Страница 17 из 80
Забрал нож у мамы и начал шинковать овощи.
География Юрику тоже не понравилась, он критиковал издателей, утверждая, что они ни разу не выходили из своих кабинетов и набрали сведений из интернета.
-Я согласен с Юриком, - вклинился в спор я, - что земля плоская и стоит на трёх слонах, которые стоят на трёх китах, которые, в свою очередь стоят на черепахе… Хотя, я думаю, последнее неверно.
-Конечно, неверно, - не дал себя огорошить Юрка, - слоны стоят на черепахе, а черепаха стоит на трёх китах.
На этот убойный аргумент ни у кого не нашлось ответа.
Между тем я забросил овощи в сковородку с мясом и продолжал тушить на медленном огне.
-Юрик, - сказал я, может, в твоём мире Конго и впадает в Индийский океан, у нас это не так, нам надо отвечать, как написано в учебнике. А вот если мы получим двойки по физике, рассказывая, что все величины мнимые и скорость не бывает равномерной и последовательной, то мы с Толиком в лучшем случае окажемся в углу, и ты снова будешь носить нам горшок.
-Ну и оставайтесь неучами, - сказал Юрка и подал мне учебник с картой Африки, - скажи, в твоём мире так?
Я рассмотрел карту, и глаза полезли на лоб: Мадагаскар, оказывается, полуостров, Суэцкого канала нет, а есть пролив между Красным и Средиземным морями…
Я обескуражено посмотрел на папу, теряя всякую надежду.
-Надо внимательно рассмотреть атлас мира. Завтра же куплю и изучим спорную географию – растерялся папа.
-Ну а физика, хоть и неправильная, написана простым языком, чтобы мы усвоили хотя бы, начала, не мешай нам элементарно усвоить законы Ньютона. – Я достал большую кастрюлю, переложил туда тушёное мясо с овощами и поставил кастрюлю на огонь. Вспомнив вовремя про кизил, смешал с рисом, добавил куркуму, всё это вывалил в кастрюлю поверх мяса и залил водой, добавил немного соли, добавил огня.
Всё это делала в основном моя жена, плов всегда готовила она, я, в основном, наблюдал.
Сейчас я постарался скопировать блюдо моей жены.
Теперь оставалось ждать, когда выкипит вода.
-Может, не будем терять времени и пострижём меня? – предложил я, а три мужчины последят за пловом. Только не забывайте, что крышки горячие и тяжёлые, - вспомнил я Бузыкину.
Под возмущённые вопли мужчин я ретировался за мамой в их комнату.
Посадив меня на табурет, она накрыла меня полотенцем, затем включила машинку и стала коротко стричь мою шевелюру.
Мамины прикосновения причиняли мне радость, я млел, когда мамины пальцы оттопыривали мне ухо, чтобы не мешало, руки гладили по голове, проверяя, ровно ли пострижено, не торчат ли отдельные волоски.
Подравнивая чёлку, мама смахнула волосы с лица, и у меня замерло сердечко. Подравняв бритвой края причёски, мама взяла меня за щёки и заглянула в моё счастливое лицо: - Какой ты!
-Страшненький?
-Любимый! Ну, давай, беги в ванную.
-Принеси мне, пожалуйста, другую одежду, а то эта вся в шерсти.
-Хорошо.
Пока я мылся, прибежал Юрик и спросил:
-В кастрюле вода почти выкипела, что делать?
-Нечищеный чеснок дольками повтыкайте равномерно в рис и дальше тушите.
Когда я появился на кухне, меня встретили счастливые глаза Толика, а
Юрик показал большой палец.
Я заглянул в кастрюлю, вода уже впиталась в рис.
Выключив плиту, сказал: - Полчаса должен настояться. Толик, давай ещё поучим уроки.
-Надо почаще Саше готовить по вечерам, - сказала мама, - у него получается не только очень вкусно, но он ещё и терпелив к незваным помощникам.
-Я всегда терпелив к своей семье! – с пафосом сказал я.
-Балаболка, - сказал папа.
Мы с Толиком и Юриком ушли к себе позаниматься и просто поговорить.
Когда поспел плов, все, ещё совсем не голодные, воздали почести моему блюду, ополовинив кастрюлю.
У двери Толик обнаглел и ткнулся губами мне в щёчку: - это тебе за чудесный плов! - я хотел возмутиться, но не посмел испортить его лучистый настрой.
Потом с братиком проводили Толика до его дома и вернулись домой.
Юрик забрал свою подушку и забрался к себе наверх.
-Изменяешь? – огорчился я.
