Проклятые вечностью

Всему было свое время, а время для признаний он посчитал ушедшим в тот момент, когда в своей опочивальне Анна запечатала ему уста своим прикосновением. Но что происходит сейчас? К чему эти сомнения? Разве не жаждал он услышать от нее этих слов? Почему же стоит в нерешительности? Захотелось самому себе дать сильную оплеуху.

Подумать только, а ведь совсем недавно, он сам, первый, готов был признаться ей в глубине своих чувств, но тогда все было иначе: тогда он не сомневался в том, что не вернется обратно, а потому ничего зазорного в этой любовной слабости не усматривал. А сейчас…Ах, Анна, Анна… что же ты творишь? Любовь - чувство разрушительное для вампира его ранга и смертельное для его возлюбленной. Ведь не любовь привела его в этот мир, не любовь его кормила, не любовь была его предназначением, но в то же время, без любви не готов он был выполнить предначертанное. Ужасный парадокс! В ней была его сила и его слабость – его мед и яд. Пугающая смесь!

И чего она, спрашивается, ждет сейчас? Смотрит на него своими изумрудными глазами из под пушистых ресниц, заключая в гипнотический плен. Словно душу читает. Дракула открыл было рот, чтобы отшутиться, съехидничать или сообщить, что ничего нового Анна ему не сказала, но тут же осекся, обругав самого себя. А чего он собственно хотел? Сам виноват, сам погряз в пагубных страстях, да и ее против воли в это втянул. Безусловно, он ее любил, но вот говорить об этой любви, не находясь перед угрозой смерти не мог. Тем более, здесь и сейчас!

Для чего поистине нужна была смелость, так это для искренности. В этом Анна его превзошла. Прямо злость взяла от собственной нерешительности. И ведь понимал вампир, что не высказал своих ехидных замечаний, сочтя их неуместными, чтобы не обидеть принцессу. Как же это по-человечески! И совершенно, совершенно недопустимо для властелина ночи. Да…да…сейчас граф получил куда больше, чем мог рассчитывать.

Потеряв надежду обрести власть, он полностью посвятил себя Анне, ведь так просто было отказаться от того, чего не имел, а сейчас судьба опять поставила его на перепутье, как четыреста лет назад. Любовь и власть! Вот оно искушение во всей красе. Тогда он выбрал последнюю, и чем все закончилось?

– «Бес с тобой», – злобно прошипел Дракула про себя. В мысли эти, судя по всему, вложив весь смысл своих чувств по отношению к Анне, гори они синим пламенем. А кто же этот бес, что вечность будет подле нее? Видимо, сам Владислав и есть. И ведь понимал он, что никуда уже не денется ни от принцессы, ни от своих запретных чувств к ней, настолько крепко связала их золотая нить судьбы, воистину река забвения вынесла их любовь на спасительный путь.

– И я тебя.., – после некоторого ожидания услышала она в ответ, растворяясь в такой далекой, но в то же время близкой, синеве его глаз.

Анна не знала, что ждет их впереди: останутся ли они в Трансильвании вдалеке от городской суеты и междоусобиц темного мира, как того хотела она; или же уедут в Будапешт, пытаясь восстановить гармонию между мирами, собрав подле себя новую элиту бессмертных, как желал граф, главное, что они сделают это вместе. Сомнений в том, что прошлое рано или поздно постучится к ним в дверь, не было. Таким, как они, жизнь всегда готовила трудную судьбину, но когда Владислав так смотрел на нее, девушка знала, что рядом с ним пройдет через все инфернальные войны, не оставив веры в счастливое будущее. Его сила придавала силу ей, а ее любовь окрыляла его. В эти мрачные, утонувшие в крови, времена, друг для друга они стали неиссякаемым источником энергии, позволяющей сохранить надежду. Это был настоящий дар!

Остановившись у самой кромки леса, Селин придержала вороного коня, бросив прощальный взгляд на туманные дали, на старое кладбище, на тех, кто за столь короткое время сумел перевернуть ее мир. Во тьме, неразделимы друг с другом, как душа и плоть, стояли двое: он и она, мужчина и женщина, ставшие в ее глазах воплощением мятежного духа и силы воли, которые соединившись, смогли разрушить былые устои и запреты. Презрев заветы отцов, оставив за спиной вековую вражду, они бросили вызов двум мирам и смогли вознести свою грешную любовь на пьедестал вечности, отделив себя от окружающих.

