Страница 11 из 86
— Вы в частном порядке после завтрака встречаетесь с Премьер—Министром, затем он обращается ко всему совету, потом встречается с избранными — вы всех их знаете, а они знают друг друга — а после этого вы садитесь за стол переговоров, которые в очередной раз, вероятно, не приведут ни к какому значимому результату.
Она смерила его тяжелым взглядом:
— Благодарю за твой оптимизм. Что бы я без него делала?
— Я предпочитаю реальность фантазиям, — произнес он, пыхтя в бороду и не отводя от нее глаз. — Было бы лучше, чтобы и вы время от времени делали то же самое. И я не говорю о вашей встрече с Премьер—Министром.
— Ты снова обменялся мнениями с Кермадеком?
— Матурен видит вещи гораздо яснее, чем некоторые люди. Он не тратит время на поиск способов сгладить острые углы, если видит, что это всего лишь пустая трата усилий. Вам следует прислушаться к нему.
Она кивнула:
— Я стараюсь. Но не всегда могу следовать его советам. Я не в том положении, чтобы сделать это. Ты знаешь.
Оглядев стопку документов на столе, потом недоеденный ужин, остывший на тарелках, который он принес ранее, Тагвен на мгновение замолчал.
— Он хочет знать, решили ли вы, когда отправитесь. — Тагвен снова посмотрел на нее. — А я хочу знать, куда вы направитесь.
Она подошла к окну и взглянула на залитое лунным светом небо. Ее комнаты в высокой башне располагались так высоко над лесом, который окружал Крепость, что деревья казались черным океаном, простирающимся до Зубов Дракона. Она решила, что отправится к Хейдисхорну, чтобы попросить совета у тени Уолкера о том, что она увидела в руинах Королевства Черепа. Призраки не всегда дают прямые ответы на подобного рода вопросы, однако иногда они указывают, что именно нужно искать. Кто–то или что–то стояло за этими кострами, которые сжигали воздух, и за теми вспышками странного света, и магией, источник которой она так и не смогла распознать. Возможно, призрак Уолкера захочет ей рассказать об этом.
Желая принять участие в это деле, а заодно убедиться, что с ней все будет в порядке, Кермадек предложил отправиться вместе с ней. Такой компании она была просто рада.
— Как только уедет Премьер—Министр. — ответила она. — Полагаю, что он не останется еще на одну ночь. К тому времени все будет оговорено.
— Все уже оговорено, — заметил Тагвен.
— Наверное, это нужно сказать еще раз.
Дворф указал рукой в сторону двери:
— С той стороны Траунт Роуэн. Он хочет поговорить с вами. Я сказал ему, что сегодня у вас нет на него времени, но он был весьма настойчив.
Она кивнула. Еще одна заноза от колючего куста друидов. Ей нравился Роуэн, она восхищалась его решимостью и готовностью к упорному труду, но она понимала, что ему она не нравится. Иногда ей очень хотелось узнать источник этой его неприязни, но никогда не затрагивала эту тему с ним. Если бы она стала расспрашивать каждого, кто ее недолюбливал, о причинах этой нелюбви, то у нее просто ни на что другое не осталось времени. Ей было больно думать, что очень многие в ордене не могли избавиться от своих дурных чувств к ней. С другой стороны, это говорило об их решимости, ибо они все равно прибыли сюда, чтобы учиться вместе с ней.
— Пригласи его, Тагвен, — сказала она. — Я смогу уделить ему несколько минут.
Тагвен вышел, не сказав ни слова, но его прощальный взгляд говорил, что он считает, что она делает ошибку. Она улыбнулась. Это не впервой.
Она посмотрелась в зеркало, висевшее у двери, успокаивая себя и убеждаясь, что все еще выглядит весьма презентабельно, несмотря на такой поздний час. Или, может быть, утешая себя, что не поблекла от своих размышлений, превратившись в женщину–призрака.
Траунт Роуэн постучал в дверь и, получив ее разрешение, вошел. Он был высоким и широкоплечим, а в своих черных одеждах он больше походил на чернокнижника, чем на друида. Его строгие черты были спокойны и холодны, что не соответствовало той энергии, которую он выплескивал на каждом собрании. Сначала ее это озадачивало, но постепенно она привыкла. Роуэн никогда ничего не делал наобум и не останавливался на полпути. Если когда–нибудь он избавится от своей неприязни к ней, то станет очень ценным союзником.
