Страница 48 из 80
-Я счастливо рассмеялся: - далеко не все, дядя Коля, я такой один!
Вот и подошли к концу спортивные сборы. Несчастные, и в то же время, счастливые. Со слезами горя и счастья, ненависти и любви. Мы завоевали золото и первое место. Мне вручили золотую медаль за личное и медаль за
командное места. Никогда не любил торжественных моментов, поэтому их опускаю. Серёжу взяли в престижный спортклуб, он прибежал к нам, радостный, я еле успел спрыгнуть с Сашиных колен, где устроился, целуясь с любимым.
Серёжа объявил нам о решении тренера, сказал, что знает, кому этим обязан, и чмокнул меня в щёчку. Пока я приходил в себя, он скрылся за дверью. Прощайте, счастливые дни!
Я болею
Сижу дома один. Мне грустно. Смотрю на безрадостный пейзаж за окном и думаю мрачные мысли.
Какой же я был дурак! Жил с Сашенькой в одной с ним комнате, и, вместо того, чтобы таять от счастья, дулся на него, сверкал злыми глазами. В общем, делал всё, чтобы отравить себе и ему существование.
Сейчас я готов был простить ему всё, даже измену, лишь бы он был рядом.
Не получится. Саша с семьёй куда-то уехали. Толи к бабке, толи к деду, толи вообще на базу отдыха.
Хуже всего, там не было сотовой связи.
Ментальная тоже не могла его нащупать.
Особой тоски не было, была обида и грусть. Обидно, что тебя не пригласили. Грустно, что остался один. Почему я один?
Потому что приглашали. А я отказался. Приглашали меня мама и папа с Юриком. Они тоже куда - то уехали. Куда уехали, зачем все уезжают? Разве дома хуже? Хуже. Одному хуже, хочется повыть! Вот возьму, и повою. Я повозил пальцем по столешнице. Не буду я выть, лучше посчитаю, сколько там, до окончания каникул. Два дня. Целая вечность.
«Ляг, поспи, и всё пройдёт!» - вспомнил я старую армейскую поговорку, и улыбнулся. Действительно, сейчас разденусь, залезу под одеяло…
Приятные мысли разбил звонок мобильника. Звонил Саша!
-Саша! – только и смог выговорить я в трубку, горло перехватило.
-Саша, ты чего? Ну-ка, не плачь!
-Это я от счастья.
-Понимаю, что не от горя! Чтобы тебе позвонить, мы с папой двадцать километров на лыжах бежали в сопку! Тебе надо смеяться над нами, а не плакать! Александра! – услышал я грубый мужской голос, - Не сметь распускаться! Ну-ка, смирно! Слушай мою команду! Прекратить предаваться унынию, и стойко ждать своего бойца!
-Есть прекратить, товарищ майор! – засмеялся я.
-О как! Сашка, ты что, говорил ей моё звание?
-Нет, - растерянно проговорил Саша, - Наверно, догадалась по возрасту.
-Умная у тебя будет жена, это не к добру.
-Зато, какая красивая! – засмеялся Саша.
-Умная и красивая? Ты пропал! – захохотал Сашин папа.
-До свидания, Сашенька, не скучай! Мы побежали, а то не успеем до вечера на базу. Хотя, честно говоря, я лучше бы помчался к тебе, любимая!
Связь прекратилась. Я стоял, глупо улыбаясь и размазывая по лицу счастливые слёзы. Мой милый Саша! Уже не был противным заснеженный
двор за окном. Там гуляли, катались на санках ребята. Чем я хуже?
Я бросился в прихожую и стал одеваться в лыжный костюм.
До вечера мы бесились во дворе, играли в снежки, катали и валяли друг друга в снегу. Домой я вернулся потный и мокрый до нитки.
Принял горячую ванну, выпил чай с мёдом.
Вечером у меня поднялась температура. Я померил. 38 и 7. Открыв рот, посмотрел в зеркало. Так. У меня опять выросли гланды. Понятно, ангина.
Чем лечат ангину? Антибиотиками. Где антибиотики? В аптеке.
Поискал в маминой аптечке. Что-то есть, и то просроченное…вызвать «скорую»? А если увезут в больницу? Скажут, подозрение на пневмонию.
Где родители? А я знаю? Телефон тоже не берёт.
Я выпил цитрамон и лёг спать.
Ночью мне стало совсем плохо. Предполагая, что смерть моя близка, начал названивать Толику, моей последней надежде. Долго я звонил.
