Страница 10 из 204
Да не отпадут от веры слабые в вере, в меру наказывай, но безмерно милуй, в меру уязвляй, но милостиво исцеляй, в меру ввергай в скорбь, но вскоре утешай, ибо не в силах естество наше долго сносить гнев твой, как и солома — огонь!
Но яви кротость и милосердие <твое>, ибо тебе подобает миловать и спасать; не престань в милости твоей к народу твоему: врагов изгони, мир утверди, языки усмири, глады утоли, владык наших угрозой языкам сотвори, бояр умудри, грады <умножь и насели>, Церковь твою возрасти, достояние твое соблюди, мужей и жен с младенцами спаси, пребывающих в рабстве, в пленении, в заточении, в пути, в плавании, в темницах, в алкании и жажде и наготе — всех помилуй, всем утешение даруй, всех возрадуй, подавая им радость и телесную, и душевную!
Молитвами и молением Пречистой твоей Матери, и святых небесных сил <бесплотных>, и Предтечи твоего и Крестителя Иоанна, <святых> апостолов, пророков, мучеников, преподобных и молитвами всех святых яви нам милосердие <твое, Боже>, и помилуй нас, да, милостию твоею пасомые, в единении веры совместно славим в веселии и радости тебя, Господа нашего Иисуса Христа, со Отцом и с Пресвятым Духом, Троицу нераздельную, единобожественную, царствующую на небе и на земле, <владычествующую> ангелами и человеческим родом, видимым <же всем> и невидимым, ныне и присно и во веки веков. Аминь!
Верую во единого Бога Отца, Вседержителя, Творца неба и земли, и <всего> видимого и невидимого.
И во единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия, единородного, от Отца рожденного прежде всех веков, Света от Света, Бога истинного от Бога истинного, рожденного, а не сотворенного, единосущного Отцу, которым все было <сотворено>;
нас ради человек и нашего ради спасения сошедшего с небес, и воплотившегося от Духа Святого и Марии Девы, <и> вочеловечившегося;
и распятого за нас при Понтии Пилате, <и> страдавшего, и погребенного;
<и> воскресшего в третий день, по Писаниям;
<и> восшедшего на небеса, и сидящего одесную Отца; и снова грядущего со славою судить живых и мертвых, царству которого не будет конца.
И в Духа Святого, Господа, и животворящего, от Отца исходящего, со Отцом и с Сыном приемлющего поклонение и сославимого, глаголавшего в пророках.
Во единую святую, соборную и апостольскую церковь. Исповедую единое крещение в отпущение грехов; ожидаю воскресения мертвых и жизни в будущем веке. Аминь.
Верую во единого Бога, в Троице славимого: Отца нерожденного, безначального, бесконечного, Сына же рожденного, но собезначального Отцу и собесконечного, <и> Духа Святого, от Отца исходящего и в Сыне являющегося, но также собезначального и равного Отцу и Сыну, — <в> Троицу единосущную, но разделяющуюся лицами. Троицу по именам, но единого Бога.
Не сливаю разделения и соединения не разделяю, <ибо три Божественные лица> соединяются неслитно и разделяются нераздельно. И Отец именуется <так>, поелику рождает <Сына>; Сын же — по причине рождения <от Отца>; а Дух Святой — по причине исхождения <от Отца>, будучи, однако, <с ним> не разлучен. И Отец не есть Сын, и Сын не <есть> Отец, и Дух Святой не <есть> Сын, но каждому <лицу> присуще неслитное собственное качество, <принадлежащее ему> помимо Божества. Ибо в Троице едино Божество, едино господство, едино царство и <подобает ей> общее трисвятое от херувимов, общее поклонение от ангелов и человеческого рода, единая слава и благодарение — от всего мира.
Того единого Бога ведаю и в того верую, во имя которого и крестился: во имя Отца и Сына и Святого Духа. И как восприял из писаний святых отцов, так и научился!
И верую <также> и исповедую, что Сын <Божий>, благоволением Отчим и соизволением Духа Святого, сошел на землю для спасения рода человеческого, — не <оставив> небес и с Отцом не разлучившись, — и, осенением Духа Святого, вселился во утробу Девы Марии и зачатие претерпел образом, ведомым ему одному, и родился не от семени мужского, матерь <свою> девою сохранив, как и приличествует Богу, и прежде рождества, и в рождестве, и по рождестве <своем, но> не отложил <Божественного> Сыновства.
