Страница 14 из 18
Ваксиллиум подошел к мольберту и сделал несколько пометок на листе. Поднес чашку к губам, кивнул самому себе.
– Это также объясняет довольно длительный промежуток между первым и вторым ограблениями. Бандиты нашли применение тому алюминию. Скорее всего, часть продали на черном рынке, чтобы добыть средства для новых операций, а из остатка изготовили алюминиевые пули. Только зачем им могли понадобиться алюминиевые пули?
– Чтобы убивать алломантов? – предположил Тиллом, который прибирался в комнате, пока Ваксиллиум просматривал бухгалтерские книги.
– Да. – Ваксиллиум нарисовал над первыми тремя ограблениями лица тех, кого взяли в заложницы.
– Милорд? – Тиллом приблизился. – Вы думаете, пленницы – алломантки?
– Имена были оглашены. Все четыре женщины из богатых семей, но ни одна из них в открытую не призналась, что обладает алломантическими силами.
Тиллом промолчал. Это ничего не значило. Многие алломанты из сливок общества хранили свой дар в секрете. Возникало множество ситуаций, когда это могло оказаться полезным. К примеру, если ты поджигатель или гасильщик, способный влиять на человеческие эмоции, куда лучше, чтобы об этом никто не догадывался.
В других случаях алломантию, напротив, выставляли напоказ. Недавний кандидат на пост представителя садоводов в Сенате во время избирательной кампании сделал ставку исключительно на то, что является меднооблачником и потому на него невозможно воздействовать с помощью цинка или латуни. Победил, разбив всех конкурентов наголову. Людям не нравится думать, что кто-то может тайком управлять их избранником, дергая за ниточки.
Ваксиллиум начал записывать свои размышления на полях листа. Мотивы, возможные способы столь быстрого опустошения грузовых вагонов, сходства и различия между ограблениями. Поколебавшись, дорисовал в верхней части нескольких схематичных бандитов в небрежном стиле Уэйна. Хоть это и походило на безумие, с ними он чувствовал себя лучше.
– Готов поспорить, все пленницы – тайные алломантки, – подытожил Ваксиллиум. – У грабителей были алюминиевые пули, чтобы справиться со стрелками, хватателями и громилами. И если бы мы сумели поймать кого-то из воров, готов поставить хорошие деньги на то, что у них в шляпах обнаружатся подкладки из алюминиевой фольги, чтобы защитить эмоции от алломантического отталкивания или притяжения.
Это также не было чем-то из ряда вон выходящим в среде городской элиты, хотя простые люди не могли себе позволить подобную роскошь.
Ограбления совершались не ради денег – они совершались ради пленниц. Потому-то за них не потребовали никакого выкупа, и потому не нашли их трупы. С помощью ограблений маскировались истинные мотивы, по которым похищали этих женщин. Жертвы выбирались отнюдь не спонтанно. Умыкателям нужны алломанты. И алломантические металлы. Пока что украли чистую сталь, пьютер, железо, цинк, латунь, олово и даже немного темпосплава.
– Это опасно, – прошептал Ваксиллиум. – Очень опасно.
– Милорд… – подал голос Тиллом. – Разве вы не собирались просмотреть бухгалтерские книги нашего Дома?
– Да, – отрешенно проговорил Ваксиллиум.
– И соглашения по аренде новых контор в Железном Шипе?
– Я еще доберусь до этого сегодня.
– Милорд. Когда?
Ваксиллиум помедлил, потом проверил карманные часы. Снова удивился, когда увидел, сколько времени прошло.
– Милорд, я вам когда-нибудь рассказывал об увлечении вашего дяди лошадиными бегами?
– Дядя Эдварн был игроком?
– Им самым. Это превратилось в серьезную проблему для Дома вскоре после того, как он стал великим лордом. Лорд Ладриан проводил у скаковых кругов почти все свое время.
– Неудивительно, что мы нищие.
– Вообще-то, ему очень везло на скачках, милорд. Обычно он оказывался в плюсе. В большом плюсе.
– А-а.
