Экспедитор

– Это что, компас?

– Компас? – переспросил Михаил и покачал головой. – Нет, Сережа, это не компас…

– Вниз будем спускаться?

– Обязательно.

Звуки шагов гулко отдавались от стен, усиливая чувство, что мы здесь чужие. Кондратьев пересек зал и подошел к одной из сфер. Он каким-то образом вытащил ее из гнезда, стер рукой пыль и показал мне. Как оказалось, это не полусфера, а шар, до половины утопленный в гнездо на каменном полу.

– Ничто не напоминает?

– Твою мать…

– Да, – усмехнулся он. – Я, когда это увидел, тоже немного удивился.

– Немного?!

Передо мной был глобус… Самый настоящий глобус. На черной, до зеркального блеска отполированной поверхности были вырезаны очертания материков, причем с поразительной точностью.

– Погоди… – Я оторвался от этой находки и посмотрел на Мишку. – Это же карта нашего мира?

– Ты совершенно прав. Глобус Земли в нашей реальности. Самое интересное, что на нем есть несколько точек, но что они означают, – он покачал головой, – мне неизвестно.

– Пытался наложить на карту?

– Да, но это ничего не дало. Как сам понимаешь, слишком большая погрешность, чтобы сказать что-то определенное. Разве что примерный район поисков, да и то… На долю России приходится пять точек.

– Ну и дела…

– Это еще не все. – Кондратьев аккуратно вернул шар на место и подвел меня к другому. Очертания земель, изображенных на этом темно-бордовом камне, были мне неведомы. – Еще один глобус, но – увы, – Мишка развел руками, – неизвестного нам мира.

– Ты проверял?

– Прогнал карту по нашим базам. Этого мира нет в нашем списке.

Я оглянулся по сторонам. Восемь шаров…

– Зришь в корень, приятель, – усмехнулся он. Пусть и слегка кривовато, но усмехнулся.

– Не считая нашего… – пробормотал я. – Семь неизвестных миров?

– Ты совершенно прав. Центральный – как я понимаю, глобус этой Десятки.

– Признаться, даже не знаю что сказать. Голова кругом.

– Сережа, друг… – Мишка дернул щекой и хмуро посмотрел на меня. – Ты головенку-то свою придержи. Это еще не все загадки.

– Чем еще порадуешь? – спросил я и потянулся за сигаретами, но передумал.

– Взгляни сюда.

Он сделал несколько шагов и подошел к окружности, опоясывающей это непонятное сооружение. Опустился на одно колено и провел ладонью по запыленной мозаике. Как я говорил – на ней были нанесены метки. Присмотрелся и увидел, что между центральным кругом и остальной поверхностью пола есть небольшая, едва различимая щель. Самое интересное, что риски, пересекающие эту щель, не совпадали.

– Ты хочешь сказать, что центральная часть пола… – сказал я и замолчал.

– Двигалась по окружности, – закончил Кондратьев. Некоторое время он наблюдал за моим лицом, потом хлопнул по плечу и предложил: – Знаешь, Шатров, пошли отсюда. Мне, признаться, здесь немного не по себе. Поговорим на свежем воздухе.

Мы выбрались наружу и через полчаса оказались в лагере. Вернувшись, засели в палатке Кондратьева. Кто-то из парней принес обед, и некоторое время мы молча стучали ложками, хлебая гороховый суп из концентратов.

Нет, мне приходилось видеть интересные находки, сделанные парнями в иных мирах, но ничего подобного не встречалось. Если честно – даже не знал, что и сказать по этому поводу. Мишка первым опустошил котелок и облизал ложку. Он всегда любил поесть.

– Ну как?

– Ты о чем?

– Как тебе моя находка?

– Понятия не имею. Как понимаю, центральная часть пола представляет собой диск, который может двигаться.

– Он не может… – тихо сказал Кондратьев. – Он движется.

– Что?! – Я чуть не подавился. – Ты уверен?

– Когда нашел зал, я сразу заметил щель в полу. Потом начались помехи в радиосвязи. Причем они были довольно странными. Сначала связь резко пропадала, а потом появлялась, но сопровождалась сильным треском. Мне стало интересно, и я записал эти звуки. На следующий день сделал еще одну запись и сравнил с предыдущей.

– Они совпали?

– Секунда в секунду. Кроме того, мне удалось начертить график. Смотри. – Он достал из набедренного кармана блокнот и показал несколько набросков. – Сначала идут сильные помехи. Видишь? Потом они ослабевают и затухают окончательно. Пауза на две минуты – и снова, – Мишка щелкнул пальцами, – сильный скачок. Такое ощущение, что кто-то пытается включить некий механизм, но он не хочет работать. Когда это повторилось два раза подряд, я наведался в круглый зал и оставил там метки. На следующий день заметил, что они не совпадают.

– Диск сдвинулся?

– Примерно на два градуса.

– Ты говорил, что помехи возникают два раза в день? – вспомнил я.

– Да, и каждый раз этот проклятый диск поворачивается на один градус.

– Что думаешь делать?

– Описал находку как положено. – Мишка пожал плечами. – Пусть наши ученые головы ломают. Наше дело – найти и раскопать. Так что обратно пойдешь нагруженным.

– Плевать, – отмахнулся я. – Не на плечах же потащу.

– Кстати… Спасибо за технику, которую доставил. Она нам понадобится.

– Для изучения этой находки?

– А вот это, Сергей Владимирович, – усмехнулся он, – уже государственная тайна…

По идее, мы с Роговым должны были провести в лагере целую неделю. Дело в том, что экспедиций много, графики перемещений перегружены, а принять модули обратно не так уж и просто, как может показаться на первый взгляд. Нам этих проблем не видно, но у парней из технического отдела седых волос прибавляется не по дням, а по часам. Один из ребят, служивший до этого в авиации, говорил, что дозаправка в воздухе отнимала гораздо меньше сил и нервов.

В этот раз все произошло иначе. Уже на следующее утро после разговора с Михаилом к нам в палатку заглянул связист и передал расшифровку сообщения. Я прочитал, перехватил его удивленный взгляд и кивнул Рогову, который старательно соскабливал со щек цыплячий пух.

– Заканчивайте ваше бритье, Алексей Семенович, и собирайте вещи.

– Как так? – Он даже замер.

– Вот так. Сегодня вечером нас отсюда забирают…

Незадолго до назначенного времени вывезли капсулы в сторону от лагеря. Модули были уложены на землю с интервалом в полметра. Когда мы закончили, ко мне подошел Мишка. Подал внушительный пластиковый пакет, опечатанный его личной печатью, и кивнул:

– Вот, это самое главное. Не потеряй по дороге.

– Не переживай, старый ворчун, – я усмехнулся и хлопнул его по плечу. – Надеюсь, вас скоро сменят, и мы успеем съездить на рыбалку.

– Надеюсь…

Потом… Потом все было как всегда. Включаем систему возврата и занимаем свои места в капсуле. Захлопнулся люк, и на мониторе пошел десятиминутный обратный отсчет. Самое паршивое время… Хлопок! Капсулу слегка качнуло. Еще один! Второй модуль ушел. Наша очередь…

6

– Сергей Владимирович, вы уверены, что атмосфера в археологической экспедиции была нормальной?

– Абсолютно.

– Никаких конфликтов или чего-нибудь подобного?

– Нет. – Я покачал головой и смял в пепельнице сигарету. Пятую с начала нашей беседы.

Мой собеседник хоть и недовольно покосился, но ничего не сказал. Он не любил курящих, но меня это мало волновало. Были проблемы и поважнее.

– Хорошо, но вы были в лагере не больше полутора суток и могли этого не заметить.

– Сомневаюсь. Если бы назревал конфликт, то Михаил Кондратьев имел возможность отправить виновника со мной. Такое уже случалось. В этом случае Рогов остался бы в лагере и вернулся в следующий раз.

Такие случаи и правда бывали. Несколько раз я вытаскивал парней из экспедиций в своей капсуле. По разным причинам… Конфликты с коллегами, тяжелые травмы, семейные обстоятельства. Это запрещено правилами Сотки, но человеческую жизнь трудно загнать в рамки служебных инструкций.

– Это непозволительно с точки зрения предписаний для экспедиторов.

– Алексей Рогов стажер, и, понадобись эксфильтрация одного из археологов, я бы взял на себя ответственность и оставил Алексея в лагере Десятки…