-Саша? – хрипло спросил заспанный Толик.
-Я заболел, - еле слышно просипел я.
-Вызовите скорую…
-Я один дома, - с трудом выдал я следующую фразу.
-Один? – вскрикнул Толик, - подожди, я скоро!
-Толик! – не отпустил я его, - буди папу, а то меня заберут в больницу.
-Может, тебе и надо в больницу! – испуганно вскричал Толик. «Что случилось?» - послышалось в трубке, - «Саша заболел!» - И связь прекратилась.
Я, наверно, задремал, потому, что звонок в дверь услышал не сразу.
С трудом сполз с кровати, и, держась за стены, добрался до прихожей.
Невероятным усилием открыв замки, я упал на банкетку.
В квартиру ворвались Толик, Яна и Максим Сергеевич.
Максим Сергеевич, быстро раздевшись, подхватил меня на руки.
-Ого! – воскликнул он, - Яна, быстро звони в «неотложку»!!
Толик заплакал.
-Ты хоть не реви! Ему и без твоих слёз плохо, - Толик испуганно замолчал.
Я впал в забытье, очнулся, когда меня стали поворачивать. Открыв глаза, увидел незнакомых людей. Они заставили меня открыть рот, холодным фонендоскопом прослушали грудь, долго заставляли то дышать, то не дышать. «Ангина» - донеслось до меня, как сквозь вату, - «Ни пневмонии, ни даже бронхита пока нет, вовремя вы. Вы родители мальчика?» «Нет, родители в отъезде, мы знакомые, присматриваем» «Хм, даже не знаю. Мы должны его госпитализировать, в инфекционное отделение. Но без родителей…сейчас мы сделаем укол, даже два. Я выпишу рецепт, поезжайте в дежурную аптеку на Ленина, завтра вызывайте участкового врача». Меня, молча, перевернули на живот, и один за другим, поставили два укола. Повернули на правый бок, и велели спать. Мне скоро стало лучше, и я заснул.
Утром я проснулся от давления внизу живота. Открыв глаза, увидел, что рядом со мной, сидя на стуле, спит Яна.
Я ощутил укол совести: переполошил почти чужих людей, лишил сна…
Тихонько, чтобы не разбудить Яну, выскользнул из-под одеяла, на цыпочках пошёл в туалет. На обратном пути был схвачен бдительным папой Толика: - А, больной проснулся! Ну и напугал ты нас! Температура была за сорок! – он коснулся губами моего лба, - ещё есть, но уже меньше. Сейчас выпьешь лекарства, смеряем температуру, и нам пора. Оставим тебе Толика, пусть ухаживает.
Толик спал на втором ярусе. Яна проснулась, дала мне выпить какую- то гадость, сунула под мышку градусник, и пошла умываться.
Они приготовили на кухне завтрак, Максим пришёл, с трудом растолкал Толика, который тут же уснул снова, и достал термометр.
-Тридцать восемь, - печально вздохнул он, - Надо было тебя в больницу отправить… что молчишь?
-Больно говорить, - просипел я, - давно ангины не было.
-Тогда молчи, повредишь связки, петь не сможешь. Ты даже не представляешь, как поёшь! За душу берёт. Слушаешь артиста, поёт и поёт, а ты, как будто душу вкладываешь в песню! Хочется и плакать, и смеяться.
-Надо же! – удивился я про себя, - в моей прошлой жизни единственный комплимент, который я слышал, это было: «Саша, не пой!».
-Толик, ты долго будешь дрыхнуть?
-Ну что?
-Мы уходим, ты остаёшься, за Сашей будешь ухаживать.
-Буду…
-Слушай внимательно, я оставлю записку, где составлю график приёма лекарств… да ты слышишь меня?!
Я захихикал: - оставьте мне, - просипел я, - ему покажу.
-Это правильно! – согласился Максим Сергеевич, - Что есть будешь?
-Манную кашу смогу проглотить.
-Манную кашу… - пробормотал Максим, - где же её взять? – и ушёл.
Меня опять потянуло в сон.
-Опять спят! – услышал я, - ну этот понятно, больной, - а этот…
-У этого здоровый сон, - рассмеялась Яна, - положи записку на стул, придави её коробкой с лекарством, Саша мальчик умный, разберётся.
-Мальчик… - хихикнул папа Толика, и они удалились.
Мы с Толиком проспали почти до обеда.
Толик слез сверху, продрал заспанные глаза, и сразу начал осматривать меня: потрогал лоб, прослушал сердце. Мне стало неловко: