Страница 1 из 57
Пролог
– Драконы, – произнес Молландер. Он подобрал с земли сморщенное яблоко и теперь перекидывал его из руки в руку.
– Бросай яблоко, – встрял Аллерас-Сфинкс. Он уже вытянул из колчана стрелу и наложил на тетиву.
– Я мечтаю увидеть дракона, – Рун – невысокий паренек, которому было еще почти целых два года ждать совершеннолетия – был среди них самым младшим.
«А я мечтаю вздремнуть в объятьях Рози», – промелькнула мысль у Пэта. Он задумчиво поерзал на скамье. К завтрашнему дню девушка уже точно могла быть его. – «Я увезу ее подальше от Старого города, за море в один из Вольных городов». – Там не будет мейстеров, и некому будет его обвинить.
Сквозь прикрытое окошко наверху до него доносился приглушенный смех Эммы, прерываемый гулким голосом мужчины, которого она развлекала. Ей было около сорока, и она была самой старшей из служанок в «Пере и Кружке», но по-прежнему привлекала мужчин особой животной красотой. Рози же – этот нежный распустившийся цветок пятнадцати лет отроду – приходилась ей дочерью. И это Эмма заявила, что девственность Рози стоит полного золотого дракона. Но как Пэт ни старался, он сумел скопить только девять серебряных оленей и пригоршню медных звезд и пенни. Скорее золотой сам свалится ему на голову, чем он сумеет его скопить.
– Ты, парень, поздновато родился, – заметил Руну Армен-Служка. У него на шее висел кожаный ремешок к которому были прикреплены оловянное, свинцовое, медное и бронзовое звенья будущей цепи, и как все ему подобные ученики, он был убежден, что все послушники рождаются с репой вместо головы. – Последний сдох еще при короле Аэгоне Третьем.
– Последний в Вестеросе, – уточнил Молландер.
– Бросай яблоко, – снова прицепился Аллерас-Сфинкс. Он среди них был самым смазливым, и местные служанки так и увивались вокруг него. Даже Рози, поднося вино, как бы случайно старалась задеть его руку, а Пэту только и оставалось, что скрипеть зубами и делать вид, что он ничегошеньки не заметил.
– А в Вестеросе и был последний, – упрямо продолжил Армен. – Про это все знают.
– Яблоко, – повторил Аллерас. – если только ты не собирался его съесть.
– На. – Подобрав свои немного косолапые ноги Молландер быстро подпрыгнул и ребром ладони отправил в полет испорченный фрукт куда-то в туман, окружавший Медовуху. Если б не этот недостаток – косолапость – он, как и его папаша, стал бы рыцарем. Для этого у него были все данные – и сила в мощных руках и широкие плечи. Яблоко улетело быстро и далеко…
…но не настолько быстро как последовавшая за ним стрела с алым оперением из златодрева в ярд длиной. Пэт не видел, как она попала в яблоко, зато отчетливо это слышал. Тихий «чпок» с последующим всплеском эхом разнесся над речкой.
Молландер присвистнул:
– Лапуля, ты угодил прямо в сердцевину.
«Но красотой он не может сравниться с Рози», – Пэту очень нравились ее томные глаза и пышная грудь, и то как она улыбалась при каждой их встрече. Он был без ума от ямочек на ее щечках. Иногда она выходила прислуживать босой, чтобы ощутить траву под ногами. И это ему тоже нравилось, как нравился ее чистый и свежий запах, и как за ушком вился локон волос. Ему даже нравились пальцы на ее ножках. Однажды она позволит ему помассировать ножки и поиграть с ее пальчиками, а он, чтобы подольше слышать ее смех, станет рассказывать ей о каждом из них какие-нибудь небылицы.
А может ему как-нибудь удастся устроится и на этой стороне моря. Он бы скопил денег на осла, и они с Рози пустились на нем странствовать по Вестеросу. Иброз может и не считает его достойным серебряного звена мейстерской цепи, но Пэт умеет вправлять суставы и ставить пиявок от жара. Простой народ был бы ему благодарен за подобную помощь. А если еще научиться стричь волосы и брить бороды, то он вообще мог бы стать цирюльником. – «И этого нам бы вполне хватило», – убеждал он себя. – «Пока со мной останется моя Рози». – Она была пределом его мечтаний на всем белом свете.
Но так было не всегда. Когда-то он мечтал стать мейстером замка какого-нибудь щедрого лорда, который бы ценил его мудрость, и одарил за службу белой лошадью. И как он потом разъезжал бы верхом, возвышаясь, словно дворянин, улыбаясь попутно простолюдинам, остающимся далеко позади.
Как-то вечером в «Пере и Кружке», пропуская вторую по счету кружку чертовски крепкого сидра, Пэт похвалился, что он не вечно останется послушником.
– Истинная правда, – отозвался Ленивый Лео. – Ты станешь бывшим послушником, отродье свиньи.
На дне кружки показался осадок. Залитая светом факелов утренняя терраса «Пера и Кружки» была похожа на островок в море тумана. Вниз по реке, словно подернутая дымкой оранжевая луна на влажном ночном небе, виднелся отблеск огня Хайтауэра, но этого света было недостаточно для поднятия присутствия духа.
«Алхимик уже должен был прийти. Или это чья-то жестокая шутка или с ним что-то случилось». Уже не в первый раз от Пэта отворачивалась удача. Когда-то он считал себя счастливчиком лишь потому, что его избрали помогать с воронами старому архмейстеру Волгрейву, о чем ему долгое время до этого и мечтать не приходилось. Ему нужно было прислуживать старику – приносить еду, убирать комнаты и каждое утро помогать одеваться. Все болтали, что Волгрейв забыл о работе с птицами даже больше того, что должен был знать простой мейстер, так что когда Пэт считал, что звено цепи из чугуна у него уже в кармане, он обнаружил, что Волгрейв не в силах ему его обеспечить. И если некогда он был великим мейстером, то сейчас с тем же успехом пачкал свои штаны, а с полгода назад несколько послушников обнаружили его плачущим в Библиотеке, не в состоянии найти обратную дорогу к себе в палаты. Теперь на месте Волгрейва под железной маской заседал мейстер Гормон, тот самый, кто однажды застукал Пэта за воровством.
За рекой в яблоневом саду запел соловей. Эти сладкие звуки были настоящим бальзамом после бесконечных повседневных вороньих криков и карканий. Белые вороны знали его имя, и едва завидев его начинали его выкрикивать, так что ему хотелось выть: «Пэ-эт, Пэ-эт, Пэ-эт». Эти белые птицы были настоящей гордостью архмейстера Волгрейва. Он даже пожелал, чтобы после смерти его тело отдали им на съедение, но Пэт подозревал, что при этом они съедят и его самого.