Джарка Руус (ЛП)

Он оказался посреди Черных Дубов.

ГЛАВА 9

Этой ночью они ничего не могли сделать со сложившейся ситуацией, поэтому они решили дождаться утра. Кат не сможет взлететь до тех пор, пока в диапсоновых кристаллах не будет энергии, а энергии для кристаллов не будет, пока не появится свет, из которого эта энергия и будет извлечена. И даже тогда проблема в целом не будет решена, потому что им понадобится установить парус и радианные тяги, чтобы поглощать рассеянный свет и переправлять энергию в кристаллы, а этого они не смогут сделать без установки мачты. Они не смогут заменить мачту, пока не станет достаточно светло, чтобы отправиться в Черные Дубы — а это уже другая проблема, — на поиски подходящего для этой цели дерева. Им придется срубить это дерево, притащить его к воздушному кораблю, обработать, прикрепить железные зажимы и растяжки, которые удержат мачту на месте, а затем накрепко установить ее.

Пен, с незначительным успехом старавшийся разогнать свои страхи, прикинул в голове, что такая работа может занять около трех дней. А между тем они приземлились в одном из самых опасных мест во всей Южной Земле.

Они почти ничего не могли сделать, чтобы хоть как–то облегчить испытываемый физический дискомфорт. В промокшей одежде и промерзшие до мозга костей, они бы обрадовались любому теплу. Однако не было и речи, чтобы разжечь костер, пока за ними охотился «Галафил», а Пен не мог воспользоваться диапсоновыми кристаллами, чтобы извлечь из них хоть немного теплоты, поскольку вся хранившаяся в них энергия была исчерпана. У него не был времени, чтобы забрать необходимые запасы для такого путешествия, поэтому лучшее, на что они могли рассчитывать, состояло в том, чтобы сорвать с себя мокрую одежду, забраться в спальную каюту под пилотской кабиной и завернуться в запасные паруса, чтобы попытаться согреться.

Но только один из них мог воспользоваться каютой, потому что другому было необходимо оставаться наверху и сторожить. Даже Тагвен соглашался с таким мудрым решением. «Галафил» вызывал очевидное беспокойство, но более непосредственную угрозу представляли существа, жившие в Черных Дубах. Серые волки передвигались достаточно большими стаями, чтобы бросать вызов даже болотному коту. Болота кишели змеями и драконоподобным зверьем. Ходили слухи о даже еще более огромных и опасных тварях, одних в Черных Дубах, других во Мглистой Топи, граничащей с ними на северо–востоке. Будь у них оружие, которое смогло бы их защитить, ни Пен, ни Тагвен особенно бы не стремились его испытать.

Все могло быть еще хуже, мрачно думал Пен, когда они сидели, глядя друг на друга в ночи, но не очень сильно и не таким образом.

— Есть что–нибудь поесть? — хмуро спросил Тагвен.

Они сидели внутри пилотской кабины, разговаривая о том, что будут делать, когда наступит утро. Небо постепенно прояснялось, появились первые звезды и слабый лунный свет проникал сквозь разрывы в облаках. Пен понял, что уже было далеко за полночь, начинался новый день.

Не говоря ни слова он вынул упаковку сушеных продуктов, которые он успел схватить по пути из сарая, и протянул дворфу. Тагвен порылся внутри и вытащил немного сушеной говядины и плачевного вида ломоть сыра. Он разделил и то, и другое, и протянул половину мальчику. Пен молча принял пищу и начал есть.

Что он делал посреди неизвестности, совершенно беспомощный? Как он позволил этому случиться?

— Нам нужно поспать, — устало произнес он.

— Я посторожу, — предложил Тагвен, обрезая ножом сырную корку. — Я больше отдохнул, чем ты, после этой бури.

Пен не стал спорить; он был вымотан.

— Ладно. — Он зевнул.

— В любом случае, я не сплю много, — продолжал Тагвен. — Я привык иногда бодрствовать по несколько часов, пока твоя тетка спала, просто сидя рядом с ней. Я всегда был рядом, когда она болела. Мне нравилось так поступать — просто сидеть рядом. Это заставляло меня чувствовать, что я как–то помогаю ей, не только в ее делах.

