Страница 10 из 136
Вальгард сидел, развалясь на скамье, в руке он сжимал рог, полный меда. Два дня назад он возвратился из летнего похода и, оставив своих викингов в хозяйстве, которое приобрел недавно, завернул в отчий дом — не для того, чтобы проведать родных, но чтобы насладиться хлебосольством отца. Угрюмое лицо его казалось окровавленным в отблесках пламени в очаге.
— Почему ты зовешь с собой одного Асмунда? — справился он. — Или ты забыл про меня?
— Помнится, между тобой и Кетилем не было большой любви, — ответил Орм.
— Ее и нет, — ухмыльнулся Вальгард, осушая рог. — Однако я пойду с вами. Надеюсь, что разыщу его и приведу домой. Ведь что хуже для Кетиля, чем быть обязанным мне?
Орм пожал плечами, в глазах Элфриды заблестели слезы.
На рассвете следующего дня, под хриплый лай собак, множество конных устремилось в лес. Вальгард же с малых лет привык охотиться пешим и в одиночку. Он нес на плече огромный топор, голову его покрывал шлем, а одежды из шкур придавали ему вид дикого зверя. Он потянул носом морозный воздух и осмотрелся. Ему не было равных среди людей в умении отыскивать след. Вскоре он заметил то, что искал, усмехнулся и, вместо того чтобы протрубить в рог, двинулся легкой рысцой по следу.
Тот уводил на запад, в глухую чащобу, куда Вальгард никогда еще не забирался в своих скитаниях. Небо посерело, облака неслись низко над землей, едва не цепляясь за голые ветви деревьев. Ветер подхватывал опавшие листья, кружил их в воздухе, его завывания сбивали Вальгарда с толку. Он чувствовал, что здесь что-то не так, но, будучи неискушен в волшбе, не догадывался, от чего встают дыбом волосы у него на затылке.
Сумерки застигли его в самой глухомани, утомленного, голодного, кипящего злобой на Кетиля. Угораздило же братца пропасть в такую пору — ведь зима на носу! Ну да ничего, он свое возьмет.
Постой-ка… Вальгард различил в сгущающихся сумерках тусклое мерцание. Нет, это не блуждающий огонек, а свет из окна, и он означает приют на ночь. Но кто знает, вдруг он наткнулся на логово разбойников? Коли так, хмыкнул про себя Вальгард, будет кого убить.
Темнота погнала его вперед. Снежное крошево обжигало щеки и впивалось в кожу. Вальгард подкрался к окну и прильнул к щели между ставнями.
Кетиль, живой и здоровый, сидел на скамье у огня. В одной руке он держал рог с элем, а другой ласкал устроившуюся у него на коленях женщину.
Всемогущие боги, что за женщина! Вальгард присвистнул сквозь зубы. Он и думать не думал, что на свете живет такая красота. Подойдя к двери, Вальгард ударил по ней обухом своего топора. Через некоторое время дверь открылась, и на пороге с копьем в руке появился Кетиль. Он вгляделся в ночную тьму, но не смог ничего различить за разбушевавшейся пургой.
Разъяренный Вальгард оттолкнул его плечом. Кетиль выругался, но пропустил брата в дом. Вальгард медленно приблизился к женщине, не сводя с нее взгляда. На деревянном полу за ним оставались мокрые следы.
— Ты не слишком гостеприимен, братец, — проговорил он со смешком. — Будь на то твоя воля, ты бы выгнал меня, отмахавшего ради тебя столько миль, в ночь, чтобы я замерз под каким-нибудь деревом.
— Тебя сюда никто не звал, — угрюмо пробормотал Кетиль.
— Разве? — спросил Вальгард, продолжая глядеть на женщину. Та посмотрела ему в глаза, и на губах ее заиграла улыбка.
— Я рада тебе, — прошептала она. — Ты настоящий мужчина.
Вальгард засмеялся и повернулся к Кетилю.
— Звал ты меня или нет, милый братец, — сказал он, — я задержусь тут до утра. Места в постели хватит только на двоих, я проделал долгий путь, так что, боюсь, тебе придется спать в стойле.
— Ну уж нет! — воскликнул Кетиль, сжимая древко копья с такой силой, что побелели костяшки пальцев. — Я уступил бы отцу, Асмунду или кому другому из наших, но не тебе, злодей-берсерк! Спать на соломе будешь ты!
Вальгард фыркнул и взмахнул топором, отрубив наконечник копья.
— Ступай, малыш, — посоветовал он брату, — не то я тебя вышвырну.
