Страница 9 из 101
— О, это ни к чему, мадам Бабор. Все наши скудные пожитки при нас. — Он указал головой на мой рюкзак.
Мадам Бабор осклабилась, точно слегка подсевшее тесто:
— Тем лучше. Идемте, я провожу вас в комнаты.
Ухитрившись как-то выбраться из-за узкой стойки, она повела нас к лифту, а я все пытался хотя бы искоса глянуть на девушку еще раз. Вот от нее-то враждебности я не чувствовал, лишь безыскусное любопытство. Нам почти удалось встретиться взглядами, но Аверре снова окликнул меня и двери кабинки закрылись.
Лифт мигом вознес нас к вершине здания, под самую мансарду. Выйдя наружу, мы оказались в длинном темном коридоре с алыми стенами и двумя рядами высоких двустворчатых дверей по обе его стороны. Между каждой дверью на стене крепились лампы, и свет их, уже по традиции, скорее сгущал мрак, нежели рассеивал его.
— У вас здесь не так много постояльцев, — заметил Аверре, шагая вдоль тусклых пятен света.
Ответ хозяйки был слишком лаконичен:
— Достаточно.
Почти уйдя в самый конец коридора, мы остановились возле дверей с порядковыми номерами 197 и 198, вытесненными на бронзовых табличках. Номера располагались один напротив другого.
— Ваши комнаты, — указала мадам Бабор, быстро всунула мастеру ключи и спешно ретировалась.
Проводив ее взглядом вплоть до лифта, я поинтересовался у наставника:
— Что это с ней? Испугалась превратиться в насекомое?
Но тот только протянул мне ключ, указывая на дверь. Я открыл комнату и тут же замер: настолько отличалась она от моего прежнего и скромного жилища в Цитадели.
Как и весь отель, номер был выдержан в яркой коричнево-алой гамме. Посередине стояла просторная двуспальная кровать, а рядом две миниатюрные тумбочки. У окна, занавешенного плотными бордовыми портьерами, располагался тяжелый письменный стол, несколько стульев и пара, мягких и очень удобных на вид, кресел. Несколько картин украшали стены. Все было подобрано со вкусом и выглядело весьма уютно. Едва ли стоило сомневаться, что Аверре отвалил за эти номера кругленькую сумму. Интересно, а его комната такая же или ещё роскошней?
— Устраивает? — поинтересовался он, выдыхая мне чуть ли не в затылок. Я точно парализованный застыл на пороге и не отвечал, пока мастер не втолкнул меня внутрь. — Ну, осмотрись же! Что ты встал?
Все еще в состоянии легкого ступора, я бросил рюкзак на кровать и первым делом подбежал к окну. Раздвинув тяжелые портьеры, впустил внутрь комнаты больше света, захлебнувшись открывшимся снаружи видом. Слов не найдется, чтобы описать его. Я и не предполагал, что мы забрались так высоко. Даже лишенный былого блеска, Мероэ оставался по-прежнему прекрасен и величав, а обветшалость некоторых зданий только придавала ему дополнительную живописность. Привычка скрывать от всех свои настоящие чувства, удержала меня от того, чтобы обернуться и с придыханием восхититься. Вместо этого я сдержанно произнес:
— Чем-то напоминает Риомм.
Батула мои слова как будто удивили.
— Разве ты был на Риомме?
— Нет, — качнул я головой. — Просто видел голограммы. Города, конечно, разные, но что-то общее между ними есть.
Какое-то время оба молчали, продолжая любоваться панорамой бронзовых шпилей и куполов, вздымавшихся над бесконечной растительностью.
— Ты прав, — наконец нарушил тишину мастер. — Занди строил утопическое детище, основываясь на том лучшем, что, по его мнению, имелось в столице Империи.
— Риомм в миниатюре?
— Лучший Риомм, — сказал он. — Вернувшись с войны, генерал был заражен идеей создания совершенного общества, в котором не существовало бы лейров и им подобных.
— В этом-то он и без того преуспел, — заметил я. — Кроме Адис Лейр в галактике больше никого и не осталось. Мне кажется, Занди следовало поступить умнее и не пытаться строить что-то новое, а как-то преобразовывать уже имеющееся. Он мог улучшить мир, в котором жил, а не сбегать в другой. Столько сил было потрачено на освоение Боиджии. Представьте, что было бы с Риоммом, направь генерал свои ресурсы в иное русло.
