Время рокировок

Ладно, разберемся. Только вот…

– Лакки, Перстень, – скомандовал я двум «волкам». – Барышню с собой берете, и чтобы самое большее через полчаса Эмиссар был тут.

Нет, надо всех опрашивать, с усердием и прилежанием, по-другому никак. По очереди. Но сначала – Оружейник, чтобы не успел подстроиться под рассказы других. И еще очень важно, чтобы он заранее всю эту беседу с остальными не продумал и не срежиссировал. С него станется. Я сам такой.

– Голд, пошли, – сказал я консильери, когда кубинка с сопровождавшими ее «волками» безропотно вышла за дверь. – Пообщаемся с нашим главным по торговле.

– Только я тебя умоляю: держи себя в руках, – попросил он, шагая за мной по лестнице. – Пусть он сначала все расскажет, хорошо? Ты на взводе, я вижу, но всему свое время.

– Что, так заметно? – огорчился я.

Вот же, вроде всегда эмоции держал при себе.

– Мне – да, – честно ответил Голд. – А у Антоныча чуйка похлеще моей в некоторых вопросах. Особенно если они касаются его безопасности.

– Я постараюсь, – пообещал я, впрочем, не особо уверенно.

Нет, этот старый еврей всегда был себе на уме и жадноват, но это нормально, с учетом его ментальности, его прежней и нынешней профессий. Он и должен быть таким, не спорю. Будь это прежний Оружейник, со всем его «сдаем трофеи» и «куда попер патроны, они на балансе», – я бы слова не сказал. Он торговец божьей милостью, и его тараканы в голове, по идее, охраняются законом.

Но спесь, высокомерие, все эти закидоны с проживанием в четырех комнатах… Это не дело, это надо пресекать.

Хотя, может, это часть стратегии. Представительный вид, комната для приемов и переговоров, просто из роли не вышел. Голд, как всегда, прав.

– Мм. – Когда мы вошли в комнату, Оружейник глянул сначала на Голда, а после с легкой укоризной на меня.

– Надо же было с Анджелой поговорить, – пояснил я ему, прекрасно понимая, куда он гнет и почему так смотрит на моего советника. – Не чужие люди ведь.

– Вон стулья, – ткнул пальцем в сторону стены Оружейник и с удовольствием плюхнулся в мягкое кресло. – Садитесь. Разговор был бы долгий, да времени нет. Я сейчас по верхушкам пройдусь, а там вы что-то сами поймете, а что и я после подскажу. Значит, так, тут есть восемь общин…

– Это мы знаем уже, – перебил его я. – Нам Тор рассказал, что к чему и кто с кем объединился. Но вот какова у каждой из них зона влияния, мы не знаем.

– Хорошо, – обрадовался Оружейник. – Это объяснять не надо – уже хорошо. А что до того, кто тут есть кто, – так это сильно непростая тема, но без нее никак, иначе вы не поймете, каковы наши шансы интеграции в это сообщество.

– Даже не удивлен. – Я положил ногу на ногу, устроившись на не очень удобном жестком стуле. – Если бы все было просто, то это было бы странно. Давайте, Лев Антонович, давайте, излагайте.

Тот потер лысинку и начал говорить, фактически продолжая то, о чем нам рассказывал Тор.

До сих пор все восемь общин (которые Лев Антонович почему-то называл Домами), жили в мире, по крайней мере на первый взгляд. Конечно, без конфликтов время от времени не обходилось. И один из них разгорелся тогда, когда завершилось формирование общин, когда составы дистриктов определились и у них появились единоличные лидеры из числа самых умных, самых быстрых, самых смелых и самых безжалостных в борьбе за власть людей. Демократии ни в одном из Домов не возникло, даже у американцев, которые на умершей Земле считали такую форму правления одним из самых больших своих завоеваний. Здесь все было просто и строго: есть тот, кто стоит во главе, а о мнении народа можно благополучно забыть. О тирании речь не шла, никто не устраивал публичные казни и не вводил право «первой ночи», но при этом решение лидер принимал сам, не оглядываясь на своих людей, правда не мешая им его обсуждать.