Обезумев от ярости, Кетиль ударил его обломком копья. Вальгард прыгнул. Его топор погрузился в череп Кетиля.
По-прежнему вне себя от бешенства, он повернулся к женщине. Та протянула к нему руки. Он облапил ее и целовал до тех пор, пока на губах не выступила кровь. Женщина громко засмеялась.
Пробудившись наутро, Вальгард увидел Кетиля: брат лежал в луже крови, перемешанной с вытекшими мозгами. Встретив взгляд мертвеца, он неожиданно ощутил раскаяние.
— Что я наделал! — прошептал он. — Я убил своего родича!
— Ты сразил того, кто был слабее тебя, — отозвалась женщина. Вальгард встал над телом брата.
— Когда-то все было иначе, Кетиль, — проговорил он задумчиво. — Помню, мы с тобой бегали смотреть на новорожденного теленка, что еле стоял на ногах, помню, мы ходили в море, ветер дул нам в лица, а вода сверкала под солнцем. В святки мы сиживали с тобой за столом, а снаружи завывала вьюга. Мы плавали с тобой, брат, играли и веселились, а теперь ты — труп. Но спи спокойно, доброй ночи, Кетиль, доброй тебе ночи.
— Если ты откроешь людям правду, тебе не жить, — сказала женщина. — Его уже не вернешь. А в могиле нет ни поцелуев, ни объятий.
Вальгард кивнул, взвалил на плечо тело Кетиля и отнес его в лес. Не желая больше прикасаться к топору, он оставил оружие в черепе мертвеца, завалил труп камнями и ушел.
Женщина дожидалась его, и память о содеянном быстро улетучилась. Красотой затмевавшая солнце, лесная отшельница была необычайно искусна в любви.
В ее доме было тепло, а за дверью становилось все холоднее. Зима обещала быть долгой и суровой.
Неделю спустя Вальгард решил, что приспело время возвратиться домой, пока его самого не начали разыскивать и пока его викинги не перессорились между собой. Однако женщина отказалась последовать за ним.
— Я не покину свой лес, — сказала она, — но ты приходи ко мне, Вальгард, я с радостью приму тебя.
— Я скоро вернусь, — проговорил он, и не помыслив о том, чтобы увести ее силой, хотя неоднократно проделывал это с другими. Она отдалась ему без всякого принуждения, а таким даром злоупотреблять не следовало.
Орм, опасавшийся, что потерял и второго сына, шумно приветствовал Вальгарда, остальные же при виде его особого восторга не выразили.
— Я был на севере и на западе, — сказал Вальгард, — но Кетиля не нашел нигде.
— Что ж, — печально произнес Орм, — он, должно быть, мертв. Мы искали его много дней подряд, а попался нам только конь без всадника. Пора устраивать поминки.
Погостив денек у отца и побывав у себя, Вальгард снова отправился в лес, дав Орму слово присутствовать на погребальном пире. Асмунд долго глядел ему вслед.
Его настораживало то, что Вальгард всячески избегает разговоров о судьбе Кетиля, что он пошел на охоту, когда зима загнала медведей в берлоги, а прочая дичь сделалась такой робкой, что легче обойтись без свежего мяса, чем гоняться за ней по сугробам. Где пропадал Вальгард и почему он так торопился уйти?
В конце концов, через два дня после ухода Вальгарда, Асмунд не выдержал. Цепочка ясно видимых, благо в эти дни не было ни снега, ни ветра, следов тянулась до лесной опушки и дальше. Встав на лыжи, Асмунд направился в белые просторы, откуда бежало все живое; мороз вгрызался в его тело.
Вальгард возвратился тремя днями позже и застал погребальный пир в самом разгаре. Хмурясь, берсерк протолкался сквозь толпу на дворе и вошел в дом.
Элфрида схватила его за руку.
— Ты видел Асмунда? — спросила она с запинкой. — Он до сих пор не вернулся из леса.
— Нет, — ответил Вальгард.
— Горько мне будет потерять двоих сынов и остаться с тем, кто хуже заклятого врага, — проговорила Элфрида, отворачиваясь от него.
Вечером все собрались в главной зале. Орм восседал на своем почетном месте, Вальгард расположился по правую руку от отца. Люди, рассевшись на длинных скамьях вдоль стен, поднимали рога с медом; залу разделял пополам неглубокий ров, в котором полыхало пламя. Женщины усердно подливали тем, чьи рога пустели. Захмелев, многие забыли, по какому поводу их пригласили, и начали с вожделением поглядывать на сноровистых дочерей Орма.