я никак не смогу.
– Тогда вы мой должник, – не растерялся Дима.
– Надейся, – усмехнулся Савельев.
И бросил трубку.
Дима почти не обиделся. Журналисту ни на кого обижаться априори нельзя. А на полковника полиции – тем более.
Познакомились они с Савельевым много лет назад. Оба тогда были молодые, наивные, наглые. Карьеру мечтали сделать. Молодой опер (в то время лейтенант) нынче подобрался к власти куда ближе, чем Дима. Носил погоны полковника, оброс связями, сидел на Петровке.
И мог, мог бы хоть за час позвонить! Дима бы тогда на даче остался. А что ему теперь делать? Разворачиваться и ехать обратно к Надюшке? Но он уже сквозь основные пробки пробился, к Третьему кольцу подъезжает. Глупо гонять туда-сюда. Лучше дома поработать спокойно.
Едва повернул к ВДНХ, позвонила Надежда:
– Дим, у тебя еще встреча не началась?
– Пока нет, – он не стал вдаваться в детали.
– Слушай, а у меня тут такое!
И начала причитать: плащ пропал, с соседкой поругалась.
– И еще Библию ты забыл, мне теперь ее в электричке везти! Или тут оставлять. Еще страшнее!
Полуянов снисходительно усмехнулся: истинная женщина. Информации, как всегда, полно, и все в кучу. Но было приятно, что только он (и больше никто!) может эту ситуацию разрулить.
Дима и разрулил:
– На плащ наплюй, куплю тебе новый.
– Нет таких в продаже! Он из старой коллекции!
– Не волнуйся. Найду, – опрометчиво заверил Дима. И продолжил раздавать указания: – Библию на дно сумочки положи, спокойно вези и не дергайся. Про соседку неадекватную тоже все выясню. Фамилию узнала?
– Да, – гордо отозвалась Надюшка. – Лана Сумцова. Какая-то крутая. На пальце бриллиантище. И «Мерседес» новый во дворе.
– И кур сама режет.
– Не просто режет – кровь их пьет!
Дима еле сдерживался, чтоб не заржать. Но сказал серьезно:
– Не волнуйся, Надюшка. Приструним мы гражданку Сумцову.
Положил трубку – и немедленно выбросил митрофановские смешные проблемки из головы. Сейчас главное – благотворительный фонд.
Приехал домой, даже кофе не попил, сразу кинулся за компьютер.
Первым делом открыл блог, посвященный Юре Горелову. Со вчерашнего дня ничего не изменилось. Куча вопросов в комментах: «Как вы? Где? Как себя мальчик чувствует?» И ни единого ответа. Хотя раньше здесь и менеджеры благотворительного фонда регулярно отмечались, и родители подробно отчитывались чуть не о каждом прожитом дне.
Ладно, а что на сайте «трех Д»? Глупое, на самом деле, название. Ненужные ассоциации вызывает. Делай Детям Добро. Дай Дорогу Дураку. Или просто: Дураки. Дураки. Дураки. Трижды. Мы все, кто мошенников кормит.
Тишина, конечно, на сайте. Хотя Юрина фотография по-прежнему висит. И реквизиты банковские остались.
Дима – уже по памяти – набрал номер фонда.
Занято. Наглухо.
Поставил на автодозвон. Сварил кофе. Выпил. По-прежнему короткие гудки.
Дима хмыкнул, выключил мобильник – и позвонил с городского.
– «Делай детям добро», слушаю вас! – тут же отозвалась секретарша.
Полуянов постарался изменить голос:
– Я переводил деньги на лечение Юры Горелова, хочу узнать, как у него дела.
– Мальчик в Германии, проходит лечение в клинике, доктор Штраубе надеется на ремиссию, – заученно оттараторила девушка.
– В какой именно клинике он находится?
– Это закрытая информация. Спасибо, что беспокоитесь. Не переживайте, ситуация под контролем.
И бросила трубку.
Дима позвонил снова. Короткие гудки. Похоже, телефоны, с которых задают неудобные вопросы, сразу вгоняют в черный список.
Он вернулся на сайт Юры Горелова и открыл страничку с биографией мальчика. Обтекаемо все написано – будто специально. «Один из городков Владимирской области», «лучший ученик гимназии, теперь вынужден учиться на дому», «папа – на двух работах, мама ухаживает за больным сыном и его младшим братом». Пожалуй, вот только что: «До болезни Юрочка занимался самбо и занимал призовые места на областных соревнованиях».