На небесах — без матери, на земле же — без отца, <Христос> был вскормлен млеком и воспитан, как человек, и был истинный человек, не призрачно, но истинно <пребывая> в нашей плоти. Совершенный Бог <и> совершенный человек, Он — в двух естествах и с <двумя> хотениями и волями: не отложив то, чем был, он воспринял то, чем не был.
<Христос> пострадал за меня плотию, как человек, но Божеством, как Бог, пребыл бесстрастен. Бессмертный умер, чтобы мертвого меня оживить; сошел во ад, чтобы праотца моего Адама восставить и обожить, а диавола связать. Восстал, как Бог, воскреснув в третий день из мертвых, как победитель <смерти>, Христос, Царь мой, и, много раз явившись ученикам своим, восшел на небеса к Отцу, которого не отлучался, и воссел одесную его.
И в надежде пребываю, что он снова низойдет с небес, но не втайне, как прежде, но во славе Отчей <и> с небесными воинствами. По гласу архангелову, мертвые изыдут в сретение ему; и будет он судить живых и мертвых, и воздаст каждому по делам <его>.
Исповедую же и семь Соборов православных святых отцов; и тех, что извергнуты ими, и я отметаю, и тех, что прокляты ими, и я проклинаю; что же посредством писаний <своих> предали они нам, то приемлю.
Святую и преславную Деву Марию именую Богородицею и почитаю и с верою поклоняюсь ей. И на святой иконе ее лицезрю Господа моего младенцем на лоне ее — и исполняюсь веселием, распятым созерцаю его — исполняюсь радости, когда же воскресшим вижу его и восходящим на небеса — воздеваю руки и поклоняюсь ему. И, взирая также на иконы святых угодников его, славлю Спасшего их. Мощи их с верою и любовью лобызаю, чудеса их проповедую и исцеления от них приемлю.
К <храму> кафолической и апостольской Церкви притекаю, с верою вхожу, с верою молюсь, с верою исхожу.
Так верую и не постыжусь; и пред язычниками <веру эту> исповедую, и за исповедование <свое> и душу положу.
Слава же Богу, благодеющему мне выше моих сил, за всё! Молитесь обо мне, честные учители и владыки земли Русской! Аминь!
Я, милостью человеколюбивого Бога, монах и пресвитер Иларион, изволением его, посвящен и настолован богочестными епископами в великом и богохранимом граде Киеве, да быть мне в нем митрополитом, пастырем и учителем.
Было же сие в лето 6559 (1051), в княжение благоверного князя Ярослава, сына Владимирова. Аминь.
Сказание о Борисе и Глебе[17]
Перевод Л. Дмитриева
Господи, благослови, Отче!
«Род праведных благословится, — говорил пророк, — и потомки их благословенны будут».
Так и свершилось незадолго до наших дней при самодержце всей Русской земли Владимире, сыне Святославовом, внуке Игоревом, просветившем святым крещением всю землю Русскую. О прочих его добродетелях в другом месте поведаем, ныне же не время. О том же, что начали, будем рассказывать по порядку. Владимир имел 12 сыновей, и не от одной жены: матери у них были разные. Старший сын — Вышеслав, после него — Изяслав, третий — Святополк, который и замыслил это злое убийство. Мать его гречанка, прежде была монахиней. Брат Владимира Ярополк, прельщенный красотой ее лица, расстриг ее, и взял в жены, и зачал от нее окаянного Святополка. Владимир же, в то время еще язычник, убив Ярополка, овладел его беременной женою. Вот она-то и родила этого окаянного Святополка, сына двух отцов-братьев. Поэтому и не любил его Владимир, ибо не от него был он. А от Рогнеды Владимир имел четырех сыновей: Изяслава, и Мстислава, и Ярослава, и Всеволода. От другой жены были Святослав и Мстислав, а от жены-болгарки — Борис и Глеб. И посадил их всех Владимир по разным землям на княжение, о чем в другом месте скажем, здесь же расскажем про тех, о ком сия повесть.
17
Текст печатается по изданию:
Библиотека литературы Древней Руси. Т.1: XI–XII века. СПб., 1997.
Братья-князья Борис и Глеб стали первыми святыми Древней Руси. Сыновья крестителя Руси Владимира, они погибли в 1015 г. от руки своего родного брата Святополка, прозванного «окаянным» (проклятым), и удостоились канонизации еще в XI в.
В XI–XII вв. Борису и Глебу было посвящено несколько агиографических произведений, образующих так называемый «борисо-глебский цикл»: анонимное «Сказание о Борисе и Глебе», «Чтение о Борисе и Глебе» Нестора Летописца, подробная статья в «Повести временных лет» и др. Жития Бориса и Глеба в древности переводились на греческий и армянский языки. Наибольшей популярностью пользовалось анонимное «Сказание», созданное не раньше второй половины XI в. Его охотно читали и переписывали, о чем свидетельствует большое число сохранившихся копий.
