Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 19 из 20



Пока доели роскошный бигос, запивая зубровкой, настал долгожданный закат.

– Не по душе мне эта затея, – сказал Ивашка, когда они уже подходили к Замковой площади. – Хоть бы пистоли у нас были… Одни карабели, будь они неладны, и теми махать не умеем!

– Если там просто старуха, я деру дам, – пообещал Петруха. – Но ты поразмысли – баба не простая, раз у нее такая девка на посылках. И баба по Королевскому тракту в карете ехала, оттуда меня и высмотрела. Что, ежели знатная пани?

– На кой ты ей сдался?

– А на кой я сдался Машке Шварцевой? Охота от старого мужа погулять, если путаться с немцами, весь Кокенгаузен сразу прознает, а с русским можно тайно, он болтать языком не будет.

История с Матильдой Шварц, женой булочника, и была той каплей, что переполнила бочку воеводского терпения.

– Среди своих молодца искать – опасно, а по моей роже, видать, ясно было, что я в Варшаве чужой, – совсем понятно растолковал Петруха.

– Не в развалинах же…

– А это уж ее забота! Так вот, коли баба из знатного рода, да еще не такая молодая, она непременно с ксендзами дружбу водит. Понял? Вот мы ее и приспособим искать пропажу.

– Чушь ты несешь… Только что придумал! Ох, была бы тут моя сестрица…

– Да… – погрустнев, согласился Петруха. – Она бы сообразила, как след взять.

Огромный замковый двор был пустынен. Пахло всякой дрянью – не иначе, под рухнувшей стеной лежал покойник, а то и не один. Петруха подошел к тому месту, где, статочно, раньше были кованые ворота, а Ивашка затаился за углом. Было не настолько темно, чтобы не видеть, как вышагивает взад-вперед Петруха. Ивашка подумал: «Вот любопытно, товарища в карете увезут или тут же, в развалинах, уцелел какой-то чуланчик?» И тут он услышал хруст – кто-то крался по обломкам и осколкам.

Стараясь ступать как можно бесшумнее, Ивашка заскользил, обтирая стенку новеньким жупаном.

Он вовремя увидел троих верзил, изготовившихся нападать на Петруху и только ждущих, чтобы московит подошел поближе.

– Петруха, берегись! – заорал Ивашка и выхватил из ножен карабелю.

Петруха едва успел изготовиться к обороне. Саблю у него из руки выбил куда более опытный рубака, но Ивашка, наскочив сзади, ударил рубаку по шее, словно собирался снести ему голову с плеч.

Тут выяснилось, что в темноте скрывался и четвертый разбойник.

Пришлось удирать без оглядки.

Видно, сильные у них были ангелы-хранители – московиты выскочили на берег Вислы и чуть не кубарем полетели с крутого склона.

Неведомо, что было бы, если бы ночные налетчики, лучше знавшие окрестности замка, спустились за ними следом в подходящем месте. Но Ивашка чуть не влетел в разведенный под самой кручей и почти что у воды костерок. Сидевший у костерка человек вскочил.

– Вы кто такие? – испуганно спросил он.

– А ты кто такой?

– Никто я! Убирайтесь отсюда оба!

Но Петруха сообразил, что уходить от этого костерка и этого человека опасно – в темноте как раз напорешься на сабельный удар.

– Мы люди мирные, – сказал он. – Если пан пустит погреться, заплатим. Дадим целый орт.

– На что мне ваш орт…

– А что пану потребно? – со всей шляхетской любезностью осведомился Ивашка.

Человек, на вид бывший их ровесником, задумался:

– А что, панове? Может, вас сюда сама Матерь божья послала. Тадек, эй, Тадек!

– Чего тебе?

Голос шел прямо из реки.

– Тадек, цепляй чего побольше. Нашлось кому тянуть! Вот веревка, панове. Тадек, готово?

Ответа пришлось ждать несколько минут. В реке плескались и бултыхались по меньшей мере двое. Наконец человек, сидевший у костра, получил приказ тащить, и все трое ухватились за веревку.

Из воды на берег выползла белая голова.



– Свят-свят-свят… – забормотал, бросив веревку и крестясь, Ивашка. Петрухе тоже стало не по себе.

– Это не утопленник, – успокоил их приятель Тадека. – Это бог Феб.

И тут только выяснилось, чем занимаются молодцы ночью, тайно, на берегу Вислы.