Он слегка поклонился, следуя формальности:
— Благодарю, что приняли меня, — произнес он. — То, что я должен сказать, очень важно.
— Ну тогда говори.
Она не предложила ему ни сесть, ни выпить чего–нибудь. Его интересовало только дело и он отказался бы и от того, и от другого. Когда он находился рядом с ней, то единственное, что его заботило, так это поскорее уйти.
— Я думаю, что вам нужно оставить свой пост, — сказал он.
Она уставилась на него, потеряв дар речи от такой наглости.
— Я не говорю это, чтобы как–то поразить вас, — продолжал он. — Или, естественно, не из–за того, что я не уважаю то, что вы сделали. Я говорю это, потому что думаю, что это поможет ордену, если вы сделаете так, как предлагаю я. Вы — умная женщина. Вы достаточно хорошо понимаете сложившееся положение. Слишком многие в Параноре не считают, что вы должны ими руководить. Здесь слишком много тех, кто не может забыть ваше прошлое. Или простить вам его. Признаю, что я один из них. Такое предубеждение подрежет все ваши усилия для достижения всех запланированных вами целей. Если же вы больше не будете главой, то и предвзятость исчезнет. Кто–то другой справится вместо вас.
Она медленно кивнула:
— Думаю, что ты, Траунт Роуэн, вряд ли сам намерен стать Ард Рис. Тогда кто же?
Он сделал глубокий вдох:
— Тот, кого назовете вы, — наконец произнес он.
Ему потребовалось некоторое усилие, чтобы признать это, и ей захотелось узнать причину этого. Он был близок с этими гадюками, с Шейди а'Ру и Иридией Элери, которых, как он знал, она никогда не поддержит, хотя никого не назвал. Почему?
— Вас избрали, чтобы создать этот орден, — продолжил он спокойным и убедительным голосом. — Никто не может оспорить, что вы не сделали этого, вдохнув сюда жизнь. Но, наверное, вряд ли имелось в виду, чтобы вы руководили этим местом. Возможно, ваша роль закончилась, как только на свет появился Третий Совет Друидов. Кто–то другой продолжит работу лучше, тот, кто пока что еще не так заметен. Вы не рассматривали такую возможность?
О, да. Она рассматривала любой сценарий, который мог вывести из этого тупика, в котором оказался Третий Совет. Однако, в нынешних обстоятельствах она по–прежнему не видела приемлемой альтернативы ее руководству. Все было слишком неурегулированным, чтобы она ушла с поста, слишком неопределенным, чтобы она позволила кому–то еще занять ее место. Начать с того, что здесь не было никого достаточно сильного, кому бы она смогла доверить этот пост. Группировки, уже образованные внутри ордена, разорвут на части практически любого. Анархия накроет Третий Совет и уничтожит его. Она не могла этого допустить.
— Я уважаю и ценю твою смелость и честность, — сказала она ему. — Немногие бы осмелились прийти ко мне с подобным предложением. Я не знаю, что я могу сделать насчет того, о чем ты просишь, но я подумаю над этим.
Он кивнул, хотя и с явным недовольством:
— Я никогда не говорил вам, что привело меня в Паранор, но думаю вам нужно услышать это сейчас. Не секрет, что мы не являемся друзьями. Вы, наверное, уже догадались, что это как–то связано с вашим прошлым. Мои родители были чиновниками Федерации, которые стали жертвами ваших манипуляций, когда вы были Ведьмой Ильзе. Они были политически уничтожены из–за вас. Причины уже не имеют никакого значения. Факт остается фактом, что они умерли сломленными и презираемыми своими ближайшими друзьями. Дэннон и Села Шио. Они были членами Коалиционного Совета. Вы их помните?
Она покачала головой.
Он пожал плечами:
— Неважно. Я взял фамилию матери, чтобы здесь никто, особенно вы, не узнали о моей связи с ними. Моя цель прихода сюда состояла в том, чтобы увидеть, что вы не разрушите Совет Друидов таким же образом, как разрушили другие политические структуры — чтобы убедиться, что вы действительно стали Ард Рис, и больше не являетесь Ведьмой Ильзе. Я был готов забыть прошлое, если бы вы изменились. Я думал, этого будет достаточно. Но это не так. Вас до сих пор связывают с прошлым слишком многие, как внутри, так и снаружи стен Паранора. С вами почти не считаются из–за тех деяний, которые вы совершили до того, как стали Ард Рис. Это не изменится, никогда не изменится. Я остался здесь друидом только потому, что считаю, что вы должны уйти отсюда.