Нити Данталли

Мальстен почувствовал обуявший охотника гнев. Однако вместо того, чтобы выразить его, марионетка расплылась в дружественной искренней улыбке. Бэстифар соединил подушечки пальцев.

— Уму непостижимо! Даже выражение глаз! Я не устану повторять тебе, что ты истинный художник, Мальстен.

Данталли устало вздохнул и вновь потер глаза.

— Так что мы будем с ним делать? Я… могу попытаться взять под контроль его сознание, и он…

— Нет, нет, — спешно остановил его Бэстифар. — Дай и мне поработать. Это весьма интересный экземпляр. Будьте любезны, дорогой друг, возьмите вон тот стул и присядьте.

Последние слова были обращены к охотнику. Марионетка, ведомая нитями данталли, послушно взяла деревянный стул из угла комнаты, поставила его перед принцем и села. Аркал, в предвкушении перебрав пальцами, закрыл дверь в комнату и открыл ящик стоящего у стены стола, извлекая оттуда веревку. Разрезав ее на четыре части кинжалом, взятым у охотника, Бэстифар старательно привязал руки и ноги пленника к стулу. После пожиратель боли небрежно отложил оружие на стол, как можно дальше от марионетки, оглянулся на данталли и улыбнулся.

— Можешь отпускать его, мой друг, — уважительно кивнул он. Мальстен помедлил несколько секунд, затем все же убрал нити, переставая контролировать охотника. Выражение лица плененного мужчины резко изменилось на враждебное. Бэстифар с нескрываемым восторгом наблюдал за этой переменой.

Боль пришла моментально. Мальстен плотно стиснул челюсти и выпрямился, тело его напряглось, как струна, он с трудом сдержал стон, чувствуя, как краска отливает от лица. Бэстифар участливо повернулся к другу.

— Думаю, сначала стоит поработать с тобой.

Мальстен качнул головой.

«Я не должен так злоупотреблять влиянием аркала. Наступит момент, когда я попросту не выдержу расплаты из-за него! Я должен пережить это сам», — напомнил себе данталли.

— Я в порядке, Бэс, — отмахнулся он. Аркал сочувственно сдвинул брови. В вопросах боли обмануть его было невозможно.

— Опять ты за свое. Мы оба знаем, что это неправда, — мягко произнес он.

Охотник не терял времени. Он отчаянно пытался вырваться из пут, выворачивая руки так, чтобы они могли освободиться. Бэстифар обернулся на него и криво улыбнулся.

— Поглядите-ка, какой резвый, — хмыкнул аркал, и выставил вперед ладонь, засветившуюся алым сиянием. — Сиди смирно!

Охотник округлил глаза и ахнул, задохнувшись от резко нахлынувшей боли. Влияние длилось всего пару секунд, но и этого было достаточно, чтобы во взгляде пленника промелькнул страх. Надо отдать охотнику должное, он быстро овладел собой и вновь с вызовом уставился на аркала.

Мальстен по достоинству оценил выдержку пленника, когда его собственная боль сделалась совершенно невыносимой. Он оперся на стол и шумно выдохнул, сквозь плотно стиснутые зубы. Бэстифар участливо положил руку ему на плечо.

— Мальстен, мы ведь оба знаем, что когда ты прорываешься сквозь красное, расплата ужасна, так позволь мне помочь тебе.

— Не нужно. Контроль был недолгим…

— А представление? — прищурился аркал. — Его ты берешь в расчет?

Мальстен отвел взгляд, но тут же вновь обличительно посмотрел на принца, чувствуя, что расплата вдруг отступила. Ладонь Бэстифара вновь сияла знакомым алым светом. Данталли набрал в грудь воздуха, чтобы возмутиться, однако аркал предвосхитил его вопрос и задал встречный:

— Уверен, что дойдешь до комнаты, если я отпущу? Если так, будь по-твоему.

Мальстен не успел ответить, вынужденный плотно стиснуть челюсти от резко накатившей волны, едва не сбившей его с ног.

— Проклятье, Бэс! — с нескрываемой злостью процедил данталли.

— Я лишь хочу быть уверен, что ты сумеешь дойти до своих покоев, мой друг, и пока у меня на этот счет сомнения, — развел руками принц. — К тому же ты поступишь весьма невежливо с нашим гостем, если не останешься побеседовать с нами. Так что скажешь? Мне продолжить игнорировать его попытки вырваться из пут, чтобы уговорить тебя, или уделим ему должное внимание, наконец?