Захватившие Варшаву шведы вывозили все, что считали ценным, на баржах. В королевском замке они даже выломали мраморную напольную плитку. Две или три баржи, которым полагалось спуститься по Висле к морю и потом через море достичь шведских берегов, затонули, даже не отойдя от дворца. И вот нашлись умные люди, сообразившие, что до груза можно добраться и взять за него хорошие деньги. Богатые паны вновь строят дома – и в городе, и загородные, они охотно покупают мраморных богов, богинь и сатиров, не задавая лишних вопросов. Главное было – в лунную ночь выудить побольше этого добра, пока вода не стала совсем холодной.

Как бы то ни было, мраморные болваны спасли Ивашку с Петрушкой, а ныряльщики, согревшись, вывели их к более пологому склону.

– Карабеля, будь она неладна… – сказал Петруха. – Надо отыскать, а то Шумилов меня съест.

– Думаешь, эти изверги уже ушли? Не ждут ли они нас там?

– Бес их знает. Подойдем потихоньку. Может, что услышим.

– Может, и услышим. Палку, что ли, подбери…

Ивашка не хотел возвращаться – вдруг испугался правды. Что, как он порешил того подлеца, что первым напал на Петруху? Рубил-то со всей дури, и тот повалился, не вскрикнув.

Но во дворе было тихо.

Карабелю нашли не сразу, она отлетела к полуразрушенной стене, а вот кое-что неожиданное отыскали. Это была меховая шапка-«рогатывка», у которой спереди имелся султанчик из белых перьев, прикрепленный дорогой жемчужной пряжкой.

– Это ты с того налетчика, поди, сбил, – догадался Петруха. – Забирай добычу. Пряжку продадим, шапку выкинем.

– Нет, продавать ее нельзя. Может, мы по пряжке хозяина сыщем. Раз уж у нас враги тут завелись, неплохо бы понять, кто таковы, – рассудил Ивашка. – Только что мы Шумилову скажем? Извозились, как две свиньи…

– Скажем правду. Он должен знать, что нас тут кто-то выследил.

– Ох, и достанется нам!

– А как быть?

Шумилов не спал – ждал донесения. И дождался – правда, не такого, на какое рассчитывал.

– Дураки, – сказал он, услышав о странном приключении. – Выпороть бы обоих. Ну, показывайте шапку.

У Ивашки с Петрухой недостало ума прощупать «рогатывку», а Шумилов нашарил под ее подкладкой что-то твердое. Взяв засапожник, он подпорол подкладку и извлек вчетверо сложенный листок плотной бумаги.

Это был список прозваний – сплошь польские.

– Панов каких-то переписали, – удивился Ивашка.

– Для кого-то список приготовили. А кто все эти люди – бог весть. Вот что, соколики вы мои, нужно бежать из Варшавы. Статочно, ты, Ивашка, того человека порешил.

– Я его порешил? – Ивашка задумался. Все свидетельствовало о правоте Шумилова. В удар была вложена вся силища, и жертва не на своих ногах ушла – ее унесли, а позабытая шапка не то что говорила, а прямо кричала: я своему хозяину больше не пригожусь! Конечно, попавший под удар человек мог и остаться в живых, но вряд ли что он здоров и бодр.

– Надо бы сходить поглядеть, есть ли там, где он повалился, кровь. Но это опасно. Кто-то хорошо знает в лицо тебя, Петрушка, да и тебя, Ивашка, тоже – вы вместе по Варшаве носились. Сдается, что и меня. Но кто? Хотел бы я знать, во что мы впутались.

– Иезуиты? – предположил Петруха.

– Может, и они. Отгоняют от нашего беспутного чадушка. Значит, оно для них представляет немалую ценность. Так, выходит, этот подлец в Варшаве… выходит, мы уже близко к нему подобрались…

– Доброе дело сделает для государя тот, кто сунет подлецу нож меж ребер, – вдруг сказал Петруха.

– Да, – согласился Шумилов. – Иезуиты думают, что нас именно с этой целью и прислали. Потому и берегут чадушко поганое… В этот раз не удалось – в другой до нас доберутся.

– А куда бежать? – спросил сильно огорченный Ивашка. – Домой? Мне чем к Башмакову приползти с повинной головой, лучше сразу камень на шею да и в реку.

– Нет, домой мы не побежим. Мы поедем туда, где нас искать не станут. В Краков.

Лицо Шумилова, принявшего такое странное решение, было спокойным – как если бы распорядился подать себе ковшик кваса.