Глядя на меня, Аверре только мягко улыбался.
— А кто бы ему позволил?
— Зачем бы ему спрашивать разрешения? — спросил я. — На его стороне была армия. И сила Иглы, о которой вы всё говорите. Как можно было не воспользоваться таким шансом и не установить собственный диктат в Империи?
Батул нахмурился.
— Лейры были уязвимы для Иглы благодаря своей связи с Тенями. Могла ли она навредить нормалам — неизвестно.
— Если только она вообще существовала.
— Ты снова за свое? Совет Империи, между прочим, тоже не был настолько уж уязвим. Думаешь, никто из политиков того времени не предполагал, что после войны Занди попытается захватить власть в галактике? Для них он всегда оставался огромной костью в горле, бельмом на глазу. Без сомнения, он был крайне полезен, но и опасен тоже не в меньшей степени. Ему попросту не дали возможности проявить себя, отправив в ссылку от глаз подальше. Вот и все. Место, конечно, он выбрал сам и это была Боиджия, но я так и не нашел ни единого доказательства, чтобы он когда-нибудь пытался вернуться обратно.
— И вам это не кажется странным? — удивился я. — Имея на руках такие карты, он попросту отказался от битвы и добровольно превратил себя в затворника? Мне всегда казалось, что люди подобного склада обычно так не поступают.
— Много ты разбираешься в людях, — фыркнул Аверре, рассеянно почесав подбородок. — Я думаю, он был из тех редких личностей, кто надевал военный мундир лишь по необходимости. Возможно, он ценил жизнь куда больше, чем ты или я сможем когда-либо себе представить. Возможно, он понимал, какой ужасной находкой стал обладать и, прежде чем она попала не в те руки, спрятал ее от посторонних глаз.
— На Боиджии, — зевнул я, с внезапной остротой ощутив утомленность от поездки и всех сопутствующих ей переживаний.
— А где же еще?
— Ну-ну.
Пока мы препирались, тучи заново успели обложить город со всех сторон, спрятав начавшее клониться к западу солнце. В комнате сделалось значительно темнее. Глядя в даль, я сказал:
— Никогда бы не подумал, что одному человеку под силу создать целую колонию. Для этого нужно обладать очень редкими способностями и немалым числом последователей.
— Ты прав, — кивнул Аверре, усаживаясь во второе кресло. — В последователях Занди никогда не знал недостатка. Люди шли за ним, куда бы он их ни вел — в светлое будущее или же на смерть — с одинаковым упорством.
— А как насчет денег? Чтобы создать подобное чудо должны были потребоваться баснословные суммы.
— Об этом история умалчивает. Ни одного достоверного свидетельства о том, откуда брались деньги, мне найти не удалось. Но я не думаю, чтобы Занди пользовался финансовой поддержкой со стороны. Богатых и влиятельных друзей у него, конечно, всегда хватало, но такое ведение дел неминуемо поставило бы его в очень уязвимое положение, а, насколько я знаю, генерал ничто так не ценил, как независимость и свободу. Он был идеалист, спустивший на мечту все, что имел.
Последние слова Аверре заставили меня слегка пересмотреть уже сложившийся в голове образ гениального полководца. Генерал Занди больше не казался простым воякой, вдруг возжелавшим создать собственное маленькое царство. Скорей всего, это была попытка сбежать от диктатуры власти и создать более свободное общество. Единственная проблема заключалась в том, что освободившись от диктата над собой, он сам стал тираном, навязал собственную волю организованному им обществу. А это уже расходилось со всякими понятиями о свободе.
Будто в подтверждение этих мыслей, Аверре добавил:
— Кхамейр Занди любил власть, а это не самое подходящее качество для человека, стремящегося к всеобщему благу.
— Все равно у него ничего не вышло. — Отойдя от окна, за которым снова разразился ливень, я включил настольную лампу и уселся в ближайшее кресло. Оно оказалось до неприличия удобным. — Я имею в виду, Боиджия так и осталась вечным захолустьем, и никаким лучшим обществом здесь никогда не пахло.