Малец

  Сделанные капсюли на следующий день были испытаны и к удивлению всех, только один из десяти выдал осечку.

  - Замечательно, - радовался Васька, - теперь можно начать строительство капсюльного цеха. Так как там будет изрядное количество гремучей ртути, то такой цех требуется закрыть земляным валом.

  - Зачем, дорого, - тут же возразил Мартин, - люди будут несчастны, работать в яме плохо.

  - Ага, - хохотнул парень, - а будут они счастливы, если, не дай Бог такому случиться, цех загорится?

  - Найн, это нельзя.

  - Вот и я про то, - кивнул Василий, - от огня беречься будем обязательно, но и предусмотреть такое тоже обязаны. Ну ладно, гремучую ртуть мы сделали и технологию выделки капсюлей отработали, но это только начало.

  - О, майн год ! У тебя есть что-то еще? - Тут же, как охотничий пес, встал в стойку Мартин.

  - Есть, - кивнул парень и прищурился, - только дело это очень опасное, вещество которое мы будем выделывать сильнее пороха во много раз и при малейшей неосторожности беды не миновать.

  - Так это тоже гремучий ртуть, - сдулся химик-недоучка, - я предполагал, что это будет что-то другой.

  - А оно и будет другое, и делаться будет из мыльного масла, которое мы будем называть глицерин, - принялся Васька разъяснять суть нового дела, - но делать его надо с помощью масла селитряного, которое получим из селитры с помощью масла купоросного.

  Мартин в сомнении покачал головой:

  - Откуда ты знаешь? Никто еще так не делать.

  - 'Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам' - расхохотался парень.

  На что немец совершенно серьезно ответил:

  - Я не Горацио, я Мартин.

  - Тьфу, - Васька махнул рукой, - так к месту фраза подошла, а ты все испортил.

  Ответом ему было многозначительное молчание надувшегося немца.

  То, что получаемое в результате смешивания трех маслянистых жидкостей вещество чрезвычайно опасно Мартин имел возможность убедиться уже через неделю, когда что-то в реакции пошло не так, смесь начала быстро разогреваться и они вместе с Васькой быстро выскочили за дверь. Успели, в результате резкого хлопка, смесь кислот разлетелась по всему боксу и Мартин смог представить себе, что бы было, не успей они покинуть это помещение вовремя. Дальше работы шли еще осторожнее, в конечном итоге технология производства гремучего глицерина была отработана, но делать завод для его выделки Васька не стал, назвав это тупиком. Но вот дальше он принес резко пахнущую жидкость, полученную при возгонке угля, и назвал ее 'толуол', а сам процесс смешивания ее с кислотами нитрирование.

  Экспериментов пришлось провести много, прежде чем удалось выделить немного некой желтой жирной на ощупь субстанции, и Васька был на седьмом небе от счастья. В отличие от своего работодателя Мартин этой радости не разделял, он никак не мог понять назначение полученного вещества, отношения его ко всему этому изменилось только тогда, когда небольшое количество этого вещества с грохотом раскололо каменную плиту, на которой проводили испытание.

  - Это есть величайшее изобретение, - воскликнул он тогда.

  - Это изобрели давно, - усмехнулся парень, - мы только повторили то, что до нас уже делали много раз. Но мы получили мало тротила, а его требуется много, вот этим делом ты и займешься. Нам нужно получить много купоросного масла, организовать выделку олеума, купить достаточное количество селитры, и построить завод по выработке тротила. А потребуется его много, десятки тысяч пудов.

  - Мы не купим столько купрум масла.

  - А кто сказал, что мы его должны покупать? - Усмехнулся Васька. - Сами должны научиться выделывать, нам это должно обходиться много дешевле, чем везти его из далека.

  С этого дня Мартин и занялся этим делом, и надо сказать работы двигались довольно споро.

  Митяй, проклиная свою непутевую жизнь, шел домой, сегодня его и еще троих таких же неудачников общество отдало на поселение в Сибирь. Как сказали, по царскому указу набирают крепкие семьи для отправки в земли Иркутские. А какая у него крепкая семья? Он сам да молодая жена, даже прикопить для жизни ничего еще не успели, проще говоря, избавляются от таких неудобных, как Митяй. И кто его тогда дернул за язык? Другие-то промолчали и вот он результат.

  - Да как же в такую даль-то, пропадем! - Сходу заголосила жена. - Пожалели бы детей малых!

  Да, детей было жалко, старшему всего пятый год пошел, а младшая только-только ходить научилась. И как же с ними теперь в дорогу? Хорошо еще, что общество обязано было крестьянина в путь снарядить, дать не старую лошадь, выделить крепкую телегу и снабдить доброй одежкой, а так совсем худо бы получилось, хоть ложись за околицей и помирай сразу, все ж без мучений будет. Однако, полностью отдаваться унынию Митяй не стал, наоборот у него появилась даже злость на сельчан - раз вы так со мной, так и я с вами также:

  - Ты какую лошадь мне предлагаешь, она уже половину зубов съела, - рычал переселенец на старосту, - она и половину пути не пройдет, околеет где-нибудь на первой неделе. Сказано, лошадь должна быть не старой.

  - Да чего же она старая-то, - возмущался староста, - еще года три ей работать.

  - Путь сибирский тяжел и труден, поэтому и лошадь нужна хорошая.

  - Тьфу, - староста волком смотрел на Митяя, но прав переселенец, и дьяк с приказа на его сторону в случае чего встанет, так что придется давать лошадь получше. И это только лошадь, а еще телега, одежда...

  В результате долгого спора переселенец выбил у общества все, что было положено по указу и даже сверх того, что могло еще пригодиться в пути. Отправлялись в дорогу поутру в четыре семьи, под угрюмое молчание соседей, чуть отъехав со двора, Митяй остановился, повернулся в сторону дома, широко перекрестился с поклоном и двинулся дальше. На этом его прежняя жизнь закончилась, а как она повернется дальше неизвестно.

  За неделю дошли до Тулы, здесь переселенцу выписали новую подорожную и влили в большой караван, телег на пятьдесят, таких же, как и он сам бедолаг. Скрип колес, крики детей, ночные костры, да окрики охраны из казаков становились неотъемлемой частью жизни на долгие месяцы пути.

  До иркутских земель добрались только к концу августа, однако сам город посмотреть не дали, перед рекой Иркут караван разделили, часть отправилась выше по течению реки, чтобы где-то там основать деревню, а других переправили на другую сторону, провели вдоль реки Каи, и дальше дорогой по левой стороне Ангары.

  - Вот здесь и будете жить, - сообщил казак переселенцам, остановив всех при въезде на улицу с недавно построенными домами, - место здесь землей богатое, на всех хватит.

  Дабы не было никому обидно, дома распределяли по жребию и Митяю достался дом третий от края, в самый раз, как он бы и хотел. Сняв с ворот заклад, крестьянин распахнул створки и загнал лошадь во двор теперь уже своего нового дома. Животина, почуяв, что на сегодня трудовой день закончился, фыркнула и нетерпеливо покосилась на хозяина, ожидая, когда ее начнут распрягать. Однако сейчас Митяю было не до нее, ему срочно приспичило осмотреть дом, все остальное может и подождать. Сенцы встретили любопытных светлыми стенами ошкуренных бревен, циклёванным!!! полом, короткой лавкой чуть дальше от входа, со стоящей на ней небольшой бадьей для свежей воды и небольшим окошком со вставленным стеклом. Стеклом?! Крестьянин вздрогнул от неожиданности, заводя лошадь во двор, он видел окно, но ему и в голову не могло прийти, что там может быть вставлено стекло, не мешкая он и тут же рванул дверь в дом, спеша глянуть на окна, внутри его встретил яркий свет солнца, который изливался в два широких окна, с двойными стекленными рамами. Митяй вытаращил глаза и быстро перекрестился, этого не должно быть, слышал он, что стекло жутко дорогое, и не всякий боярин может позволить себе стеклить окна в доме, а тут на тебе. А еще он слышал в Тобольске, что в иркутских землях живут неплохо, но чтобы так 'неплохо', даже представить себе не мог.