Нарушая условности

- А ей разве не пора вставать? - спросила я и отщипнула кусочек от свежей, горячей сдобы.

Бабушка только отмахнулась от меня и поставила напротив меня чашку с ароматным чаем.

- Ешь давай! А то смотреть больно, ходишь костями гремишь. У себя, небось, и не ешь ничего! – пожурила меня бабуля, а я лишь закатила глаза и взяла булочку с тарелки.

- Лида, отстань от дитя. Лучше потом с собой ей положи, - я посмотрела на деда, а он лишь пожал плечами, - Чтобы потом покушала.

- Отказываться не стану, – с набитым ртом ответила я.

- Как там Юра? Замуж еще не позвал? - как бы невзначай спросила бабушка, глядя на меня невинными глазами.

- Бабуль, ну какой замуж? Мы с ним расстались. Я просто живу у него, считай, снимаю комнату и все.

- Не понимаю, чего ты хвостом виляешь? Такой парень хороший, ладный…

- Ну прекращай уже, Лида. А то спугнешь Лисенка и опять приходить не будет, – дедуля оборвал монолог бабушки о том, какой Юра хороший, и шуткой немного разрядил обстановку.

Тут на кухню вплыла мать, и она явно была не в настроении. Видимо, она сходила в парикмахерскую, так как ее волосы стали заметно короче и смотрелись довольно-таки ухоженными. На лице макияж. Одета она была в коричневый свитер под горло и синие джинсы. Выглядела намного лучше, чем в прошлую нашу встречу, я бы даже сказала, она была привлекательной. Увидев меня, глаза женщины блеснули, и на губах появилась ухмылка.

- Смотрите, блудный попугай вернулся, – язвительно сказала она и начала наливать кипяток в термос.

- Наташа! – предупреждающе сказал дедушка.

- Я просто пошутила папочка, – невинно сказала она, а меня аж передернуло от такого обращения.

Я решила никак не реагировать на ее колкость, буду продолжать ее игнорировать. Мне даже и не хотелось ввязываться с Натальей в словесную перепалку. Мы с ней самые родные люди по крови и настолько незнакомые и равнодушные в реальности. После стольких лет мне даже не жаль, что все так вышло.

Наталья ушла из дома без пяти восемь, хотя магазин и находился в соседнем доме, не думаю, что это приемлемо, приходить на работу точно перед открытием, но бог с ней. Выкинув из головы все мысли про мать, вернулась к разговору с бабушкой с дедушкой.

Я пробыла в квартире Геннадия Петровича и Лидии Владимировны до самого вечера, пока бессонная ночь переживаний не дала о себе знать. Меня начало нещадно клонить в сон, и бабушка с дедушкой упрашивали, чтобы осталась, но я отказалась.

Когда приехала домой, Юры не было. Позвонила и спросила, когда он будет, он не знал, и я решила, что не буду его ждать, лягу спать. Достала из пакета булочки и оставила их на столе вместе с запиской «Привет от бабули». После того эпизода на кафедре никаких поползновений в мою сторону Пронин больше не предпринимал, а я в свою очередь делала вид, что ничего и не произошло, не хотелось ничего осложнять.

Приняла быстро душ и, надев пижаму, юркнула под одеяло. Вспомнила, что телефон бросила обратно в сумку, постаралась, не вставая с кровати, дотянуться до сумки и, на удивление, у меня это получилось, вот только все содержимое вывалилось на пол. Ругаясь себе под нос, начала собирать вещи и увидела среди них билет на автобус. Знаете, когда пытаешься о чем-то не думать, то думаешь только об этом. Вот и я, стараясь не думать об Андрее Викторовиче, думала только о нем. Точнее, я старалась обмануть сама себя, снова и снова. Вот я думаю о голубом небе, потому что хочу, чтобы скорее наступила весна, а не потому что глаза Громова этого же цвета. Думаю о том, чтобы чаще носить белые блузки в университет и это не из-за того, что Андрей Викторович носит белые рубашки. И говорить я стала тише не из-за того, что подражаю его правильно поставленному голосу.

