Страница 38 из 80
-Кто тебя выгоняет? – вскричала Антонина Павловна, - сам выдумываешь неизвестно что.
-Вы прекрасно знаете, что я не буду менять форму.
-А в другой школе будешь?
-Там мне будет всё равно, там у меня нет друзей.
-Ты здесь завоевал авторитет, уважение друзей, у тебя здесь любимый человек, наконец, - сказала Антонина Павловна, теряя боевой настрой.
-Авторитет и уважение можно завоевать везде, я ещё достаточно молод, но учиться там, где меня хотят унизить, я не буду.
-Разве быть девочкой – унижение?
-Я слишком долго и болезненно доказывал своё право носить этот костюм, чтобы так легко от него отказываться. Всё равно, что боевого офицера заставить надеть женское платье.
Толик вышел к доске и взял меня за руку. Поднялась вся моя стая, затем зашевелился весь класс, молча выстраиваясь возле доски. Мне даже пришлось посторониться, и встать, напротив.
Мы молчали и смотрели друг на друга. Неожиданно дверь раскрылась, и вошла Алевтина Андреевна: - Что это у вас? Насколько я понимаю, Денисова организовывает хор? Вот для хора на ёлке точно не будет места. Готовься, Денисова, к выступлению, твоё участие утверждено большинством. Что ты собираешься делать с формой? – я пожал плечами: -Доношу до конца занятий, потом купим новую.
-Ну и правильно. Ты сейчас начнёшь расти, осенью уже надо покупать другую. И что вы собирались петь?
Я запел первое, что пришло на ум: - Если снежинка не растает, пока снежинка не растает, когда часы двенадцать бьют! – «хор» подхватил:
-Когда часы двенадцать бьют!!!
-Какой у тебя замечательный голос, Саша! «Хорошо, что ты не мальчик, - Ладно, занимайтесь, не буду вам мешать», - сказала она и ушла.
Антонина Павловна сидела, покрасневшая. – Я понимал её. Выставила её директриса в неприглядном свете. Моё к ней отношение не изменится, а что касается ребят, ничего сказать не могу.
-Ты, Саша, тоже садись.
-Но я знаю тему!
-Зато я её забыла! – повысил голос учительница. – Что, вас отпустить репетировать?
- Не надо, у нас ещё тренировки, мы собираемся вечером. Сейчас у Саши Белова, там просторнее, и родителей почти никогда нет, - сказал я.
-Где же вы обедаете?
-Обедать нам сейчас некогда, но ужин я им готовлю.
-Заработаете себе гастриты. Почему не обедаете в школьной столовой?
-Не хочется терять время в очереди, мы лучше… - я покраснел.
-Понятно, домой бегать далеко. Куда вы так торопитесь?
-Жизнь коротка, особенно детская, надо всё успеть, всё попробовать!
-Пробуйте, ребята, только не во вред себе.
Папа Саши оказался где - то на сборах, поэтому мы опять без помех веселились. Сегодня мы всех предупредили заранее, что задержимся допоздна, тогда мама милостиво согласилась прислать за нами папу.
Ребята опять загнали меня на кухню, готовить.
Когда ещё шли, я предложил сварить куриный суп с домашней лапшой, но, так - как домашнюю лапшу делать долго, а кушать хочется быстро, купили сухую. Быстренько сварив окорочок и картошку, опустил в кастрюлю
лапшу, добавил специй, и скоро суп был готов.
Как всегда, супа оказалось маловато. Я еле вырвал у голодных ребят кастрюлю, чтобы накормить маму Саши.
Когда мальчики предложили поваляться на кровати, я сослался на больную голову, чем вызвал взрыв хохота.
Уставшие, но довольные, расходились мы в этот вечер. Папа, как и обещала мама, ждал нас у входа. Он развёз нас по домам, ни вопросом, ни советом не потревожив нас.
За ужином я спросил маму, когда мы будем переезжать, и в какой район.
- У папы спроси.
-Папа со мной не разговаривает, он объявил мне бойкот, по неизвестной мне причине.
Папа покосился на меня, но промолчал.
-Как-то дико выглядит – воевать с собственным ребёнком, – продолжил я.
Папа больше не стал на меня смотреть, он отложил свою ложку и вышел.
Я пожал плечами:
-Теперь-то что не так? Я хотел объясниться. Теперь мне пешком домой ночью ходить? – мама молчала.
-Папа всё делает, чтобы мама не волновалась.
