История призрачной надежды

Шаг, затем еще один и еще…но ничего не происходило: ни один меч не занесся над его головой, ни один воин не двинулся с места. Казалось, время остановилось в этот момент для всех, кто присутствовал в этом замке, тем неожиданнее оказался крик, разорвавший тишину:

- Собаке – собачья смерть, - проговорил он и с треском нанес сокрушительный удар, разразившись зловещим хохотом.

Мужчина согнулся под тяжестью деревянного меча, но продолжил идти сквозь тоннель. Со всех сторон послышались одобрительные крики и свист толпы, и удары посыпались один за другим, скрыв пленника в возникшей давке.

Клигана не любили, поэтому никто не старался смягчить удары, падавшие на его плечи. На миг он показался в расщелине, разделившей тоннель, по лицу и плечам воина струилась алая кровь, спину и могучую грудь покрывали огромные разодранные синяки, но через секунду очертания его фигуры скрылись за плащами солдат.

- О Боги, пощадите, - взмолилась Санса, ухватившись за перила. - Он не дошел и до половины.

Сандор все ниже склонялся к земле под нескончаемыми ударами деревянных мечей. Сквозь кровь, пеленой застилавшей глаза, Клиган отчетливо видел конец этого коридора, но сил двигаться вперед не было. В какой-то момент он оказался на каменных плитах, лихорадочно цепляясь пальцами за расщелины и пытаясь притянуться, но тяжелые пинки ногами, заставляли его судорожно хватать воздух, делая заветную цель недостижимой.

- Довольно, прекратите!! – раздался громкий крик Пташки, заглушающий рев толпы в его ушах, - Хватит, Вы убьете его!

Клиган не видел девушку, но звук ее голоса, звонким колоколом разнесшийся по двору, буквально вырвал его из забытья, восстановив хрупкую связь с реальностью. Он из последних сил цеплялся руками за каменные выступы и полз, пока красная пелена непроглядной стеной не встала перед его глазами. И все оборвалось….

========== Глава XXVIII ==========

От боли, но больше от слабости Клиган потерял сознание. Очнулся он только, когда кто-то стал накладывать повязки на его раны, но потом снова провалился в забытье. Мужчина смутно помнил, как несколько гвардейцев отволокли его в подземелье, где бросили в какую-то камеру.

Как человеку знатному, хотя к таковым он себя никогда не относил, ему оказали честь. Темница его была чистой, без зловонных испражнений и каменные плиты не устилали останки заживо сгнивших пленников, имевших несчастье прогневить очередную венценосную особу. Пол был простелен свежим тростником, а в углу лежала охапка сена, на которую, собственно, и бросили его обессиленное тело. Но, к сожалению, это было единственное, что как-то могло порадовать Клигана, а в остальном – полная безнадежность. Кормили его плохо – бросят краюху хлеба на весь день, да кружку воды, вот и вся радость.

С ним никто не говорил, никто не заходил в камеру, и вскоре мужчина напрочь потерял ощущение реальности, хотя, сказать по правде, он ни на секунду не возвращался к ней из своего забытья. Сандор не мог сказать наверняка, была ли еда в его камере, наложили ли повязки на его раны или все это привиделось ему в последний час. Пес не знал сколько времени провел в заточении, корчась в предсмертных муках, даже не мог сказать, жив он или уже мертв. Порой ему казалось, что душа покинула бренное тело и будто бы парила над ним, пытаясь вырваться на свободу и улететь, но что-то неизменно возвращало ее назад, продолжая агонию. Кровь вспыхнула убивающим огнем, бурля в венах подобно раскаленной лаве, выжигающей все его существо. Мужчина метался по соломе, в кровь раздирал руки, царапая ногтями каменную кладку стены, а потом вовсе терял сознание. Казалось, будто незримая нить его жизни перерублена навечно, и он уносился прочь в самую глубокую преисподнюю, где его душа вновь горела страшным огнем.

Одно видение сменялось чередой других, но Клиган по-прежнему не мог ухватиться за действительность, окружавшую его. Порой ему снилось, что он лежит рядом с Пташкой на пуховых перинах, чувствует ее прикосновения и ласковый шёпот, и в эти моменты приятная прохлада разливалась по телу, прекращая его муки. Но потом огонь вспыхивал с новой силой, сжигая столь милый сердцу образ.

