Идея фикс

– А вы рассматривали какие-то другие дома?

– Нет.

– Почему? Что заставило вас выбрать именно одиннадцатый дом по Бентли-гроув?

– Не знаю. Он стоял третьим в списке появившихся предложений. Мне просто захотелось взглянуть на него, и я щелкнула по этому предложению. – Я вновь села за стол. – Сначала я разглядывала снимки комнат, а потом заметила кнопку виртуальной экскурсии и подумала, что можно также просмотреть и ее.

Кит склонился в мою сторону и ободряюще сжал мою руку.

– Дорого ли его оценили? – спросил Сэм.

– В миллион двести тысяч, – ответила я. И зачем он захотел узнать цену?

– Вы сочли, что такая цена вам по средствам?

– Нет. Даже близко нет, – покачала я головой.

– Значит, вы совершенно не планировали перебираться в Кембридж, и за дом одиннадцать по Бентли-гроув назначили цену, превосходящую ваши средства, но тем не менее вы заинтересовались им настолько, что решили ознакомиться с виртуальной экскурсией, хотя уже видели фотографии его комнат?

– Согласна, это странно, но поймите меня правильно, – постаравшись не скатиться до уровня оправданий, попросила я. – Бывают такие моменты, когда вы практически машинально щелкаете по кнопкам, просматривая самые разные вещи. Без всякого разумного основания, просто…

– Очевидно, ей просто хотелось найти что-то интересное, – пояснил Кит. – Так бывает, подходишь, к примеру, к книжному шкафу и перебираешь разные книжки; точно так же и в Сети – блуждаешь, переходя с сайта на сайт, пока не появится что-то интересное. Я занимаюсь этим регулярно, отлынивая от работы.

Он решил выступить в мою защиту? Неужели надеется, что я буду благодарна за поддержку? Это ведь его вина, что я влипла в такую историю. И если кого-то из нас можно назвать лжецом, то только не меня.

– Ладно, – сказал Сэм К. – Итак, вы подключились к виртуальной экскурсии по этому дому номер одиннадцать по Бентли-гроув…

– Да, сначала показали кухню, – продолжила я свой рассказ. – Она медленно кружилась передо мной, глаза у меня устали, поэтому я закрыла их, а потом, когда вновь открыла, то увидела, что на экране все… красное. Я догадалась, что вижу гостиную, и там лежало женское тело…

– Как вы догадались, что это гостиная? – перебил меня гость.

Я не возражала против прерываний. Они успокаивали меня, спасали от подавленного ужаса, ярко отпечатавшегося в моем воображении, возвращали в реальный мир.

– Я видела ее раньше на одной из фотографий… точно такую же комнату.

Разве я только что не сказала ему, что сначала посмотрела фотографии? Или он пытается подловить меня на противоречивых показаниях?

– Но на фотографии вы не заметили никакого женского тела, никакой крови, верно? – уточнил полицейский.

Я кивнула.

– Давайте пока забудем и кровь, и тело. Во всех прочих отношениях гостиная в процессе той виртуальной экскурсии выглядела так же, как на фотографии?

– Да. Я почти уверена. То есть уверена, насколько это возможно.

– Опишите ее.

– Какой смысл? – удрученно спросила я. – Вы же можете зайти на сайт «Золотой ярмарки» и увидеть все сами. Почему вы не просите меня описать ту женщину?

– Конни, я понимаю, что это трудно для вас, но, поверьте, все мои вопросы имеют основательную причину.

– Так вы хотите, чтобы я описала ту гостиную? – У меня появилось ощущение, словно я попала в детскую компанию, которую развлекают глупой игрой.

– Да, прошу вас.

– Светлые стены, бежевый ковер. Посередине одной стены камин, облицованный изразцами. Мне не удалось четко разглядеть облицовку, но, по-моему, на плитках был какой-то цветочный узор. Они выглядели слегка старомодными для такой комнаты.

Описывая обстановку, я впервые осознала это несоответствие и испытала облегчение. Кит мог бы выбрать подобные изразцы для нашего дома, построенного в середине XVIII века, но они выглядели совершенно неуместно в таком современном доме, как дом № 11 по Бентли-гроув, построенном никак не более десяти лет тому назад. По его мнению, современные здания должны быть по-честному современными как внутри, так и снаружи.