-Да помолчи ты! – с досадой отозвалась мама, - больше не будем тебя ждать, лучше поужинаем одни.
-Ну и… Я никого не просил меня ни ждать, ни подвозить. Я могу о себе позаботиться. Если вопросов больше нет, позвольте мне пойти спать.
-Иди. Больше не зовёшь маму поцеловать на ночь?
-А ты придёшь? – спросил я с надеждой.
-Нет, наверно.
-Потому и не прошу. Юрика забираешь?
-Юрик сам выбирает, где ему спать.
-Тогда позвольте откланяться, – я ушёл в свою комнату, с досадой думая о том, что же разладилось в нашей семье. С папой мы давно не ладили, однако с мамой и Юриком у нас были прекрасные отношения. Может, я что-то не знаю?
Утром в своей постели я обнаружил Юрика, прижавшегося ко мне всем своим хрупким телом, вот эта хрупкость мне почему-то не понравилась.
Я дотянулся до ночника, висевшего у меня в изголовье, и внимательно посмотрел на Юрку. Тот сморщился и распахнул огромные глаза. Огромные из-за больших синих кругов. Я вскочил и откинул одеяло. Самые мои худшие опасения оправдались: Юрик исхудал так, что все кости были видны сквозь кожу.
-Ты что с собой делаешь! – прошипел я, - Чем тебе помочь? Кушать?
-Да, я сильно хочу есть.
Я подхватился, как был, в одних плавочках, забыв про умывальник и всё остальное. Что самое калорийное? Сало! Я открыл холодильник, и нашёл свинину, купленную на новогодние праздники. Положив его в микроволновку разогреваться, побежал скорее умыться, чтобы глаза открылись. Ледяная вода и мятная зубная паста сделали своё дело.
Я прибежал на кухню, вынул мясо, и стал быстро нарезать его кубиками, тут же вынул большую сковородку, поставил на конфорку и засыпал её салом, чтобы вытопился жир, пока жарится сало, я достал картошку, и со всей возможной скоростью начал её чистить. Пришёл Юрик. Он встал рядом со мной и обнял за талию.
От жалости я чуть не заплакал.
-Давай сядем, - прошептал я. Юрик, молча, кивнул. Я сел на стульчик, Юрка забрался на колени, и прижался ко мне. Волна нежности к маленькому брату охватила меня. Я зарылся лицом ему в макушку, вдыхая его чистый мальчишеский аромат.
Сало между тем зашкворчало. Пришлось пересадить братика к столу и заняться мясом. Забросив оставшееся мясо в сковородку, я дочистил картошку, помыл и порезал, поглядывая на Юрку. Тот выглядел неважно. Лихорадочно блестели глаза, он шумно дышал. Мои руки замелькали ещё быстрее. Помешав мясо, я снова взял братика на руки, отогревая его своим телом. На моих руках ему становилось явно легче.
-А ещё говорил, что от меня ты не можешь набираться сил, - тихонько сказал я, - я даже чувствую, что тебе легче у меня на руках.
-От тебя исходит такая волна нежности. Она всё равно растворяется в пространстве, почему бы не воспользоваться? Сильные эмоции хорошо помогают. Радость, любовь.
-От моей любви ты должен был лопаться от силы, а ты как скелет.
-Вас не было уже несколько дней…
-Маленький мой, - всё же потекли у меня слёзы, - Ты мог мне сказать?
Мы там радуемся жизни, а ты, можно сказать, погибаешь.
-Я не ожидал, не рассчитал сил.
-Посиди чуть-чуть, сейчас я с мясом, а то тебя жиром горячим забрызгает.
Мясо уже обжарилось, я засыпал в сковородку картошку, посолил, закрыл крышкой и снова взял Юрика на руки.
-Что у вас тут происходит? – к нам зашла мама, кутаясь в халат, - так проголодались, что про зарядку забыл? Такой запах! всех разбудил. Почему вы голые? Надень хоть фартук, Саша, обожжёшься горячим маслом. Дай мне Юрика.
-Тебе нельзя, мама, - отстранился я от неё, - тебе лучше лечь, мы тут сами.
-Почему это? – удивилась мама.
-Прости, мама, но ты высасываешь из него жизнь.
-Как это? – ужаснулась мама.
-Не волнуйся, мам, - прошептал Юрик, - Саша справится, он сильный.
Не зная, что сказать на наши слова, мама, молча, удалилась к себе.