– И все же он с этим покончил, – продолжал Тиллом, забирая поднос и пустую чашку. – К несчастью, милорд, пока лорд Ладриан выигрывал на скачках приличное состояние, Дом потерял гораздо больше из-за неправильного руководства и финансовых сделок. – Дворецкий направился было к двери, но остановился. Его обычно мрачное лицо смягчилось. – Не мне читать вам нотации, милорд. Когда юноша становится мужчиной, он может и должен принимать собственные решения. И все же хочу предупредить. Даже нечто хорошее может сделаться разрушительным, если довести дело до излишеств. Ваш Дом нуждается в вас. Тысячи семей уповают на вас. Им нужно ваше руководство и ваши наставления. Я понимаю, вы об этом не просили. Но великим человеком может считаться лишь тот, кто знает, когда следует отложить на потом важные дела, чтобы заняться жизненно важными.
Дворецкий ушел и закрыл за собой дверь.
Ваксиллиум стоял под сверхъестественно ровным светом электрических ламп, глядя на свою схему. Потом отбросил карандаш, ощутив внезапное изнеможение, и вытащил из кармана часы. Два пятнадцать. Ему бы стоило поспать. Нормальные люди в такое время спят.
Приглушив лампы, чтобы не светили в спину, Ваксиллиум подошел к окну. Его по-прежнему угнетало отсутствие туманов, хоть он их и не ждал.
«Я так и не помолился… Слишком суматошный выдался день».
Что ж, лучше поздно, чем никогда. Ваксиллиум сунул руку в карман и достал простую серьгу, украшенную десятью пересекающимися кольцами Пути. Вдел в ухо и, прислонившись к окну, стал глядеть на погруженный во тьму город.
У следовавших Путем не было никакой специально предписанной позы для молитвы. Просто пятнадцать минут медитации и размышлений. Кому-то, к примеру, нравилось сидеть со скрещенными ногами, закрыв глаза. Однако Ваксиллиум всегда считал, что так сложнее думать. От этого болела спина и по ней бегали мурашки. Что, если кто-то проберется и выстрелит ему в затылок?
Поэтому Ваксиллиум просто стоял. И размышлял.
«Как там дела наверху, в тумане? – мысленно спросил он. Никогда не знаешь, как следует разговаривать с Гармонией. – Полагаю, все хорошо? Ты ведь бог и все такое?»
В ответ пришло нечто вроде… веселого изумления. Ваксиллиум никогда не понимал, выдумывает он эти ощущения или нет.
«Что ж, поскольку я-то сам не бог, – продолжал Ваксиллиум, – может, ты бы применил свое всеведение и ниспослал бы мне какие-нибудь ответы. Похоже, я попал в переплет».
Противоречивая мысль. Это совсем не походило на большинство других переплетов, в которых он побывал. Он не связан, его не собираются убить. Он не потерялся в Дикоземье без воды или еды, не пытается отыскать дорогу обратно в цивилизацию. Он стоит посреди шикарного особняка, и хотя у его семьи финансовые проблемы, они со всем справятся. У него роскошная жизнь и место в городском Сенате.
Так почему же вдруг его охватило чувство, что последние шесть месяцев оказались едва ли не самыми тяжелыми за всю жизнь? Бесконечная череда отчетов, гроссбухов, званых ужинов и деловых соглашений…
Дворецкий был прав: слишком многие и впрямь полагались на Ваксиллиума. Дом Ладриан, основанный вслед за Первоначалом, состоял из нескольких тысяч человек и за триста лет сильно разросся, принимая под свою защиту всех, кто приходил работать на его земле или в литейных цехах. Сделки, которые заключал Ваксиллиум, определяли их заработок, их привилегии, их образ жизни. Если Дом рухнет, они найдут работу где-нибудь в другом месте, но будут считаться малозначимыми членами Домов на протяжении одного-двух поколений и лишь потом получат полные права.
«У меня и раньше бывали трудности, – подумал Ваксиллиум. – Справлюсь и с этим. Если я прав. А я прав?»
Стерис назвала Путь простой религией. Возможно, таким он и являлся. Существовала лишь одна основополагающая заповедь: твори больше добра, чем вреда. Имелись и другие аспекты: вера в важность любой правды, требование отдавать больше, чем берешь. В Словах Основания было перечислено более трехсот существующих религий. Существующих или когда-то существовавших. В другие времена, в другом мире.
Путь состоял в том, чтобы изучать их, постигать их моральные устои. Несколько правил имело первостепенную важность. Не ищи вожделения без привязанности. Познай сильные стороны любых изъянов. Молись и медитируй пятнадцать минут в день. И не трать время, поклоняясь Гармонии. Поклоняйся ему, творя добро.