И следовательно, дом № 11 на Бентли-гроув никак не мог быть связан с ним.

– Продолжайте, – сказал Сэм К.

– Помню традиционные ниши с обеих сторон от камина. Серебристый диван в форме буквы «Г» с красной вышитой накидкой, кресло с забавными деревянными подлокотниками, журнальный столик со стеклянной столешницей, а под стеклом в своеобразной горизонтальной витрине – ряд цветов с сине-красными головками.

Под стать тем каминным изразцам.

Вроде бы я видела что-то еще, только пока не могла вспомнить. Что же? Что еще я видела, пока эта комната медленно проплывала перед моими глазами?

– Ах да, еще над камином висела какая-то карта, вставленная в раму карта, – добавила я.

Карта, разумеется, достойна упоминания, но я вспоминала что-то другое. Что же еще? Стоит ли сказать Сэму, что пока мне не удалось вспомнить все детали? Есть ли смысл?

– Какая карта? – уточнил он.

– Не разглядела – надписи там были слишком мелкие. А сверху в левом углу карты изображены какие-то щиты… около десятка.

– Щиты?

– Да, похожие на перевернутые надгробные плиты.

– Ты имеешь в виду геральдические щиты? – спросил Кит. – Типа фамильного герба?

– Точно! – Это и вправду были именно гербы, я просто не смогла сразу подобрать нужного слова. – Большей частью все их покрывали красочные рисунки, но один пустовал – просто чистая рамка.

Не вспоминала ли я именно этот пустой щит? Можно, конечно, притвориться, что так и есть, но к чему дурачить саму себя? Мысленно я искала еще какую-то деталь обстановки той комнаты, а она все никак не всплывала в памяти.

– Вспоминаете что-то еще? – спросил полицейский.

– Мертвую женщину в луже крови, – заявила я, сразу пожалев о собственном агрессивном тоне.

Отчего я так злюсь? Элис сказала бы: «От бессилия. Мы выпускаем гнев, создавая иллюзию силы, когда чувствуем слабость и беспомощность».

И тут я, наконец, услышала долгожданный вопрос.

– Опишите ту женщину, – попросил Сэм К.

Слова хлынули из меня безудержным потоком:

– Увидев ее и море крови и осознав увиденное, я сначала – невольно – глянула на себя. Точно потеряла голову. На мгновение мне показалось, что там лежу я сама – и я оглядела себя, проверяя, нет ли на мне крови. Позже я не могла понять такой реакции – с чего вдруг мне захотелось оглядеть себя? Она лежала на животе… лица я не могла видеть. Невысокая, миниатюрная, и фигура примерно, как у меня. Брюнетка, волосы такого же оттенка, как у меня, и такие же прямые. Правда, они слегка разлохматились… как будто она упала и… – Я вздрогнула, надеясь, что мне не придется произносить вслух то, что мертвые женщины не способны причесаться. – Лица я не видела и вообразила – всего на мгновение, пока не опомнилась, – что она это я и что именно я лежу там. Перестаньте записывать! – вдруг вырвалось у меня. Слишком громко. – Не могли бы вы просто выслушать меня, а потом уже сделать записи?

Сэм отложил блокнот и ручку.

– Мне не хочется придавать этому моменту особого значения, – продолжила я. – Я знала, что она не имеет ко мне никакого отношения, разумеется, знала, но… похоже, обманчивое восприятие решило подшутить надо мной. Должно быть, виновато потрясение. Она лежала в невиданно огромной луже крови. Казалось, под нею красный ковер. Сначала я подумала, что это вовсе не кровь, потому что мне не верилось, что ее может быть так много, она покрывала треть комнаты, но потом я подумала… В общем, вам видней. Должно быть, вам приходилось видеть мертвецов, лежавших в их собственной крови, людей, истекших кровью.

– Боже мой, Кон! – пробормотал Кит.

– Много ли крови бывает обычно? – не обращая на него внимания, спросила я.

– Ваше описание не звучит невероятно, если иметь в виду вариант смерти от потери крови, – прочистив горло, заметил Сэм К., – хотя сам я лично никогда не видел такого. А какого размера та гостиная?