Страница 90 из 107
Но Екатерина, несмотря на возражения фаворита, всё-таки осыпала подарками и его самого, и всю его семью. Отец Ланского обычно возвращал подарки императрице, не желая пользоваться позорным положением сына. И Екатерина терпеливо сносила эти обиды. Зато самому Ланскому она передала денег, поместий и драгоценностей на огромную сумму в семь миллионов рублей...
Уже через два года она поняла, что Ланскому всё это не надо, ему нужна была лишь она, Екатерина, лишь её он любил и старался быть не только преданным ей, но и её верным возлюбленным.
Никогда ещё Екатерине не приходилось иметь дело с такой чистотой помыслов, с такой преданностью и верностью ей. Правда, она стерегла его, как султан стережёт свою любимую одалиску. Никуда из дворца он не должен был отлучаться иначе, как в сопровождении своей августейшей возлюбленной, ни от кого не получать никаких приглашений, никогда не пользоваться визитами. Он был прикован золотой цепью к её ноге, он сидел в золотой клетке, вход в которую строго стерегли, но удивительно, что он был доволен своим положением — его влюблённость ещё не прошла, и ему достаточно было одной Екатерины вместо всего света...
Ланской старался входить во все заботы Екатерины, которые касались только её, её сына и внуков. Он был озабочен тем, что Екатерина до сих пор не нашла воспитателя для своих внуков Александра и Константина, которые уже вышли из семилетнего возраста. Вместе с нею он пересматривал списки кандидатов в воспитатели, вместе с нею отбрасывал их одного за другим.
И вдруг он получил письмо.
Его братьям тоже потребовался ментор, и, посоветовавшись с Рибопьером, иностранным членом Российской академии наук, Ланской рекомендовал по его совету братьям Фредерика Сезара де Лагарпа. Это была личность, известная в Европе своими республиканскими взглядами, непримиримым характером и неспособностью выдержать придирки своего швейцарского правительства.
Лагарп мечтал отправиться в Америку, чтобы создать общество, не испытывающее принуждения. Рибопьер посоветовал ему податься не в Америку, а в Россию. Странный выбор: республиканец должен отправиться в страну рабства и крепостничества. Но Рибопьер, бывший товарищ Лагарпа по учёбе, настойчиво советовал ему ехать в Россию и взяться за воспитание великих князей, которые в будущем станут управлять Россией и смогут перенять у Лагарпа его республиканские идеи. Это было заманчиво и фантастично...
Лагарп согласился взять под своё крыло братьев Ланского и вместе с ними приехать в Россию, но когда он встретился с ними, когда побыл в их обществе, то сильно пожалел о своём решении. Братья Ланского оказались полными неучами, а их наглость, чванство и глупость превосходили всё, что только можно было придумать. Он был поражён и высмеял братьев. Свои приключения с ними он описал так своеобразно и смешно в письме к Рибопьеру, что тот не удержался и показал это письмо самому Ланскому. Тот тоже хохотал над письмом, удивлялся уму и самоиронии Лагарпа и решил отнести письмо Екатерине.
— Вот воспитатель, достойный великих князей, — сказал Ланской Екатерине. — Никто в России не обладает таким ярким умом и такими познаниями...
Екатерина читала письмо придирчиво и строго. И мысли уже зароились в её голове: воспитатель великих князей будет поборником справедливости и свободы, республиканец внушит им уважение к человеческой личности и поможет стать честными и открытыми монархами, и ей ли, другу философов, отказываться от такой заманчивой идеи, ей ли не бросить в лицо всей Европе такой поступок...
Ай да Саша! Ай да молодец! И Екатерина дарит своему фавориту ещё одну коллекцию драгоценных камней. Он только молча выражает благодарность, он совершенно лишён жадности и скупости...
И летит Лагарпу в Рим приглашение приехать в Россию, воспитывать великих князей.
