Страница 24 из 58
Надо сказать, что южнокорейские добровольцы слушали эти песни без особого интереса. Эти песни были для них чужие и непривычные. Они не понимали заложенный в них смысл. По выражению их лиц можно было догадаться, что им хочется услышать что-то родное, затрагивающее душу, или лучше послушать какую-нибудь интересную речь. Вообще, они были собраны из разных мест, поэтому, естественно, интересы не всегда совпадали. Однако национальные песни, безусловно, любили все. Запевалами народных песен были выходцы из Ёнбена и Мунчхона. В их арсенале было много популярных народных песен. Например, среди них были: веселые частушки «Юкчапэги», «Хынтхарён», народные песни «Монгымпхотхарён», «Мангокансане апсан тхарён» («Песня о древней земле»), «Кисэнтхарён» («Песня о кисэн»){16}, «Янсандо пхуннёнга» («Песня об урожайном годе в Янсане»), «Кёнбоккунтхарён» («Песня о дворце Кёнбоккуне»), «Мэхватхарён» («Песня о цветах сливы»), «Ыйбённорэ» («Песня о добровольцах»), «Ансарам ыйбённорэ» («Песня о жене солдата»), «Сонбондэга» («Песня об авангарде»), «Ыйбёнчханига» («Песня о мобилизации ополченцев»), «Амноккан хэнчжингок» («Марш Амноккана»), «Поксуга» («Песня мести»), «Ыйбёнкунга» («Военная песня добровольцев»), «Ханильчонсонга» («Антияпонская фронтовая песня») и многие другие. Независимо от возраста, все пели дружно и поддерживали певца, который начинал петь. Так, когда совсем еще молодой боец начал петь народную песню о горах Сингосан, все дружно повторяли припев: «Ораноран охоя оядия нэ сарана».
Пели преимущественно военно-патриотические песни. Вот краткое содержание некоторых из них. В песне «Слава Отчизне» говорится:
«Песня о добровольцах»:
«Песня жены добровольца»:
«Песня мести»:
Это были печальные песни, но они все равно вдохновляли солдат и поднимали боевой дух. Хотя никто из них не знал, где сейчас идет война и в каком положении находятся они сами. А пока мы пели песни и весело проводили время, хлопая в ладоши.
И тут, неожиданно для самого себя, я сделал вывод, что я сел в поезд в Анбёне и даже не пытался бежать в Хыпкоке вовсе не благодаря Чан Согёну. По правде говоря, я и сам с самого начала не знал, почему еду на этом поезде.
Вероятно, мы уже подъезжали к Косону. Через решетку вентиляционного отверстия под потолком в вагон просачивались первые лучи утреннего солнца. Возможно, поезд проходил через перекресток на железнодорожной станции, поскольку он качнулся раза два, а затем сбавил скорость.
6
Мне хотелось немного вздремнуть, но я никак не мог заснуть. Тогда я решил сходить в больницу и открыл дверь в комнату, где жил Чан Сеун. Там еще никто не спал: кто-то просто сидел без дела посередине комнаты на циновке, другие писали письма. Чан Сеун встал, приветствуя меня. В других комнатах можно было наблюдать такую же картину. Люди ничем не занимались и мечтали о вкусной еде в какой-нибудь большой гостинице уездного города, как это бывает во время обычного путешествия. Еще никто не знал, что такое марш-бросок, это были первые сутки нашего «пешего» похода. Однако с завтрашнего дня все будут в курсе дела.
По плану на рассвете мы должны были прибыть в Косон, а уже в городе подготовиться к ночному переходу. Вскоре мы прошли местность Ымнэ и оказались недалеко от центра города Косон среди частных домов. Во время этого марша обнаружились больные, нуждающиеся в срочной помощи. Поэтому пришлось менять первоначальный план остановиться в частных домах на окраине. Мы остановились прямо в центре города Косон, где располагался госпиталь и небольшая гостиница. В этой обстановке наш так называемый главный начальник, капитан, вел себя, мягко говоря, довольно странно. Почему-то он везде и всегда ходил в сопровождении подчиненных. Видимо, этим он хотел показать свое превосходство над другими.