Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 2 из 17



Однажды мне показалось, что по коридору кто-то идёт. Останавливается возле моей двери... Я замер. В ушах отдавался бешеный стук сердца, рука непроизвольно сжимала простыню. Сейчас он войдёт. Сейчас... Почему он не входит? Каждая секунда казалась мне вечностью.

Но никто не вошёл. Шаги удалились. Я был в отчаянии. Мой господин побрезговал мной. Впрочем, скоро мне пришла утешительная мысль, что это, возможно, был слуга.

Я был настолько взволнован, что долго не мог успокоиться. Я думал только о сэре Джастине - моём господине и хозяине, и заснул, пребывая в мире сладостных фантазий. В окнах уже брезжили первые утренние лучи.

Барона я увидел только ближе к вечеру. Он был свеж и причёсан, и ещё более неотразим, чем тогда, в карете. После слов приветствия он без лишних предисловий взял мою голову за затылок, притянул к себе и впился в мои губы. При этом его рука скользнула мне на талию, а потом легла на ягодицы. Как только он оторвался от меня, я, не в силах сдерживаться, с хриплым стоном опустился перед ним на колени и, глядя на него снизу вверх, прижался лицом к его паху.

Он с лёгкой усмешкой поднял меня на ноги.

- Нет, Джеки.

- Почему? - Я весь дрожал. - Я готов служить вам... Готов любить вас... Я... я... люблю вас...

- Я знаю это, и тоже люблю тебя, - спокойно ответил он. - Но, видишь ли, Джеки, ты мне слишком дорог, чтобы я мог тебя любить по-настоящему. Так, как я хочу. - Он по-хозяйски обхватил мою шею. Его пальцы погладили мой кадык и слегка надавили на него. - Дело в том, мой мальчик, что я получаю удовольствие от любви, только когда делаю своему партнёру больно.

- Я готов, - хрипнул я.

Что-то подобное мне уже мерещилось в моих горячечных фантазиях. Я хотел сказать ему, что могу голым приползти к нему на коленях, держа в зубах плётку, которой он меня отстегает.

Но он не дал мне и рта раскрыть.

- Короче, я вижу, ты готов служить мне.

- Да, конечно, - кивнул я, глядя в его бездонные синие глаза и касаясь пальцами его руки, которой он всё ещё держал меня за горло.

- Сегодня ночью ты докажешь свою преданность на деле, - сказал он. - Как ты насчёт того, чтобы поработать ремнём по голой заднице?

Я кивал как китайский болванчик.

- Да, да, я всё сделаю, сэр. Всё, что скажете.

Его губы снова впились в мой рот, а большой палец с такой силой надавил на горло, что я вздрогнул от боли и закашлялся. Господин тотчас отпустил меня и отошёл, поправляя сбившийся локон на своём виске и беззвучно смеясь. Я заметил, что под тканью его штанов обрисовался небольшой бугорок. Значит, я доставил ему удовольствие! Я был на седьмом небе от счастья.

Спустя полчаса мы ехали в карете по узким улицам столицы. Это были старые кварталы, где люди попадались редко, где дома с покосившимися ставнями валились друг на друга как пьяные и булыжная мостовая была разбита во многих местах. Карета взбиралась на горбатые мосты, перекинутые через каналы, проезжала под арками из нависавших балконов вторых этажей, пересекала лужи, в которых дробился фонарный свет. Видимо, кучер хорошо знал, куда мы едем, поскольку сэр Джастин даже не глядел в окно. Во тьму кареты иногда проникал луч от уличного фонаря и освещал белую голову моего господина. Лишь однажды, когда карета замедлила ход, он выглянул в окно и кивком показал мне, чтобы я посмотрел туда же. Мы проезжали по набережной. Мостовую отделяла от воды высокая решётчатая ограда, вся в плюще, вдоль неё тянулись фонари, а под фонарями неторопливо расхаживали молодые люди, одетые очень вольно и необычно. Зрелище меня захватило. У себя в провинции я ничего подобного не видел. На многих из них одежды едва хватало, чтобы прикрыть нескромные места. Карет здесь разъезжало множество. Экипажи курсировали взад и вперёд, и молодые люди улыбались их пассажирам, выглядывавшим из окон. Улыбались они и мне, а некоторые, одарив меня улыбкой и нескромным подмигиванием, тут же оборачивались задом и наклонялись вперёд, предъявляя мне свои ягодицы в полной красе.

- Нравится вон та задница? - безразличным тоном поинтересовался сэр Джастин.

Я оторвался от окна.

- Мне нравитесь только вы, сэр, - ответил я тихо.

- Но задницу нам всё-таки придётся выбрать, - ответил он с всегдашней своей полуулыбкой.

Карета остановилась в самом конце узкой сумрачной улочки, возле двери, скрытой в глубокой тени. От двери отделился привратник, показавшийся мне сплошным тёмным силуэтом, и с поклоном открыл дверцу кареты.

Мы вошли в дом. Сначала нас окружал кромешный мрак, но потом в нём вспыхнул свет, и в пламени свечи нарисовались голова и плечи низкого, очень плотного господина лет шестидесяти. Беспрерывно кланяясь сэру Джастину, он проводил нас по коридору до какой-то двери и первым вошёл в неё.



- Всё приготовлено, сэр, - сказал он.

В комнате, освещённой двумя свечами, находилось не менее тридцати полностью обнажённых молодых людей, причём все стояли на коленях, повернувшись к нам задом! Огоньки свечей выхватывали их неподвижные выпяченные ягодицы, отверстия в которых, как мне показалось, трепетали в жажде соития.

Сэр Джастин показал на них рукой.

- Джеки, выбери на свой вкус.

Я замялся.

- Хорошо бы ещё посмотреть на их лица, сэр, - сказал я.

- Лица тебе ни к чему. Ты будешь иметь дело только с задницей. Впрочем, может быть, тебе повезёт, и обладатель самой лучшей окажется ещё и красавчиком. Такое бывает.

Я взял свечу, любезно поданную мне толстяком, и двинулся вдоль рядов. Молодые люди стояли в одинаковых позах, уткнувшись лицами в пол. Никто не осмеливался не то что обернуться на меня, но даже пошевелиться.

- Мни и щупай их сколько угодно, - подбодрил меня мой господин. - Не стесняйся. Представь, что с любой из них ты скоро получишь возможность делать всё, что захочешь.

Я поднял свечу выше.

- Пожалуй, вот эта... - Я наклонился к одной из задниц и погладил ягодицу. После моей руки на её коже остался едва заметный след, на котором проступили прыщики. - О, кажется, я испачкался в пудре...

- Этого следовало ожидать, - усмехнулся сэр Джастин. - Тут многие задницы припудрены, чтобы скрыть прыщи. Тебе не нравятся прыщи, Джеки?

- Сэр, - вмешался толстяк, - вам надо было предупредить меня насчёт прыщей. Я приготовил бы вам исключительно одни гладкие попы. Но и здесь немало таких, уверяю вас. Выбрать подходящую вполне можно.

- Мне-то всё равно, - сказал сэр Джастин. - Выбирает мой слуга по своему вкусу.

Быстро пройдясь по рядам, я запомнил четыре-пять подходящих задниц, а потом снова начал обход, решив осмотреть всё внимательнее. Это занятие меня увлекло. Я начал щупать ягодицы и ляжки - сначала слегка, оглаживая их и тиская пальцами, как бы проверяя их на мягкость, потом, разохотившись, стал щупать смелее. Я уже не стеснялся просовывать пальцы в самые дырки, исследуя их эластичность и получая удовольствие, когда сфинктеры откликались на мои поползновения, сжимаясь в попытке задержать мои пальцы внутри. Кое-где сохранилась смазка, и уже на втором десятке мои пальцы стали сальными и влажными. Я возбудился. Некоторые задницы мне хотелось целовать, другие я помял и потискал бы, чтобы насладиться их нежной мягкостью, в третьи я даже не прочь был слегка просунуть язык.

В какую-то из задниц я засунул пальцы слишком глубоко, и её обладатель вздрогнул всем телом и испустил стон. Толстяк с резвостью, удивительной для его фигуры, подскочил к парню и ударил его наотмашь рукой.

- Молчать! Не шевелиться! Ты наказан!

- Ну что, Джеки, - спросил сэр Джастин, когда я двинулся осматривать всех по третьему кругу, - как продвигается выбор?

- Тут много подходящих, даже разбегаются глаза.

- Мы ещё приедем сюда, и ты перепробуешь многих из них, а пока бери одну и поехали.

Через четверть часа мы снова тряслись в карете, только на этот раз передо мной сидел не один сэр Джастин, а ещё и некий молодой субъект, на ягодицы которого пал мой выбор.

Он оказался довольно симпатичным. Гладкая белая кожа, чёрные, слегка вьющиеся волосы, чёрные живые глаза. Сэр Джастин оказывал ему явные знаки внимания. Он посадил его к себе на колени и, одной рукой придерживая его за живот, второй рукой неторопливо шарил у него в штанах. Я с нарочитым безразличием глядел в окно, а на самом деле косился на них. Я ненавидел этого парня, завидовал ему и недоумевал, зачем моему кумиру понадобилось брать его себе. Господина не устраивало что-то во мне? Но он ещё не видел моей задницы! Может быть, она показалась бы ему получше, чем задница чернявого парня. Я всё готов был отдать, чтобы оказаться на месте этого счастливчика. Всё, даже саму жизнь. Зачем она мне, если мной так демонстративно пренебрегают?