Небесный Артефактор

– Нет. Мы с Хельгой рисковали жизнями ради этих чертовых накопителей. И я не я буду, если не вытряхну из Несдинича достойную награду для нас обоих. А медали… пусть отдаст тем, кто планировал доставку шкатулок. На долгую память.

Я бы еще много чего наговорил, но тут меня чуть не задушили. Кое-как развернувшись в кольце сдавивших мое тело рук, я уткнулся носом в упругие полушария, едва прикрытые тонкой тканью домашнего платья… хм…

– Хель… гха… отпкху… сти! – пропыхтел я.

– Дочка, выпусти его. Задохнется, – прогудел мой опекун.

Хельга послушалась.

– Нет, только подумать… и вот такое богатство достанется какому-то Гюрятиничу, – облегченно вздохнул я. Взъерошившая мне волосы девушка поймала устремленный на ее «богатство» взгляд, и ладонь, только что гладившая по голове, моментально ухватила меня за вихры. – Ай! Больно же!

– Только я начинаю думать, что мой братец умница, как он тут же делает все, чтобы доказать обратное, – прищурившись, сообщила Хельга под сдавленный смех отца.

– Фуф. – Я наконец вывернулся из-под ее руки и, пригладив растрепавшиеся волосы, отпрыгнул в сторону. – Я не виноват, что ты не понимаешь моих тонких комплиментов!

– Это ты меня сейчас дурой назвал? – вкрадчиво протянула Хельга.

– Лучше дурой, чем стервой, – буркнул я, ныряя под стол. Вовремя. Стоявшая на столе чашка просвистела над головой и врезалась в стену. Выбравшись из-под стола рядом с посмеивающимся опекуном, я занял стратегически выгодную позицию за его спиной и, окинув взглядом застывшую напротив Хельгу, тихо договорил: – Бедный капитан, я ему уже сочувствую. С такой женой никакие пираты не сравнятся…

– Что ты сказал?! – Вот теперь она точно в ярости. И как услышала только? Эх… помирать, так с музыкой!

– А чего такого? Пираты, по крайней мере, встречаются далеко не в каждом рейсе, а жена-штурман всегда рядом… я бы повесился.

– А вот теперь, Кирилл… беги, – ухмыльнулся опекун. Он дядька умный, дурного не посоветует… и я побежал.

Порядок в доме мы наводили вместе с Хельгой аж до полуночи, да еще и под надзором тетушки Елены, не оценившей наш забег по ее кухне. М-да, не стоило Хельге швыряться в меня тем пакетом с мукой…

Зато мы вновь помирились. А вообще с такой «сестрицей» общаться куда проще и приятнее, чем с ее прежним вариантом. Нет, у нее и сейчас порой бывают рецидивы бюргерской «приличности», но редко, и купируются эти приступы довольно легко – достаточно пары-тройки язвительных шуточек. Правда, не всегда безболезненно для «доктора»… за уши меня тягать она навострилась как-то слишком быстро. Но уж лучше так, чем никак, так что я не жалуюсь.

В одном дядька Мирон оказался прав: выручить деньги за шкатулки мне не удалось. Несдинич уперся рогом и напрочь отказался от денежных расчетов…

– Да мне проще их уничтожить, чем отдавать за так, – проворчал я, когда следующим вечером мы всей дружной компанией Завидичей сидели в знакомом мне кабинете инженер-контр-адмирала. Настроение после визита в училище и без того было не ахти, а тут еще и его превосходительство упрямится.

– Кирилл… – тихо проговорил дядька Мирон, предупреждающе качая головой.

– Что? – Я прищурился. – Меня никто не принимал на службу в седьмой департамент, как и Хельгу! Разве нет? Но мы выполнили их работу, а значит, имеем право на ее оплату. В конце концов, можно было просто бросить эти чертовы шкатулки на дирижабле, и не факт, что от них что-то осталось бы после катастрофы. Разве не так?

– Так, – неожиданно для меня кивнул Несдинич. – Но заплатить за накопители я не могу. Увы, юноша.

– Но почему?! – Мой голос чуть не сорвался на фальцет, и я смутился.

– Потому что, в отличие от прошлого раза, я не смогу отчитаться за эти суммы. Тогда вариант выкупа находки был предусмотрен одним из планов, сейчас – никакие траты не предполагались вообще, – ровным тоном, словно объясняя прописные истины, ответил Несдинич.

Я шумно втянул носом воздух.