Неизвестный автор «Сказания» строит произведение на контрастном изображении, жестко противопоставляя Бориса и Глеба Святополку. Борис и Глеб — сыновья Владимира от христианки родом из Болгарии, Святополк же — плод греховной любви: «Мать его гречанка, прежде была монахиней. Брат Владимира Ярополк, прельщенный красотой ее лица, расстриг ее, и взял в жены, и зачал от нее окаянного Святополка. Владимир же, в то время еще язычник, убив Ярополка, овладел его беременной женою. Вот она-то и родила этого окаянного Святополка, сына двух отцов-братьев». Мать, расстриженная монахиня, и два отца (причем родные братья, из которых один преступно убил другого) — это факты, которые, по мнению автора, обусловливают появление на свет великого грешника, обреченного быть злодеем.
Нарушая агиографические схемы, автор «Сказания» ничего не говорит ни о детстве героев, ни о их мужании, ни о государственной деятельности. Он сразу переходит к роковым событиям 1015 г. Киевский князь Владимир Святославич поручает Борису выступить против печенегов, «дав ему под начало много воинов». Тот исполняет повеление отца, но печенегов не встречает, а на обратном пути, у реки Альты, узнает о кончине великого князя. Плача, Борис размышляет «в сердце своем», т. е. про себя: «Знал я, что брата злые люди подстрекают на убийство мое и погубит он меня, и когда прольет кровь мою, то буду я мучеником перед Господом моим, и примет душу мою Владыка». Однако, чтобы избежать братоубийственных раздоров, он решает соблюдать закон (согласно обычаю, Святополк после смерти Владимира становился его «отцом» и господином) и добровольно отказаться от притязаний на власть. Кроме того, сознательно пожертвовать жизнью ради благого дела значит для Бориса уподобиться Христу, принявшему смерть за род человеческий. Святополк же по дьявольскому наущению, в жажде получить власть принимается убивать возможных соперников. Его посланцы прибывают на Альту и пронзают мечами Бориса. Как и положено святому, Борис принимает смерть добровольно, простив врагов.
Автор «Сказания» противопоставляет не только Святополка и братьев Бориса и Глеба, он по-разному представляет характер и самих страстотерпцев: если Борис — зрелый муж, ответственно принимающий трудные решения, то Глеб — молод и неопытен. Святополк Окаянный вызывает его к себе от имени отца, и он беспрекословно подчиняется. Описывая сцену, когда убийцы встречают святого, плывущего на ладье, в устье реки Смядыни, автор акцентирует трогательную доверчивость юноши: «И когда увидел их святой, то возрадовался душою, а они, увидев его, помрачнели и стали грести к нему, и подумал он приветствовать его хотят». Глеб вначале смиренно молит убийц о пощаде, потом произносит те же слова, что и его брат: «Раз уж начали, приступивши, свершите то, на что посланы!» В описании злодеяния автор «Сказания» прибегает к выразительным подробностям: «Повар же Глебов, по имени Торчин взял нож и, схватив блаженного, заклал его, как агнца непорочного и невинного». Это не просто запоминающаяся деталь: агнцем принято именовать Христа взошедшего ради человечества на крест, то есть Глеб повторяет его подвиг.
Ярослав Владимирович мстит Святополку за убийство братьев — их войска сходятся в последней схватке на реке Альте, именно «в том месте, где был убит святой Борис». Бог награждает тех, кто на него полагается, и карает отступников: Ярослав побеждает, а разгромленный Святополк бежит. Здесь автор «Сказания» снова прибегает к противопоставлению братьев-страстотерпцев и Святополка — если они принимают смерть достойно, то их погубитель впадает в безумие: ему мерещатся преследователи («И послали разведать, и не было ни преследующих, ни едущих по следам его. А он, лежа в бессилии и приподнимаясь, восклицал: „Бежим дальше, гонятся! Горе мне!“»). Праведники противопоставлены грешнику не только в момент гибели, но и после нее — от могилы Святополка исходит «ужасный смрад в назидание всем людям», останки же братьев источают свет; тело Глеба «даже не почернело, как обычно случается с телами мертвых, но оставалось светлым и красивым, целым и благоуханным».
Перевод на русский язык сделан с древнейшего варианта «Сказания о Борисе и Глебе», включенного в так называемый Успенский сборник XII–XIII вв., где также присутствует любопытная приписка, озаглавленная «О Борисе, какой был видом».