Возможно, Ван Хелсинг был и прав: когда прошлое непреодолимой пропастью ляжет меж ними, воскрешая былую боль, ненависть попытается залить пылающее пламя их сердец, но глядя на них сейчас, Селин свято верила в то, что могучие крылья, подхваченные ветром перемен, смогут перенести их через все беды, сохранив в душах тот огонь, ради которого они не убоялись ни адского холода, ни Чистилища, решились сразиться с собственными демонами и одержали победу.

– «Нет, он не прав», – подумала она, осадив ретивого скакуна, – «пройдя через такое вместе, уже невозможно расстаться. Такие союзы благословляются на небесах».

– А заканчиваются в преисподней! – будто ответом на ее мысли прозвучали слова вампира, в последний раз прочитавшего мысли собственной дочери. В отличие от остальных он не питал иллюзий о недосягаемом небесном царстве. Его судьба была иной: путь ему указывала линия крови, одним глотком перебросившая за грань жизни. Испив это зелье, он забывал о смерти, но об этих грехах помнили небеса, а потому ему не оставалось ничего, кроме как строить свой собственный рай на земле…вместе с Анной.

– Что? – переспросила принцесса, не расслышав его шепота, но ее слова потонули в страстном поцелуе, свидетелями которому были тысячи звезд, тысячи ангельских глаз, мечтающих когда-нибудь окунуться в водоворот людских страстей.

Не сразу Анна пришла в себя, граф застал её врасплох своими действиями, но осознав происходящее, девушка без остатка отдалась этому поцелую. И мир вокруг рухнул: сгорел дотла. Все просто растворилось, утратило свою ценность и значение, сжав Вселенною до крошечного клочка мироздания на краю Европы, где принцессе и вампиру высшими силами было позволено любить друг друга.

Соблазны разрывали на части душу, отдаваясь по всему телу мучительной истомой. Не замечая алеющего пламени рассвета, девушка отвечала возлюбленному, упиваясь сладостным вкусом губ, робко касаясь его лица кончиками холодных пальцев. Объятия вампира были такими крепкими, что Анна невольно порадовалась тому, что уже никогда не сможет умереть от нехватки воздуха, хотя, если бы дела обстояли иначе, она бы все равно не нашла в себе сил прервать это сладостное мгновение, предпочитая смерть в огне страсти, жизни без этих прикосновений.

Первый луч весеннего солнца, едва показавшийся из-за гор, предательски ударил в спину, оставив на оголенных руках девушки холодный ожог. Прервав поцелуй, граф накинул на ее плечи широкий плащ, сокрыв лицо тяжелым капюшоном. Невыносимо грустно было покидать пьянящие объятия вампира, но его вздох, такой протяжный и разочарованный, намекающий на нежелание последнего обрывать эту феерию страсти, невольно вызвал триумфальную улыбку на губах принцессы. И пусть Дракула никогда не сможет переломить себя и произнести этих трех заветных слов, Анна не сомневалась в том, что горячо любима.

Владислав любил ее до безумия, до дрожи в руках; готов был сложить к ее ногам не только мир, но и собственную жизнь; желал ее каждой клеточкой своего тела, разве могла женщина мечтать о большем? А слова… слова давно уже утратили для неё ценность, обратившись в пепел, унесенный вихрем. Все эти пустые обещания, лукавые посулы и лицемерные клятвы, которые без устали расточали многие мужчины, блекли и превращались в ничто рядом с одним лишь взглядом этих удивительных синих глаз, горевших дьявольским огнем.

Слегка приобняв принцессу, граф украдкой взглянул на ее лицо, слишком бледное для живой женщины, но слишком одухотворенное, чтобы считать ее до конца мертвой. Приняв вечность, Анна так и не смогла стать ее полноправной частью, грациозно вальсируя на грани миров. Слишком человечная для вампира, но уже чужая для людей, она еще до конца не осознавала глубины своей трагедии, но вверив ему свою жизнь, готова была идти рука об руку до самого конца. Удивительная девушка, слишком удивительная для того, чтобы остаться незамеченной сыном самого Люцифера. Именно ее он ждал веками, именно ее глаза искал среди толпы.