Сплав закона

– Очень смело с вашей стороны, – заметила Мараси.

Ваксиллиум пожал плечами:

– Честно говоря, дело не в смелости. Все получалось как-то само собой.

– Даже когда вы остановили Поджигателей?

– Они были особым случаем. Я… – Он замер. – Как вы об этом узнали?

– Рассказы о случившемся постепенно доходят и сюда. – Мараси покраснела. – Из Дикоземья. Большинство из них кто-то записывает. Записи можно найти в университете или в правильных книжных лавках.

– А-а. – Чувствуя неловкость, Ваксиллиум взял свой бокал и сделал глоток.

И что-то скользнуло в рот. Он чуть не выплюнул все от изумления. Сдержался. С трудом.

«Уэйн, я тебя точно придушу».

Притворно закашлявшись, Ваксиллиум незаметно переместил предмет в кулак.

– Что ж, – сказала Стерис, – надеюсь, констебли вскоре расправятся с этими головорезами и мы вернемся к миру и законности.

– Это вряд ли, – возразила Мараси.

– Дитя, – строго проговорил лорд Хармс. – Хватит, пожалуй.

– Я бы хотел выслушать ее, милорд, – вступился Ваксиллиум. – Ради поддержания беседы.

– Ну что ж… хорошо…

– Просто у меня была одна теория, – зарумянившись, с воодушевлением продолжала Мараси. – Лорд Ладриан, когда вы были законником в Везеринге, сколько примерно человек там проживало?

Ваксиллиум осторожно ощупал предмет. Это оказалась гильза, запечатанная воском.

– Ну, в последние годы оно быстро растет. Но большую часть времени, я бы сказал, держалось в районе полутора тысяч.

– А окружающие территории? Все места, которые вы патрулировали, где не было собственных законников?

– В целом где-то тысячи три. Трудно сказать. В Дикоземье многие кочуют. Ищут залежи минералов или место, где можно основать ферму. Рабочие переходят от одного нанимателя к другому.

– Давайте остановимся на трех тысячах, – предложила Мараси. – А сколько было тех, кто вместе с вами стоял на страже закона?

– Пять или шесть. Как когда. Уэйн и я, и Барл почти все это время. И еще несколько человек то появлялось, то исчезало.

«И Лесси», – подумал Ваксиллиум.

– Предположим, шестеро на три тысячи человек, – рассуждала Мараси. – С такими числами легко работать. Один законник на пятьсот человек.

– В чем смысл всего этого? – страдальческим тоном поинтересовался лорд Хармс.

– Население нашего октанта – около шестисот тысяч, – объяснила Мараси. – Применив ту же самую пропорцию, которую описал лорд Ладриан, мы должны иметь около двенадцати тысяч констеблей. Но их нет. Когда я в последний раз просматривала цифры, их было приблизительно шесть сотен. Итак, лорд Ладриан, ваши дикие пустынные края на самом деле имели в два раза больше законников, чем мы здесь, в городе.

– Хм, – только и нашелся что ответить Ваксиллиум.

«Странно, что состоятельная девушка владеет подобной информацией».

– Я не пытаюсь преуменьшить ваши достижения, – быстро заговорила Мараси. – У вас, скорее всего, был и более высокий процент правонарушителей, поскольку репутация Дикоземья привлекает соответствующих людей. Но думаю, что все дело в восприятии. Как вы и сказали, за пределами города люди ожидают, что преступления сойдут им с рук. Здесь же они более осмотрительны и у многих преступлений более скромные цели. Вместо того чтобы ограбить банк, грабят дюжину людей, когда те ночью возвращаются домой. Природа городской среды такова, что в ней проще спрятаться, если совершать только преступления, которые не превышают определенный уровень заметности. Таким образом, жизнь в городе на самом деле опаснее, что бы люди ни думали. Готова поспорить, и убийств здесь больше, чем в Дикоземье, – в процентах по отношению к общему населению. Однако в городе происходит столько всего, что люди меньше обращают на это внимание. И наоборот, когда убивают в маленьком поселке, это подрывает всю его жизнь – пусть даже мы имеем дело с единственным убийством за много лет. Кроме того, нельзя забывать, что бо́льшая часть мирового богатства сконцентрирована в нескольких районах Эленделя. Богатство привлекает людей, которые ищут удачу. Существует множество причин, по которым город более опасен, чем Дикоземье. Просто мы притворяемся, что это не так.

