Когда-нибудь, но не сейчас

Тех же мнений полковник придерживался и относительно всего прочего. В кабинете у него стояла добротная деревянная мебель. Кресло было способно выдержать его вес - около трёхсот фунтов - безмолвно, без единого протестующего скрипа. Стол был деревянным, позапрошлого века, а не какая-нибудь там штука-дрюка из стекла и никеля. Окно забрано кованой решёткой, привезённой из Европы. И, разумеется, никаких компьютеров: он физически не выносил эти штуки, которые, как грибы, повырастали теперь на каждом столе. Вместо этой гадости он носил очки в черепаховой оправе, придающим его квадратной физиономии относительно добродушный вид, и перстень на среднем пальце. Крохотная видеоустановка проецировала в каждый глаз изображение виртуального дисплея, клавиатуры и мыши, а перстень позволял снимать движения пальцев в воздухе. Что касается прочих потрохов, они размещались в портсигаре и были связаны с очками и перстнем защищённой беспроводной связью.

Худощавый блондин, сидящий на жёстком гостевом стуле у окна, всё это знал. Он также знал и то, что система была украдена Агентством года три назад у одной молодой фирмы, подававшей надежды. Коммерческая модель так и не поступила в продажу: компания-производитель вляпалась в патентную дрязгу, да так и не очистилась от дерьма. Вообще-то судебное дело было начато с подачи Агентства и лично господина Ауля. Компания не хотела сотрудничать с американским правительством на предлагаемых ей условиях, а это в глазах истинного патриота Америки, каковым полковник, безусловно, являлся, было в высшей степени предосудительным поступком.

Вот и сейчас господин полковник пялился в пространство и возил пальцами по столу, двигая невидимую мышь.

- Значит, "Сурья-Вамша" чего-то добилась, - сказал он, наконец, вслух.

- Не совсем так, - почтительно возразил худощавый блондин, сидящий перед полковником. - Чего-то добилась Ена Кзылходжаева.

- Как вы можете выговаривать это имя? - поинтересовался полковник.

- Я работал с русскими, - объяснил худощавый, - а также с татарами, казахами и киргизами. Все эти люди очень не любят, когда их имена искажают.

- Дикари обидчивы, - пожал плечами Херберт Ауль.

- Госпожа Кзылходжаева - экстравагантная особа, но не дикарка, - заметил блондин.

- И что, она и в самом деле сделала квантовый компьютер?

- "Сурья-Вамша" наняла её для этой цели. План работ был рассчитан на три года. Ена была уверена, что ключ от сверхбыстрых вычислений у неё в кармане.

- И что же?

- По нашим сведениям, корпорация закрывает лабораторию и сворачивает работы. Тем не менее, наш человек в лаборатории...

- Сколько там людей?

- Кроме Ены, трое. Все - высококвалифицированные специалисты в своих областях. Петер Окорочко, Рита Сафари и Аркадий Винарский. Последний - недавний иммигрант, сотрудничает с нами из патриотических побуждений. Так вот, по его информации, четыре месяца назад у них что-то получилось. Один из образцов, с которыми они работали, стал проявлять некие свойства, которые можно попытаться использовать для квантовых вычислений. Винарский утверждает, что Ена фактически скрыла это от начальства. Он уверен, что получен какой-то результат, "интересный для американского правительства", - последние слова блондин закавычил голосом.

- Значит, Ена что-то сделала и скрывает это от начальства? Может быть, рассчитывает продать результаты кому-то ещё?

- Очень сомневаюсь, - сказал блондин. - Она не настолько любит деньги.

- А что она любит? У неё есть странности? - спросил полковник, выделяя тоном последнее слово.

Блондин понял.

- Особенных нет. Политикой не интересуется. Не религиозна. Не состоит в радикальных организациях и не поддерживает их. Живёт одна. Сексуальная жизнь отсутствует. Возможно, девственница, хотя в этих экспедициях к чёрту на рога случается всякое...

- Это вы о чём?

- В прошлом она была антропологом. Ездила в экспедиции. Долго жила в одном индейском племени в районе бассейна Амазонки.

- И что? Это имело какой-то смысл?

- Более чем, - подтвердил блондин. - Её работы по обрядовой практике архаических обществ считаются классическими. Получила за них премию Боасианского центра, очень престижная награда. Пожертвовала денежную составляющую премии Фонду защиты дикой природы.

- Радикальная экологистка? - заинтересовался Ауль.

- Нет.

- Тогда зачем?

- Как ни странно, эксперимент. Она тогда интересовалась социологией и писала статью о благотворительности как социальной практике. Ей захотелось проверить какие-то свои выводы.

- И сколько она отдала?

- Кажется, сто пятьдесят тысяч.

- Для того, чтобы написать статью?

- Да.

- А потом она всё это бросила и занялась математической физикой?

- Нет. Сначала она занялась историей науки. У неё есть интересные заметки о культе бога Тота у египтян и его влияние на развитие математики. Правда, научная общественность эти работы не приняла из-за чересчур экстравагантных выводов, но...

- К дьяволу всех египетских богов. Что потом?

- Потом уже матфизика. Здесь она добилась успеха. Её работы по квантовым эффектам в сверхтонких слоях...

- Считаются классическими, да? Как ей всё это удаётся?

- Она гений, - пожал плечами блондин. - Такое бывает.

Полковник Ауль вздохнул. Он занимался технологическим шпионажем уже пятнадцать лет, и за это время убедился, что гении и в самом деле существуют. Как правило, это очень странные и неприятные люди. Одного из них полковник лично пристроил в хорошую психиатрическую лечебницу - исключительно для того, чтобы избавить от федеральной тюрьмы.

- Скорее всего, ею движет любопытство, - предположил блондин. - Она занимается тем, что ей интересно.

Херберт Ауль немного подумал.

- В таком случае, она и в самом деле построила этот самый квантовый компьютер, - решил он. - А может быть и ещё что-то. Активизируйте работу по "Сурья-Вамше". Мы должны знать все подробности.

*

Господин Наблус Гангадатта потеребил ухоженную бородку цвета эбенового дерева

- Итак, если я правильно понял ваши объяснения, вы утверждаете, что ваш компьютер не нуждается во вводе данных. Он берёт их из воздуха. Или из вакуума. Или из этого вашего континуума. Как вы это объясняете? - спросил он с надеждой в голосе. - Опять квантовый парадокс?

- Я не знаю, - Кзылходжаева поморщилась. - Не могу говорить точно.