Среди разбросанного содержимого сумки я нашла банковскую резинку и идея пришла сама с собой. Надела ее себе на запястье и, как только мысли начинали снова вертеться вокруг Громова, я оттянула резинку и отпустила, ударив себя по нежной коже запястья. Вспышка резкой боли заставила меня тихо вскрикнуть, я не ожидала, что будет настолько больно. Зато все мысли о Громове разлетелись в разные стороны, как стайка перепуганных воробьев. Но не успела я порадоваться победе, как снова начала думать об Андрее Викторовиче. Я снова ударила себя резинкой.

Лежа в кровати, я улыбалась. Это победа, пусть и крошечная, но победа! Если таким образом я хоть на немного смогу не думать о Громове, то спустя некоторое время я смогу не думать о нем вообще.

***

Время шло своим чередом, закончились каникулы и начался новый семестр учебы. Я продолжила работу в деканате, но только всеми силами старалась избегать Андрея Викторовича. Я тщательно следила за тем, чтобы не оставаться с ним наедине, говорить только краткими предложениями, не глазеть на него. Это было настолько тяжело, постоянно притворяться, что я каждый вечер приходила домой абсолютно обессиленная и ложилась спать. Хотя Громов себя вел себя так же, как и до инцидента в гостинице, холодно и уважительно. Будто ничего не было. Я уже даже думала, не померещилось ли мне все это, не восприняла ли я сон за реальность? Нет, я точно знаю, каково это, быть в его объятиях, сгорая от желания, и ощущать его учащенное дыхание на чувствительной коже.

А еще я была безмерна рада тому, что сейчас на улице зима и все кофты с длинными рукавами, которые прячут мои уродливые фиолетовые с синими разводами синяки на запястьях обоих рук. Одной резинки мне показалось мало…

***

Прошла первая учебная неделя, и я собиралась посидеть с Маней в кафе, как раз осталось распечатать Громову кое-какие документы, и Добби будет свободен. Все преподаватели уже давно разошлись, никто не хотел задерживаться ни секунды в стенах университета субботним вечером.

Взяв документы, смело вошла в кабинет к Громову, точно зная, что он ушел с работы около двух часов назад. Открыв дверь, я остановилась на пороге и по очереди шлепнула себя резинками, чтобы прийти в чувства. Кабинет настолько пропах Андреем Викторовичем, что мне резко захотелось потереться о все поверхности, чтобы тоже пахнуть, как он. От этой мысли я скривилась.

- Господи, не будь жалкой, Соловьева! - вслух проговорила, прошла внутрь и оставила на столе распечатки.

Пиликнул телефон, достала его из заднего кармана джинс и прочитала сообщение от Маши.

« Леська, я задержусь минут на 40. Мама на уши присела, капец =(( »

Прочитала сообщение и прикинула, ехать мне домой или нет? Оперлась бедром о стол Громова и решила все же не ехать.

« У тебя все как обычно)) Но куда деваться, буду ждать тебя в кафе, любовь моя))) »

Нажала кнопку отправить. Через пару минут пришло новое сообщение.

Маня: « О, поверь, я достойна того, чтобы меня подождать)) »

Я: « Ну это нам еще предстоит проверить!) »

Я была столь поглощена перепиской с Машей, что не сразу поняла, что в кабинете уже не одна.

- Олеся, - от звука голоса Громова я подпрыгнула на месте, и телефон выпал из рук.

Быстро наклонилась и подняла аппарат, сердце стучало, как ненормальное. Только с четвертого раза смогла засунуть телефон в задний карман, подняла глаза на преподавателя. Андрей Викторович стоял у стены, скрестив руки на груди. Я нервно вздохнула, жадно впитывая в себя его образ. Схватилась за правый рукав и неосознанно оттянула резинку для удара. В тишине кабинета раздался характерный звук, от которого я вздрогнула и наконец-то пришла в себя.

- Я принесла Вам распечатки на следующую неделю, Андрей Викторович. Они на столе. Распечатки на столе. Ну, которые на следующую неделю.

Пролепетала я и, больше не глядя на мужчину, начала проходить к выходу из кабинета. Путь к свободе был так близко, когда Андрей Викторович схватил меня за запястье и аккуратно, но уверенно прислонил к стене. Одной рукой он оперся о стену рядом с моим лицом, отрезая путь к отступлению. А вторую руку положил мне на бедро, начал медленно поглаживать через ткань джинс. От этой легкой ласки я была готова взорваться миллионами ярких искр. Что же он творит со мной.