— Какая она? — вдруг спросил Пен.

Дворф посмотрел на него:

— Ты проводил с ней какое–то время.

— Не очень много. Не достаточно, чтобы получше узнать ее. Она не позволяет тебе узнать ее получше. Она держится на расстоянии.

— Она делает то же самое и со мной. Могу тебе сказать, что она больше, чем другие, живет со своим прошлым. Оно ее преследует, Пендеррин. Она ненавидит то, кем она была и что делала, будучи Ведьмой Ильзе. Она бы сделала что угодно, лишь бы вернуться назад и начать все заново. Не думаю, что кто–нибудь это понимает. Большинство друидов считает, что она почти совсем не изменилась, что раз у тебя такая магия, какой владеет она, то ты ни за что не раскаешься. Они думают, что она та же самая, просто скрывает это под маской.

— Я не знаю, какой она была раньше, — сказал Пен. — Но считаю, что теперь она хороший человек. Она не хочет сближаться, но желает помочь. Она старается быть доброй. По крайней мере, именно такой она старалась быть со мной, а она тогда даже не знала меня. Что, как вы думаете, с ней произошло?

Тагвен покачал головой:

— Что бы это ни было, думаю, что это как–то связано с Тереком Молтом, Шейди а'Ру и остальными из их змеиного клубка. Поначалу я думал, что случившееся каким–то образом связано с ее путешествием в Северную Землю за несколько дней до ее исчезновения, но теперь мне уже так не кажется.

За несколько минут он рассказал все, что знал о путешествии Грайанны Омсфорд и матурена Кермадека в руины Королевства Черепа, а затем сразу перешел на разъяснение различных клик друидов–смутьянов, которые так усложняли жизнь Ард Рис в Параноре. Мальчик внимательно его слушал, удивляясь, сколь многого он не знал о своей тетке, в основном из–за того, что его родители не касались этой темы. Теперь он видел ее в совершенно ином свете, и его восхищение ею только росло.

— Я бы уже давным давно избавился от всего этого, — сказал он. — Думаю, Кермадек прав. Она должна просто начать все сначала.

Тагвен пожал плечами:

— Ну, Пен, это все связано с политикой и тем, какую личину принять. Если бы она была свободна действовать, не заботясь о последствиях, то я полагаю, друиды были бы поражены, когда она бы закончила.

Какое–то время Пен молча обдумывал последствия только что услышанного. Если тот, кто действовал против его тетки, был таким же могущественным, как и она, а также послал Терека Молта и тех гномов с колющими глазами за ним, то у него была куча неприятностей — гораздо больше, чем он мог себе представить. Он гадал, что же стояло на кону, чтобы этот кто–то решился на такие радикальные меры. Если это была Шейди а'Ру, то, наверное, достаточной приманкой была бы возможность стать Ард Рис. Однако, учитывая темную историю своей тетки, он считал более вероятным, что все произошедшее было как–то связано с местью, обманутой преданностью или фанатичными убеждениями. Кажется, все, кто совершал злодеяния, всегда делали их из ложного понятия справедливости и всеобщего блага.

— Как вы думаете, Тагвен, она мертва? — порывисто спросил он.

Спрашивать об этом дворфа, который и так не находил себе места из–за чувства вины и отчаяния, было убийственно, и Пен пожалел, что задал этот вопрос, как только он вылетел у него изо рта. Однако мальчики часто задают подобные вопросы, и Пен не стал исключением.

— Я не хочу даже думать об этом, — негромко произнес дворф.

Пен съежился от той печали, что он услышал в голосе своего спутника.

— Это был глупый вопрос.

Тагвен уклончиво кивнул:

— Иди спать, Пен, — произнес он, чуть подтолкнув его своей ногой. — Этой ночью мы уже ничего не сделаем.

Пен кивнул. Казалось, что так. Он вообще не представлял, сколько можно будет сделать поутру, но, по крайней мере, новый день сможет поднять ему настроение. Сырость и холод вытянули из него все хорошие чувства. Бегство и необходимость прятаться похитили его уверенность в себе. Когда наступит новый день, они встретят его с бодростью, как всегда и происходит после отдыха и спустя какое–то время.