Как ни странно, Лагарп принимает это приглашение и в первый же день после приезда получает от Екатерины «Наставление», как растить великих князей, будущих монархов. С помощью Саши Ланского Екатерина разрабатывает как бы программу воспитания Александра и Константина. Прочитав её, Лагарп приходит в восторг. «Дети должны любить животных и растения, учиться ухаживать за ними... Категорически запрещается лгать, каждый случай лжи надлежит наказывать самым строгим образом. Цель воспитания — привить детям любовь к ближнему. Нужно научить разум учеников умению хладнокровно выслушивать чужие мнения, даже резко противоречащие их собственному... Приобретаемые ими знания должны позволить им хорошо понять свои княжеские обязанности. Главное — привить им хорошие нравы и добродетели и дать этим качествам укорениться. Остальное придёт со временем».
Как не восторгаться такой удивительной программой обучения и воспитания! Но пока что Лагарпу предлагается лишь учить их французскому да выводить на прогулки.
Лагарп в бешенстве: разве за этим — быть бонной — приехал он из Рима? Он пишет в совет по воспитанию молодых князей огромное письмо, где излагает свою программу воспитания и возмущается местом и качеством, в каком его вызвали в Россию...
Екатерина вовсе не возмущена. Это право человека — иметь своё мнение: либо ему дают полную свободу в воспитании, либо он укладывает свои пожитки и тут же возвращается в Швейцарию. И на полях записки Лагарпа она ставит своё резюме: «Тот, кто это написал, действительно способен на большее, чем обучение французскому языку».
И Лагарп остаётся в качестве воспитателя великих князей. Екатерина им не нахвалится, а Ланской старается подружиться с великим республиканцем...
Занятия с Екатериной, высокообразованной женщиной своего времени, их совместные изыскания в монастырской библиотеке, быстрые успехи в истории, искусстве и музыке скоро сделали Ланского одним из образованнейших людей своего времени. Теперь Екатерина уже не стеснялась слушать, как говорит он с иностранными послами, какие глубокие познания выказывает он при любом таком разговоре, и она гордилась им, словно мать, воспитавшая такого сына. Вообще в отношении Екатерины к Ланскому было много материнского, мягкого — того, что она не отдала своему сыну Павлу. Но Павел не относился к Ланскому, как ко всем другим фаворитам своей матери, — с ненавистью и недружелюбием. Он ценил мягкость и тактичность фаворита, даже узнавал через него, как идёт воспитание его сыновей, которых Екатерина отобрала у матери и отца в самом раннем возрасте, и Ланской стремился помирить мать с сыном, хотя понимал, что это безнадёжное дело — слишком уж ненавидели друг друга мать и сын, императрица и великий князь. Павел не мог простить ей смерть отца, отрешение его самого от трона, своё бессилие в государственных делах, и особенно ненавидел её бесконечных любовников, разорявших страну...
От своих фаворитов Екатерина требовала — не просила, не настаивала, но твёрдо требовала — участия в политических делах своего времени, как будто хотела ещё и мужской силой подкрепить свои женские указы и манифесты.
Но Ланского она не насиловала в этом отношении, она оставила ему на долю лишь участие в литературных направлениях и скупке произведений искусства да вокальные упражнения своего любимца. Для него она выписала из Италии композитора Сарти и долгими часами выслушивала его бесконечные оратории и кантаты. Музыку она не знала, не любила её, но ради Ланского сидела в музыкальной зале, мучаясь от зевоты и утомления. Только после окончания этих концертов любила она слушать, как Ланской разбирал все исполненные произведения по косточкам, говорил, как они сложены вместе и почему создают такое чарующее впечатление. Значит, не только Екатерина учила Ланского, но и он умел ей втолковать что-то...
Все свои средства, которые давала ему Екатерина, Ланской тратил лишь на приобретение произведений искусства и на пополнение своей библиотеки. Он читал столько, что не было при дворе ни одного человека, который был бы таким знатоком всех книжных новинок и умел бы так объяснить их содержание.
Может быть, именно потому, что Ланской стал завзятым книголюбом, он и дал совет Екатерине, которым она с радостью воспользовалась.