Так вот, в тот момент, когда общины поделили город, вобрали в себя все многообразие бывших земных наций и даже выбрали себе названия, встал вопрос: а чем каждая из них будет кормиться? Запасы, найденные в городе (надо заметить, немалые), честно поделили, но что их на долгую и счастливую жизнь не хватит, было ясно. Толпы народа тогда в город еще не прибывали, рынок только-только появился, и именно он стал отправной точкой конфликта.

Его стремились контролировать все. «Картель» захотел получать свой процент с каждой сделки. «Тевтонский союз», уже тогда выработавший план по развитию сельского хозяйства, испытывал желание стать монополистом по поставке продукции. Аналогичное желание было и у «Дома Земноморья», но в отношении рыбы, у них в планах значился захват доступа к реке. «Халифат» просто не собирался делиться ни с кем и ничем, и той же точки зрения придерживался «Мэйфлауэр». Да и остальные Дома тоже выказывали недовольство политикой соседей, в основном оперируя аргументами вроде: «Вы тут не одни живете».

Ситуация накалилась, оружия в городе было немало, хватало и тех, кто знал, как пустить его в ход.

Именно тогда глава «Халифата» Али-Садах предложил остальным главам дистриктов встретиться на нейтральной территории – в здании ратуши, на которое никто не наложил лапу лишь потому, что тогда бы возмутились все оставшиеся семь общин. А против семи противников сразу выстоять просто невозможно.

Он собрал глав общин и сказал им:

– Война не нужна. Давайте договариваться.

Слова были простые и незамысловатые, но до него их никто сказать не решался, все боялись, что это воспримут как слабость. А когда слова все же прозвучали, главы общин облегченно выдохнули и стали делить сферы деятельности.

Процесс был долгий, сопровождался и руганью, и смехом, но мир в результате удалось сохранить. И, что немаловажно, каждый что-то да получил, что-то такое, чего не было у остальных.

– И что кому досталось? – поторопил я Оружейника, который столько твердил нам, что нет времени, а сейчас наслаждался театральными эффектами.

– А вот об этом – отдельный разговор, – лукаво улыбнулся он.

Глава 5

На самом деле вся эта его театральность была излишней – сюрприза не получилось, поскольку после всего уже увиденного удивить нас было трудновато. Так вот, каждый район получил то, что ему было ближе всего по ментальности. «Картель» промышлял оружием, владея всеми оружейными лавками города, «Халифату» отошла «Арена», правда, сначала на паях с «Домом Земноморья», но потом они как-то договорились, и в результате гладиаторские бои теперь были полноправной собственностью «Халифата». Немцы получили право приоритета в выборе земель неподалеку от города, для возделывания и последующих поставок продукции на рынок, а «Мэйфлауэр» курировал работорговлю, имея свой процент с организации процесса продаж.

Что до моих соотечественников, они обеспечивали поддержание закона и порядка внутри города и в его окрестностях, и это было весьма выгодно – они первыми видели добычу, попадавшую в город, – и вещи, и людей. И первыми могли купить то, что им понравится, в разумных пределах, разумеется. Если вещь была в определенном смысле уникальной, как, например, недавно найденный в горах вполне исправный беспилотник, то она поступала на аукцион, который, в свою очередь, контролировали азиаты.

Купили этот беспилотник, кстати, представители «Латинского квартала», которые держали все мастерские города и знали толк в механизмах.

Остальное же находилось в общем ведении – все дистрикты отправляли свои поисковые группы за пределы города на поиск ресурсов и новых торговых каналов, все потихоньку промышляли захватом и продажей рабов, и все помаленьку наращивали военную и магическую мощь.

– То есть все не так уж радужно? – среагировал я на последние слова Оружейника. – Хочешь мира – готовься к войне?

– Люди не меняются, Сват. – Довольно улыбаясь, он сложил руки на животе. – Это твои же слова. Никто не любит делиться, особенно если речь идет о власти. Земные политические дрязги здесь давно забыты, было что-то такое в самом начале, но говорунов, которые орали о превосходстве той или иной нации или о всеобщей демократии, сразу придушили, причем в буквальном смысле. Но вот желание быть первым, причем не среди равных, а просто первым, не убьешь. Так что большой взрыв здесь – это только вопрос времени.