Изгои

– Господи, Смешинка, ты нас до смерти напугал!

У него здорово получалось подделывать голоса, вот и сейчас прорычал точь-в-точь как вобы разговаривают. Тут я взглянул на Джонни. Он сидел зажмурившись, белый как простыня. Дышал тяжело, хватал ртом воздух. Вот уж кого Смешинке совсем не стоило пугать. Он забыл, наверное. У него ветер в голове. Джонни открыл глаза и еле слышно сказал:

– Привет, Смешинка.

Смешинка взъерошил ему волосы.

– Прости, малыш, – сказал он. – Не подумал.

Он перелез к нам и шлепнулся на стул рядом с Марсией.

– А это кто, ваши двоюродные бабушки?

– Троюродные прабабушки, – не моргнув глазом отозвалась Черри.

Непонятно было, пьян Смешинка или нет. По нему никогда не скажешь – он иногда и трезвый ведет себя так, как будто он под мухой. Он вскинул одну бровь, опустил другую – он так всегда делает, когда удивляется, волнуется, ну или хочет схохмить.

– Да тебе все девяносто шесть дать можно.

– А я не возьму, – весело отозвалась Марсия.

Смешинка восхищенно на нее уставился:

– Тебе, подруга, палец в рот не клади. И как это двум грязным хулиганам вроде Пони и Джонни удалось вас склеить?

– Это мы их склеили, – ответила Марсия. – На самом деле мы арабские работорговцы, а их думаем похитить и продать. За каждого дадут по десять верблюдов, не меньше.

– По пять, – возразил Смешинка. – Они по-арабски не говорят, нет, по-моему. Ну-ка, Джонни-кекс, скажи чего-нибудь по-арабски.

– Ой, ну хватит тебе, – вмешался в разговор Джонни. – Далли к ним приставал, а когда он ушел, они нас попросили сесть с ними рядом, чтоб мы их защищали. Наверное, от таких вот остроумных грязеров вроде тебя.

Смешинка рассмеялся, потому что Джонни никогда не был таким бойким на язык. Мы-то радовались, когда из него хоть слово удавалось вытянуть. И вот еще что, мы совсем не обижаемся, когда нас называют грязерами другие грязеры. Получается, что мы вроде как дурачимся.

– Эй, а где, кстати, Далли?

– Пошел искать приключений – выпивку, женщин или драку. Надеюсь, его не посадят снова. Он только что вышел.

– Скорее всего, он нарвется на драку, – бодро объявил Смешинка. – Поэтому я и пришел. Мистер Тимоти Шепард и компания разыскивают человека, любезно порезавшего им все покрышки, и раз уж мистер Кудряха Шепард застукал за этим делом Далли… в общем… У Далли нож с собой был?

– Чего не знаю, того не знаю, – ответил я. – Вот обрезок трубы у него был, а нож он утром сломал.

– Это хорошо. Если Далли нож не вытащит, Тим будет драться по-честному Тогда я за Далли спокоен.

Черри и Марсия смотрели на нас во все глаза.

– То есть грубо и нечестно вы не деретесь, так что ли?

– В честной драке нет ничего грубого, – ответил Смешинка. – Грубо – это когда ножи в ход идут. А также цепи, стволы и бильярдные кии. Схлесты – вот это грубо. А на кулаках подраться – что ж тут грубого? Чтоб пар выпустить – самое то. Нет ничего плохого в том, чтоб пару раз дать кому-нибудь по морде. Вот вобы ведут себя грубо. Нападают толпой на одного, или устраивают схлесты между своими же клубами. Мы, грязеры, всегда стоим за своих, а если уж и деремся между собой, то по-честному, один на одного. И поделом Далли, потому что нечего покрышки резать, это тебе не шутка, люди вкалывали, чтобы эти покрышки купить. Да еще и попался, так что сам виноват. Первое наше главное правило – по одному не ходить, а вот второе – не попадаться. Может, его побьют, может, нет. Но в любом случае, кровавой вражды между нашими парнями и парнями Шепарда из-за этого не начнется. Позови мы их завтра на помощь, придут. Если Тим проломит Далли башку, а завтра попросит нас к ним на схлест подвалить, так и мы придем.

Далли куролесил. Далли попался. Ну и получит за это. Все просто.

– Да, чувак, – саркастично сказала Черри, – проще некуда.

– Ага, – беззаботно добавила Марсия. – А если его убьют, например, вы его просто похороните. Все просто.

– Ты все правильно просекаешь, крошка, – улыбнулся Смешинка и закурил. – Сигаретку?