«Любопытно, – подумал Ваксиллиум. – Стоит ей начать говорить, и она больше не кажется робкой».

– Теперь вы понимаете, милорд, – вмешался Хармс. – Потому я и пытался ее угомонить.

– Очень жаль, если бы вам это удалось, – не согласился Ваксиллиум, – ибо я склонен считать, что не слышал ничего более интересного с самого возвращения в Элендель.

Мараси улыбнулась, хотя Стерис только закатила глаза. Вернулся Уэйн с супом. К несчастью, пространство между ними было заполнено людьми, и Уэйн не мог создать скоростной пузырь, в который попали бы только он и Ваксиллиум. Туда непременно угодил бы кто-то еще, и для него время бы тоже ускорилось. Уэйн не мог изменять форму пузыря или выбирать, на кого тот воздействует.

Пока остальные отвлеклись на суп, Ваксиллиум сломал восковую печать на гильзе и нашел внутри небольшой свернутый клочок бумаги. Глянув на Уэйна, развернул.

«Ты был прав», – значилось в записке.

– Я почти всегда прав, – пробормотал он, когда «официант» поставил перед ним тарелку. – Куда залетели твои мысли, Уэйн?

– На метр семьдесят от пола, спасибо, – ответил тот чуть слышно. – Я тягал гири и ел стейки.

Ваксиллиум бросил на него ледяной взгляд, который, увы, пропал втуне, поскольку Уэйн пустился в объяснения – с легким террисийским акцентом – по поводу того, что вскоре вернется с корзинкой хлеба и новым вином для их компании.

– Лорд Ладриан, – заговорила Стерис, когда они принялись за еду. – Полагаю, нам следует взяться за составление списка тем для бесед, которые мы сможем вести в присутствии других людей. Темы не должны касаться политики или религии, но должны быть запоминающимися и представлять нас в лучшем свете. Вам известны какие-нибудь особенно остроумные поговорки или истории, с которых мы могли бы начать?

– Однажды я по ошибке отстрелил хвост псу, – праздным тоном сообщил Ваксиллиум. – Вроде забавная история.

– Стрельба по псам едва ли может считаться приемлемой темой для разговора за ужином, – отрезала Стерис.

– Знаю. В особенности если учесть, что я целился в яйца.

Мараси едва не забрызгала супом весь стол.

– Лорд Ладриан! – воскликнула Стерис, хотя ее отца, похоже, это повеселило.

– Вы сказали, будто вас уже ничем нельзя шокировать, – заметил Ваксиллиум. – Просто проверял вашу гипотезу, дорогая.

– Ну честное слово! Вы когда-нибудь справитесь с этим провинциальным отсутствием благопристойности?

Ваксиллиум помешал суп, желая убедиться, не спрятал ли Уэйн там что-нибудь еще.

«Надеюсь, он хоть помыл ту гильзу».

– Подозреваю, что и впрямь когда-нибудь справлюсь, – поднимая ложку ко рту, усмехнулся Ваксиллиум. Суп был вкусным, но успел остыть. – Забавная вещь: в Дикоземье я слыл до такой степени утонченным, что все считали меня высокомерным.

– Называть человека «утонченным по меркам Дикоземья»… – лорд Хармс воздел палец, – это все равно что говорить, будто кирпич «мягкий по меркам строительных материалов»… прямо перед тем, как врезать им кому-нибудь по физиономии.

– Отец!

Стерис сердито уставилась на Ваксиллиума, словно отцовская реплика была его виной.

– Я привел абсолютно допустимое сравнение, – возразил лорд Хармс.

– Мы не будем продолжать разговоры о том, как бить людей кирпичами или стрелять неважно в какую цель!

– Ладно, кузина, – примирительно произнесла Мараси. – Лорд Ладриан, я как-то слышала, что вы швырнули в человека его собственным ножом и попали прямо в глаз. Это правда?

– Вообще-то, это был нож Уэйна. – Ваксиллиум поколебался. – И в глаз я угодил случайно. Потому что целился тоже в яйца.

– Лорд Ладриан! – Стерис почти задохнулась от возмущения.

– Знаю. Совсем мимо цели. У меня не очень-то получается метать ножи.

Заметив, что отец посмеивается, но пытается это скрыть с помощью салфетки, Стерис сильно покраснела. Мараси встретила взгляд кузины с невинной невозмутимостью: