Страница 19 из 32
Да, под водой всякое бывает! Затем в подлодку спустился Николай Кадурин, который, наконец, поднял металлический пенал на поверхность.
Быстро отвинтив герметичную крышку пенала, Прохватилов, торжествуя, вытащил секретные морские карты. По всем листам карт сквозь минные постановки проходила ломаная линия, начиная от военно-морской базы Свинемюнде (ныне Свиноуйсьце) и почти до самого Кронштадта. В дальнейшем эти карты оказали неоценимую услугу командованию Балтийского флота, спасли жизни сотням советских моряков. Кроме того, используя выявленный секретный маршрут, были тайно выставлены мины в проходах немецких и финских минных полей, на которых подорвались три немецких эсминца.
Продолжая обследовать подводную лодку, водолазы-разведчики обнаружили другие секретные документы, планшет командира и множество личных бумаг. Осмотрев торпедные аппараты, осназовцы убедились, что они деформированы и извлечь торпеды под водой невозможно.
В сентябре 1944 года опытная команда аварийно-спасательного отряда КБФ во главе с капитаном 3-го ранга Александром Дмитриевичем Разуваевым подняла и отбуксировала «U-250» вначале в Койвисто (ныне Приморск), а затем в Кронштадт в Петровский док Морского завода.
В это же время начальник отделения Разведотдела капитан 3-го ранга Дмитрий Войналович продолжал допрашивать уцелевших членов экипажа подводной лодки. Увидев собственный планшет, секретные карты и шифровальные таблицы с «U-250» Вернер Шмидт был потрясен. Он никак не ожидал, что русские водолазы смогут спуститься на его затонувшую подлодку и поднять не уничтоженные документы. Только теперь Шмидт понял, что проиграл и что ему с этой минуты надо опасаться кары прежде всего от своих. Сникнув, он пошел на сотрудничество и рассказал Войналовичу, что на борту «U-250», кроме парогазовых торпед «G7A» и электрических бесследных – «G7E», находятся совершенно секретные самонаводящиеся бесследные акустические торпеды «T-V» с неконтактным взрывателем, которые к тому же оборудованы секретными устройствами-ловушками (камуфлетами), производящие взрыв при попытке их разоружения или же при извлечении торпед из исправных аппаратов. Никому из экипажа, даже ему, неизвестно устройство секретных торпед и ловушек, так как на базе подобные работы производили только служащие специального подразделения.
Шмидта привезли в Петровский док, где под охраной стояла его поврежденная подлодка. Там он сам отдраил нераскрытые люки, горловины и торпедные аппараты, после чего передал разведчикам все другие оставшиеся в отсеках секретные шифры, коды, таблицы, инструкции и совершенно секретную пятидисковую шифровальную машинку «Энигма» (нем. Chiffriermaschine Enigma).
Тела погибших немецких моряков из «U-250» были извлечены и преданы земле на лютеранском кладбище у Цитадельской дороги в городе Кронштадте.
Рискуя жизнью, секретные торпеды «T-V» разоружили опытные рабочие минно-торпедного отделения Кронштадтского арсенала ВМФ Б. Федоров и А. Котов. После этого их изучением занялись специалисты высочайшего уровня инженер-полковник Осип Борисович Брон, капитан 3-го ранга Сергей Терентьевич Баришполец и инженер-капитан Владимир Михайлович Саульский. Помогали им инженер-майор Илья Маркович Экелов и старший лейтенант Валерий Моисеевич Шахнович. Буквально через несколько дней тайна торпеды была разгадана.
Кстати, когда подводную лодку «U-250» подняли и разоружили, от премьер-министра Великобритании Уинстона Леонарда Спенсера Черчилля (1874–1965) в Москву Верховному Главнокомандующему Вооруженными Силами Советского Союза Иосифу Виссарионовичу Сталину (Джугашвили, 1879–1953) была направлена шифрованная радиограмма за № 356, в которой он настоятельно просил срочно прислать одну из торпед «T-V» для изучения Королевскому флоту, и что они в любой момент готовы выслать за ней специальный самолет. Черчилль также отметил, что немцы при помощи таких торпед уже потопили или серьезно повредили 24 британских судна, в том числе пять судов из состава конвоев, на которых доставлялась закупленная у США и Великобритании техника в северные порты СССР. Просьбу премьер-министра Великобритании частично удовлетворили, хотя позже, с изменением политической ситуации в мире и при очередном «поиске врагов народа», за это поплатились четыре высокопоставленных руководителя советского Военно-морского флота. Есть в этой истории и одна неразгаданная тайна: до сих пор неизвестно, каким же образом британская разведывательная служба так быстро узнала о том, что советские военные завладели немецкими торпедами «T-V» и раскрыли их секрет.
Водолазы-разведчики РОН, отличившиеся при раскрытии тайны подлодки «U-250», были награждены, а капитан 3-го ранга Дмитрий Войналович получил повышение по службе – его перевели в Разведывательное управление Главного морского штаба, где он занял должность заместителя начальника одного из отделов.
В 1944–1945 годах разведчики роты, с целью обнаружения затопленных кораблей и выявления минных заграждений, привлекались к обследованию акваторий портов: Таллин, Мемель (ныне Клайпеда), Данциг (ныне Гданьск), Штеттин (ныне Щецин) и других. Везде их действия отличались высоким профессионализмом.
На вопрос о том, забрасывались ли в тыл к нацистам водолазы-разведчики с подлодок, находившихся в подводном положении, командир РОН Иван Прохватилов отвечал так.
– Чего не знаю, того не знаю. Брали у нас опытных хлопцев и не говорили зачем. А спрашивать не полагалось. Некоторые пропадали, а некоторые возвращались, но помалкивали. Хороший разведчик языка не распускает.
Хотя случаи высадки водолазов-разведчиков в составе агентурных групп с подлодок, находящихся в надводном положении, известны.
Всего за годы войны боевые пловцы Роты особого назначения провели более двухсот разведывательно-диверсионных и специальных операций. Из них половина с применением легководолазного снаряжения в комбинации с другими плавсредствами. Бойцы РОН брали «языков», разведывали укрепления противника и места высадки десанта, помогали форсировать реки, отслеживали коммуникации противника, разыскивали и уничтожали мины, поднимали грузы со дна, проводили в тыл агентурные группы, устраивали диверсии. Выход на берег противника во всех случаях проходил абсолютно скрытно, несмотря на большую насыщенность войск и всевозможных охранных подразделений. Особенно эффективно легководолазы-разведчики действовали в 1942–1943 годах, когда руководство по проведению операции было возложено непосредственно на командование РОН.
Существенное влияние на выполнение операций в первый год войны оказывало отсутствие должного материально-технического обеспечения морских разведдиверсантов. Водолазное снаряжение, дыхательные аппараты и гидрокостюмы массового производства были далеки от совершенства. В основном применялись кислородные аппарата типа ВИА-2, запас кислорода в которых позволял находиться под водой всего около одного часа. Боевым пловцам приходилось брать с собой дополнительные кислородные баллоны, смену которых под водой они отработали самостоятельно.
С осени 1941 года практически все специальное дооборудование легководолазного и разведдиверсионного снаряжения, а также вооружения производилось личным составом РОН. В основном этими вопросами занимался шестой (числившийся учебным) взвод, где имелись свои изобретатели. Из аэростатной ткани и резины они клеили легководолазное снаряжение, непромокаемые десантные костюмы, грузовые мешки для транспортировки оружия и снаряжения под водой, жилеты плавучести и небольшие шлюпки, дооборудовали кислородные дыхательные аппараты, а оружие, мины и пехотные радиостанции приспосабливали к морским условиям.
Особой изобретательностью отличался краснофлотец, водолаз Борис Михайлович Колмогоров, до войны работавший инженером-резинщиком на крупнейшей фабрике по производству резиновых изделий «Красный Треугольник» в Ленинграде. Консультируясь с военврачом 1-го ранга Ильей Савичевым, начальником кафедры Военно-морской медицинской академии, он создал:
1) специальный плавательный десантный костюм;