Я с восхищением глядел на Смешинку. Вот уж кто умеет сказать все словами. Да, он до сих пор сидит в начальной школе, в восемнадцать-то с половиной лет, да, и баки у него длинноваты, и пьет он, пожалуй, слишком много, но понимает все – будь здоров.

Черри и Марсия от сигарет отказались, но мы с Джонни стрельнули по одной. Джонни был уже не такой бледный и дышал нормально, но руки у него еще немного тряслись. Сигарета поможет унять дрожь.

– Понибой, сходишь со мной за попкорном? – спросила Черри.

Я вскочил.

– Конечно. Вам принести тоже?

– Мне – да, – сказала Марсия.

Она допивала колу, которую ей принес Далли. Тогда я понял, что Марсия с Черри не похожи. Черри сказала, что не станет пить колу Далли, даже если будет умирать от жажды, и она это всерьез сказала. Для нее это было принципиально. А вот Марсия не видела смысла в том, чтобы выбрасывать абсолютно нормальную бесплатную колу.

– И мне, – сказал Смешинка. Он швырнул мне пятидесятицентовик. – Джонни тоже купи. Я угощаю, – прибавил он, когда Джонни полез в карман.

Мы пошли к стойке с едой, там, конечно, была длиннющая очередь, пришлось постоять. Многие ребята на нас оборачивались – нечасто увидишь пацана-грязера вместе с чирлидершей из вобов. Черри, казалось, ничего не замечала.

– Этот твой друг – у которого баки, – он как, ничего?

– Он не такой опасный как Даллас, если ты об этом. Да, он ничего.

Она улыбнулась, но по глазам было видно, что она о чем-то другом думает.

– Джонни… его когда-то сильно избили? – это был даже не вопрос, скорее утверждение. – Избили и напугали.

– Это были вобы, – нервно ответил я, потому что вокруг ошивалась куча вобов, и многие на меня нехорошо так посматривали, как будто мне нельзя было и приближаться к Черри, как-то так. Да и не люблю я об этом рассказывать – в смысле о том, как Джонни побили. Но я стал рассказывать и заговорил чуть быстрее обычного, потому что думать об этом я не люблю тоже.

Случилось это почти четыре месяца тому назад. Я шел на заправку «Ди-Икс» – попить газировки, повидаться с Газом и Стивом, потому что они всегда покупали мне пару бутылок и разрешали помочь им с машинами. По выходным я туда не люблю ходить, там обычно толкутся девчонки, которые флиртуют с Газом – всякие девчонки, вобы тоже. Мне пока что до девчонок особого дела нет. Газ говорит, что я это перерасту. Он же перерос.

Была весна, день выдался почти теплый, ярко светило солнце, но когда мы шли домой, уже стемнело и похолодало. Шли мы пешком, потому что машина Стива осталась на заправке. На углу нашего квартала есть широкое поле, где мы часто тусуемся и играем в футбол, и там же проходят все схлесты и кулачные бои. Мы как раз шли мимо этого поля, поддевали ногами камни и допивали последнюю бутылку пепси, когда Стив заметил, что на земле что-то валяется. Он это поднял. Оказалось – голубая джинсовка Джонни, другой куртки у него не было.

– Похоже, Джонни куртку забыл, – сказал Стив и перекинул ее через плечо, чтобы потом занести Джонни.

Но вдруг он остановился и осмотрел куртку повнимательнее. На воротнике было какое-то пятно цвета ржавчины. Он поглядел на землю. На траве тоже были пятна. Он вскинул голову и, изменившись в лице, стал оглядывать поле. И тут, по-моему, мы все разом и услышали тихий стон и увидели, что на другом конце поля лежит что-то темное, неподвижное и бесформенное. Первым до него добежал Газ. Джонни ничком лежал на земле. Газ осторожно его перевернул, и меня чуть не стошнило. Кто-то его здорово отделал.

Мы уже привыкли к тому, что Джонни вечно ходит побитый – отец без конца лупил его, нас это, конечно, еще как бесило, но поделать с этим мы ничего не могли. Но с этим никакая взбучка не сравнилась бы. Опухшее лицо Джонни было покрыто синяками и порезами, от виска до скулы тянулась широкая рана. Шрам у него на всю жизнь останется. Белая футболка была забрызгана кровью. Я стоял там, и меня вдруг затрясло как от холода. Я даже подумал, что он умер, кто же выживет после таких побоев. Стив на секунду прикрыл глаза, издал сдавленный стон и рухнул на колени рядом с Газом.