Спор на жизнь

— Говоришь ты, Отче, складно, но для меня оно накладно. С твоим решением не могу я согласиться, ведь душа его давно в аду томится. Тебе он предложил заложенный товар, имею больше прав на этот дар. Ведь на его счету десятки жизней — забрал он их не для спасения отчизны, а лишь для выгоды своей в могилу свёл вампир людей. Что до принцессы, то она клятвопреступницей была, ей уготовлена кровавая река, которая течет издалека, течением своим захватывая души, посмевшие зарок отцов нарушить.

— Следуя своим заветам, я графа призову к ответу, но вылететь он должен из-под твоего крыла, чтобы к спасению воспарить его душа могла. Принцесса за отца не отвечает, об этом издревле все знают. Великим заблуждением наполнился их разум, идя за вековым наказом. Клятва, данная их предком, не ставит на детей отметку. Исполнить ее было их желанием, но если не смогли — не будет наказания. Ты изначально вел игру бесчестно, об этом мне давно известно. Когда твой голос ему сделку предлагал, насчет цены кровавой он солгал, к тому же ты презрел мое святое слово и начал мысли его путать снова. С тобой у меня будет долгий разговор, ведь не исполнил ты наш договор.

— Создатель, но и ты лукавил, хотя при всех и добродетель славил. Зачем девчонку к адским ты вратам отправил? Иль для тебя не существует правил? Она узнала то, что было скрыто тайной, и дух его бродил там не случайно, явил ты им запретную картину и преисподнюю позволил ей живьем покинуть, хотя на этот счет закон и строг: любой, кто переступит мой порог, останется навеки в заточении, и не видать его душе прощения. К тому же, вел ты с ней беседы, нечестно следуя к победе.

— Я лишь ответил на ее вопросы, кто ты такой, чтоб мне чинить допросы? Чтоб верное найти решение, во сне открыл я ей другое измерение, но выбор был всегда за ней, я не сводил с ума людей, насильно им диктуя свою волю и наполняя их существование болью. Жестокости ты перешел границу, пусть им свободу принесет зарница, что вспыхнет после нашего ухода, и пусть закончится война, что длилась годы. Раскаяние — путь к спасению, и я дарю ему прощение, его душа пойдет со мной.

— Нет уж, постой! Его примером ты растлишь других, ужель забыл об истинах простых? Не будут чтить твои заветы, коль он не понесет ответа. Или готов ты ради пары душ, разжечь великую войну, небесный муж? Падут в ней тысячи невинных на окровавленных равнинах.

И в миг тот из отрядов ратных, вперед ступил архангел знатный: огнем горел его доспех, к плащу был приторочен мех, который скалывала фибула златая, на свете солнечном блистая, огромный нимб сиял над головою, в глазах спокойствие читалось ледяное. На щеках его алели розы под жгучим натиском мороза, меч пламенный держа в руках, пред Господом он преклонил колени в прах.

— Позволь мне слово молвить, мой Творец, борьбе вы этой не положите конец, поскольку ни один из вас не примет поражения и не услышит прочих возражений. Вы в споре этом не придете к соглашению, но вижу я еще одно решение, — вскинув взгляд, проговорил святой архангел Михаил.

— Желаю я его узнать — говори, раз есть, что рассказать.

— Когда затеяли вы спор, вам вторил наш священный хор, однако не учли мы все одно — в мире все предрешено, была разорвана событий нить, ее уже не возродить. Вы изменили их судьбу, затеяв вечную борьбу, но если их вернуть к исходной точке, то восстановится цепочка. Коль суждено ему гореть в огне, а ей влачить существование во тьме, сей путь они пройдут опять, вам остается лишь ждать. Жизнь полна разных искушений, им много сложных предстоит решений, без вашего вмешательства они, поступят так, как и должны. И если переступят они край, закроете навечно двери в рай — тогда без всяких возражений, долгих споров, сожалений их души забирает Люцифер, и не увидят они вновь небесных сфер.

— Ты хочешь, чтобы он закончил век, как обычный человек? — проговорил священный глас, не отрывая от архангела спокойных глаз.

— Любой сойдет с ума в тот миг, когда разум раздирает посторонний крик, так пусть же наконец свершится то, что было им судьбой отведено. Прислушайся ко мне, Творец, и спору этому придет конец.