Данталли прикрыл глаза, признавая поражение: он знал, что не сумеет добраться до своей комнаты, если пожиратель боли еще хоть раз повторит свой излюбленный прием.

— Ладно, твоя взяла… — отозвался он, не без труда сохраняя голос ровным.

Для аркала этого было достаточно. Ладонь его засияла, и через секунду от боли не осталось и следа. Мальстен тяжело вздохнул.

— Вот и славно, — одобрительно кивнул Бэстифар, поворачиваясь к охотнику. — А теперь твоя очередь. Как тебя зовут?

Пленник молчал. Аркал усмехнулся.

— Упрямец, — констатировал он, осклабившись. — Люблю упрямцев. С ними интереснее всего. Что ж, посмотрим, как ты держишься.

Бэстифар показательно приподнял ладонь, вокруг которой вновь начало роиться алое сияние. Охотник стиснул зубы, готовясь терпеть боль, но уже через мгновение рот его раскрылся в немом крике, глаза округлились, зрачки резко расширились, тело напряглось, как струна, венка на виске надулась. Он мог сдерживать стон около четверти минуты, а затем все же издал его. Бэстифар выдохнул. Лицо его приобрело странно умиротворенное выражение.

В редкие минуты присутствия на подобных допросах Мальстен всегда изучающе наблюдал за другом, пытаясь понять, что же может чувствовать аркал. Казалось, принца всегда привлекал не столько сам момент, когда он забирал боль, сколько процесс, что этому предшествовал, и именно тогда открывалась его истинная природа пожирателя. Он упивался чужими мучениями и будто бы одновременно сострадал своим жертвам. Сострадание, граничащее с садистским наслаждением. Мальстен никогда не мог понять этого.

Свет вокруг ладони Бэстифара погас. Охотник часто и глубоко задышал, пытаясь прийти в себя. Мальстен вздрогнул, узнав столь характерный прием, которым пользовался малагорец: придержать боль, избавить от мучений на короткое время, чтобы потом возобновить ее с новой силой. Данталли прекрасно знал по себе, что проще терпеть, когда агония непрерывна. Но когда она прекращается на короткий миг, дает передышку, чтобы снова вгрызаться в каждый нерв, это невыносимо…

— Так как? Представишься, или продолжим? — не переставая улыбаться, спросил аркал. Он не скрывал, что надеется на второй вариант.

Пленник молчал, буравя принца глазами.

— Похоже, мне сегодня везет, — Бэстифар качнул головой, чуть приближаясь к охотнику. — Это ведь мое любимое занятие, и мало кто может надолго разделить его со мной, так что я должен поблагодарить тебя за то, что ты хочешь продолжить.

Лицо охотника не выражало ничего, кроме отвращения. Он резко плюнул, стремясь попасть аркалу в лицо, но принц быстро среагировал, и плевок попал на его красную рубаху. Бэстифар изучающе посмотрел на свою одежду и снисходительно улыбнулся пленнику.

— Полагаю, на твоем языке это можно расценивать как «не за что», — спокойно произнес он и сжал руку в кулак. Алое сияние вновь обволокло его кисть. Лицо охотника исказилось страшной мукой, венка на виске, казалось, вот-вот лопнет. Бэстифар небрежно кивнул Мальстену. — А он силен. Интересно, сколько еще он сможет вытерпеть ради своего имени. Сколько оно сто̀ит?

Сияние стало ярче. Охотник плотно стиснул челюсти. Мальстен поморщился и отвел взгляд, отчего-то чувствуя, как колючая вина начинает ворочаться где-то на дне его души. Эта пытка продолжалась около минуты, затем охотник запрокинул голову и воскликнул:

— О, боги! Грэг! Грэг Дэвери!

Аркал расплылся в улыбке, хотя глаза его казались немного разочарованными.

— Ты хороший экземпляр, Грэг Дэвери. Интересно, когда ты начнешь умолять меня прекратить…

Мальстен напряженно посмотрел на принца.

— Бэс, — предупреждающе окликнул он. Аркал разочарованно выдохнул и остановил свое воздействие. Охотник устало уронил голову на грудь. Его широкое лицо, казалось, тут же осунулось и побледнело.

— Мой друг — очень беспокойная натура, Грэг, — непринужденным тоном сообщил Бэстифар. — Можно сказать, тебе повезло, что он здесь. Я иногда увлекаюсь, когда мне выпадает шанс так поработать.