-Временно разъезжаемся, у тебя пробудилась инь.
-Инь? Которая в животе?
-Да. И что с тобой будет, я не знаю.
В животе неприятно засосало, честно говоря, я надеялся, что моё детство продлится ещё года два.
Мама пришла к нам перед сном, уселась на кровать, обняла меня, чмокнула в щёчку. – Что, покинул тебя кавалер?
Сверху свесилась голова: - Я временно.
-Ну и ладно, узнаете, что значит вместе тесно, врозь скучно.
Я крепче прижался к маме, уткнулся носом в шею мамы, вдохнул её запах и… поплыл.
Я не открывал глаза, дышал запахом своей жены, говорил про себя: «любимая» и звал её. Наконец она отозвалась, я услышал её радостный голос: «я жду тебя!» и меня начало накрывать невыразимое счастье. Я крикнул: «я иду к тебе, милая!»
Сквозь толстую ватную стену я услышал: «буди его, скорее буди, тряси, бей по щекам!» Меня начали трясти за плечи так, что моталась голова, счастье стало отступать, появилась боль.
«Саша, открой глаза, открой глаза, Саша!»
Я с трудом разлепил глаза, увидел чьё-то лицо в дымке.
«Юра, у него глаза светятся!»
«Это Сады Вечного Блаженства! Вытягивай его оттуда скорее!»
Кто-то слетел сверху, юркнул ко мне под бок и стал отогревать меня своим телом. Жуткая боль пронзила меня, я зарычал. Тут появился ещё кто-то, ударил меня по щеке, но по сравнению с болью внутри это было ласковое похлопывание.
«Не бейте его, он уже проснулся, зовите, зовите! Братик, милый, кто бы тебя ни звал, он не живой, мы живые, мы тебе нужны, а мы нужны тебе, мы любим тебя! Мама, не бойся его рычания, ему очень больно, пожалей его!»
Меня, корчащегося от боли, прижали к подушке, начали гладить по голове,
целовать во все места, что-то мокрое капало мне на лицо. Я пригляделся:
моя мама плакала, за плечи меня держал отец, братик обнимал меня и старался согреть своим телом. От тела уже исходило вместо страшной боли приятное тепло. Я смотрел на маму и помимо неведомой боли стал испытывать боль от слёз мамы.
-Мама, - прохрипел я, почему ты плачешь? Не надо, ты делаешь мне больно. Мама, почему так больно?
-Что с ним, - дрожащим голосом спросил папа, - Приступ после контузии?
-Успокойся, папа, - опроверг его подозрения Юрик, его позвали в Сады Вечного Блаженства. Туда может позвать только близкий и очень любимый человек. Саша, что случилось, кто тебя позвал? Не отвечай ему, оставь его в покое, мёртвым-мёртвое, живым-живое.
Я понял, отвернулся и заплакал. Боль потихоньку отступала, как будто смываемая слезами.
-Мама, надо напоить Сашу горячим чаем, дать валерьянки. Сады ему теперь не страшны, ему надо пережить горе.
-Какое горе, Юра?
-Не спрашивай, не ответит, просто поверь.
Мне принесли чай с лимоном, заставили выпить. Я отвернулся к стене и горько разревелся. Мама сидела рядом, я взял в плен её руку, целовал и плакал.
-Ваня, принеси чего-нибудь успокоительного, валидол, например.
Мама начала меня раздевать.
-Юра, помоги.
Я не сопротивлялся, уставившись перед собой в одну точку.
Меня уложили в постель, потом мама принесла какое-то питьё и оставила нас. Я немного успокоился и вновь смог соображать.
Почему меня позвала жена? Потому, что она меня похоронила, она уверена,
что я мёртв. Надо, действительно, оставить её в покое, зачем опять причинять боль любимому человеку, правильно я Толику тогда сказал.
Я начал засыпать, поплыл по волнам морфея, но заснуть не успел, подошла жена, кутаясь в халат. «Я только - что из душа, замёрзла, пусти погреться», и залезла ко мне под одеяло. Она обняла меня, начала целовать, зажгла меня, и я взял её. Мы любили друг друга долго, кровать скрипела, но никто не проснулся, наверно, все выпили валерьянки. Наконец настал финал. Я взвыл. Жена тихонько рассмеялась, притянула меня за голову, посмотрела мне в глаза. Я обратил внимание, что жена моя снова молодая и красивая. Она поцеловала меня и сказала: - Спасибо, Саша, как я счастлива, что ты жив, что у тебя вся жизнь впереди, порадуйся за нас двоих. Пойду я, милый.