— Ну что ж, такое предложение меня устроит, ты похвалы, мой друг, достоин. Что скажешь, падший господин, ты в решении со мной един?

— Михаил, ты не простак! Хорошо, пусть будет так.

— Только помни, темный князь, разорвешь ты с ними связь, не будешь больше мысли путать и не потратишь ни минуты на то, чтоб сны им посылать иль самовольно искушать. Их жизнь отныне для тебя закрыта, грехи былые будут позабыты. Что касается меня, то отныне я ни дня не потрачу на сей спор, что томит меня с тех пор, как ты переступил порог небесный и зашел в чертог чудесный. За ними станем наблюдать мы безучастно и к преступлениям их будем непричастны. Но коль они нас призовут и имя наше назовут, мы можем быть их совестью иль злостью, но знай, в их душах мы всего лишь гости. Не станем диктовать им свою волю, пусть выбирают сами свою долю. Готов поклясться ты сейчас, что не нарушишь сей наказ?

— Коль ты даешь мне свое слово, и у меня нет выхода иного.

— Ну что ж, ударим по рукам и вернемся к игрокам. Чтоб наконец достигнуть мира, я забираю у вампира его нечеловеческие силы и крылья, что по небесам носили — отныне станет смертным он, и закончится тот сон, где он вынужден пить кровь, во тьму спускаясь вновь и вновь. Жизнь начнет граф с чистого листа, что до принцессы, то она чиста. Так пусть вернется в мир живых, не забывая бед своих. Являю я сегодня милосердия чудо, надеюсь, сожалеть об этом я не буду. Пора нам уходить, другие есть заботы — спускаясь в ад, закрой ворота. Я не желаю, чтобы порождения ночи, внушали страх созданиям прочим, их жар ждет адского огня. Темнейший, понял ты меня?

— Яснее ясного, Отец, а как же наш второй боец?

— Продолжит дальше он свой путь, ему воспоминанья все пора вернуть. Пройдет не мало он дорог, найти пытаясь свой порог, но жизнь его — служение свету. По воле высшего совета он будет моей левою рукой — продолжит охранять людской покой. Пора прощаться, темный друг — разорван наконец порочный круг.

Возвел он руки к небесам, давая снова ход часам, округу яркой вспышкой озарив, ярче тысячи огнив, он растворился в теплом свете, оставив после только ветер. А вслед ему земля разверзлась, исчадий ада прочь низвергла, спустилось вниз и преисподней знамя, и Люцифера поглотило пламя. Бросил он прощальный взор на залитый кровью двор, на сосновые леса и на звезды в небесах. В холодном свете всех светил тихо он проговорил:

— Как ошибаешься ты, Отче, наш бой с тобою не закончен. На порог к тебе явлюсь я вновь, когда людей прольется кровь. Ведь дух его проклятием отмечен, не за горами наша встреча.

***

В момент, когда граф прижал к себе безжизненное тело Анны, небо озарила яркая зарница, поразившая лучом света склонившегося над девушкой вампира. Издав пронзительный крик, он стал медленно оседать на землю, а над его головой поднялся темный силуэт из клубящегося дыма, медленно обретавший очертания огромной летучей мыши. Невероятные перепончатые крылья, способные закрыть своей тенью весь замок, каждым взмахом посылали порыв ветра, способный сбить с ног, а из его раскрывшейся пасти вырвался писк тысячи адских созданий, заставляющий сердца в страхе трепетать.

Видя эту ужасающую картину, простой люд, толпившийся у ворот, с криками разбегался по домам, крепко закрывая ставни. Карл, схватив четки, начал неистово молиться, а Ван Хелсинг выхватил арбалет, выпуская несколько серебряных стрел в бесплотное чудовище, но они прошли сквозь него, не причинив никакого вреда.

Когда силуэт полностью материализовался, из груди монстра вырвалась яркая вспышка света, от которой в разные стороны поползли светящиеся трещины. Со стороны можно было подумать, что новорожденный птенец проклевывается сквозь скорлупу, стремясь к жизни. Хотя, по сути, так оно и было. Испещрив все тело монстра, скорлупа рассыпалась, и из устрашающей оболочки вырвалась прекрасная птица с огненными перьями.