– Понятно. Значит, по блестяшке на грудь – и идите лесом, да? – нахмурившись, подвел я итог.

Контр-адмирал поморщился:

– Кирилл, я нисколько не умаляю ваших с Хельгой Мироновной заслуг и благодарен вам за сделанное, но прошу не высказываться в подобном тоне о государственных наградах.

– Простите. – Я притормозил, понимая, что несколько перегнул палку. – Но поймите и нас. Медаль, орден – это почетно и уважаемо… на груди солдата или офицера. Да и на кителе штатского штурмана награда будет смотреться внушительно… но на робе юнца она не вызовет ничего, кроме недоумения, тем более что объяснить, за какие заслуги эта награда получена, я не смогу, не так ли? И получится точно как с моим знаком пилота. Вроде он есть, а носить его без риска получить по морде – не выйдет.

– Вот как… – Несдинич бросил короткий взгляд на старательно отводящую глаза Хельгу. – Положим, с этой точки зрения я ситуацию не рассматривал, и… не могу не признать, что доля истины в твоих словах имеется. Хельга Мироновна, а вы согласны со словами Кирилла?

– Я? – Хельга замялась… Ее можно понять – орден мог бы стать зримым подтверждением ее успешности в глазах окружающих. Я тяжело вздохнул, понимая, что решать за нее не могу, и… смирился. Но дочь Завидича меня удивила. Она тряхнула головой и неожиданно резко кивнула: – Да. Братец прав.

– Что ж. Может быть, у вас есть идеи, как мы можем решить эту задачу? – Несдинич откинулся на высокую спинку кресла и, сплетя пальцы рук перед собой, застыл, ожидая нашей реакции.

Хм… если господин инженер-контр-адмирал думает, что мы сейчас будем судорожно что-то придумывать, то он сильно ошибается. Не зря же вчера целый вечер потратили на обсуждение! И пусть Хельга не казалась особо довольной возможностью такого поворота, это не помешало ей прикинуть возможные альтернативы.

– Право проживания в Китежграде для моей семьи, – выдала сестрица… и Несдинич крякнул от неожиданности. Но после недолгого размышления согласно кивнул:

– Это вполне возможно. А ты, Кирилл?

– Легкость, с которой вы, Матвей Савватеевич, согласились с предложением Хельги, вселяет в меня надежду… – протянул я, и в глазах Несдинича мелькнуло любопытство. – Я бы хотел получить возможность заказать постройку небольшого дирижабля-трехсотки на верфях, пользующихся доверием вашего ведомства. В закрытом эллинге с ограниченным доступом.

– Вот как? – Контр-адмирал помолчал, явно что-то обдумывая, и неожиданно усмехнулся: – Полагаю, это будет необычный дирижабль, не так ли?

– В чем-то – несомненно, – кивнул я. – Но дело не столько в моих инженерных находках, хотя они есть, сколько в моем же возрасте. Если я заявлюсь на верфь с собственным проектом, со мной и разговаривать не станут…

– Понимаю. Что ж, это в моих силах, – не стал возражать Несдинич. – Но ты уверен в затее?

– Я работал над ней два с лишним года, – пожал я плечами. – Да и бо́льшая часть моих нововведений касается не столько конструкции дирижабля, хотя там и есть некоторые нюансы, сколько руники.

– И ты, разумеется, хотел бы, чтобы эти «нововведения» не были растиражированы, – понимающе усмехнулся Несдинич.

– Не совсем. Я совершенно не возражаю, если мои находки окажутся полезными Русской конфедерации, но не хотел бы видеть свои разработки в продукции верфей других стран.

– А чем тебя не устраивает патентная защита? – поинтересовался контр-адмирал.

– Сроками. Десять лет, с учетом тех четырех, что я буду учиться… это слишком мало. К тому же мои нововведения без рунной составляющей не имеют никакого значения. А патентовать артефактную часть, насколько мне известно, запрещено. Или нет?

– Понятно, – протянул Несдинич и бросил вопросительный взгляд на дядьку Мирона, но тот никак не отреагировал. Контр-адмирал чуть помолчал и вдруг перешел на официальный тон: – Думаю, мы договорились. Право поселения в Китежграде для всей семьи и содействие в принятии проекта дирижабля на одной из надежных верфей. Кирилл, Хельга, я еще раз хочу искренне поблагодарить вас за помощь моему ведомству в этом неприятном деле… И прошу прощения за небрежность моих подчиненных, чьи действия причинили вам столько беспокойства.