Часы сменялись днями, дни – неделями, и постепенно, шаг за шагом, Сандор возвращался к жизни. Приходя в сознание, он более отчетливо видел Пташку, чувствовал аромат, исходивший от ее тела, и казалось, заново открывал для себя это прекрасное создание. Ночи его стали более спокойными, а пламя, сжигавшее изнутри, постепенно погасло. Сквозь сон он более отчетливо слышал голоса и детский плач, запоминал обрывки фраз, складывая их в незримую мозаику, но стоило ему открыть глаза, как в него вливали какую-то отвратительную жижу, обрывая и без того хрупкую связь с реальным миром. И так продолжалось снова и снова пока, наконец, он не выбил стакан с маковым молоком из рук Пташки, провалившись в сон.

Очнулся он среди ночи, почувствовав легкое дыхание ветра на своих волосах. Раны его почти затянулись, покрыв кожу жесткими кровавыми корками, но во всем теле была сильная слабость, которую неизменно ощущали на себе те, кто провел в постели ни одну неделю.

Клиган медленно окинул взглядом покои, пропитанные стойким ароматом благовоний. Ему была знакома эта кровать с огромным балдахином, стол с горевшей на нем лампадкой, детская кроватка, стоявшая в самом центре опочивальни. Повернув голову, он увидел хрупкую фигурку Пташки, забывшуюся спокойным сном. Сандор сжал до боли кулаки, пока не захрустели кости, чтобы убедиться в реальности этого видения и только тогда едва уловимым движением коснулся ее лица.

Санса подавшись вперед, приоткрыла глаза, все еще находясь в объятиях сновидений, но встретившись с ним взглядом, молниеносно вскочила с кровати и потянулась к бутылочке с вязкой белой жидкостью.

- Мейстер сказал дать тебе макового молока, как только ты очнешься. Раны еще не до конца зажили… - проговорила девушка, но Клиган ухватил ее за запястье и аккуратно притянул к себе.

- В пекло мейстера и в пекло его эликсиры. Со мной все хорошо. Еще немного этого снадобья и я окончательно потеряю ясность рассудка, а он мне еще пригодится – как можно тише проговорил мужчина. – Как долго я тут лежу?

- Несколько недель. Мы опасались самого худшего…. – пролепетала девушка, подавая ему стакан с мятной водой. - Это поможет вернуть силы.

Сандор на одном дыхании осушил кубок и только сейчас понял, насколько проголодался. Девушка будто прочитав его мысли, вызвала служанку, и, сказав той несколько слов, вернулась к Клигану, держа в руках таз и кувшин с водой.

- Ты думаешь, что я настолько беспомощен, что не в состоянии подняться привести себя в порядок?

- Нет, я просто…я…. – девушка замялась, устремив взгляд в пол, но потом взяла себя в руки, решив ничего не отвечать на этот выпад.

Спустя несколько минут вернулась служанка, принеся с собой хлеб, головку сыра, фрукты и немного мяса, а потом несколько ведер горячей воды и полотенца.

Сандор накинулся на еду, не жуя, проглатывая огромные куски, сдабривая все это изрядными порциями вина.

- Надеюсь за то время, что я играл в прятки со смертью, у нас не появился новый король? – с набитым ртом проговорил Клиган.

Санса едва подавила смешок, который готов был сорваться с ее губ, и покачала головой. После стольких бессонных недель даже столь неуместная шутка наполнила ее душу истинной радостью.

- Станнис сдержит свое слово. Сир Давос говорит, что как только ты поправишься, мы, в сопровождении небольшого отряда, сможем вернуться на Север. Мне кажется, что я уже начала забывать то, как выглядит мой дом.

Клиган только усмехнулся, мысленно послав ко всем чертям короля, десницу и весь этот проклятый город.

- Тогда нам не стоит задерживаться. Как говорят Старки – зима близко. Я завтра же узнаю, когда будет ближайший корабль до Белой Гавани, - проговорил Клиган, заглатывая очередной кусок мяса.

Когда с ночной трапезой было покончено, Санса опрокинула несколько ведер с водой в ванну, стоявшую за ширмой, и взглядом приказала Клигану подойти…