Страница 5 из 15
После нашествия монголов земли Киевской Руси оказались опустошены. Еще недавно богатые, густонаселенные земли, столь вожделенные для князей, оказались пусты и заброшены. Редко где попадался уцелевший человек. Таков был уровень разрушения и убытка. На западе с землями Киевской Руси граничило маленькое Литовское княжество. Оно было таким малым и незначительным, что его мало кто замечал. Оно никогда не представляло реальной угрозы и старалось жить так тихо, чтобы не выделяться и не обнаруживать себя перед более сильными и могучими соседями.
Литва – родственный славянам народ. Некогда даже язык Литвы был очень схож с русским. Роднил их и похожий пантеон богов, и многие культурные особенности. Литва жила языческой верой, и еще очень долгое время даже литовские князья оставались ярыми язычниками, несмотря на то, что вокруг происходила широкомасштабная христианизация. Это указывает на то, что Литва давно отошла от общеарийского корня, забыв древние законы предков, и духовно деградировала, перейдя в язычество – на более низкую ступень по отношению к ведической вере.
При духовном упадке и славяне возвратились в язычество, выбрав более простую систему религиозного мировоззрения. Упрощение веры до уровня язычества – это следствие культурной, экономической и политической деградации народа. Так происходит, когда теряются прежние корни, законы, общественные устои. Все перемешивается, упрощается, перестают действовать законы, которые только и способны сохранить общество от разрушения. До принятия христианства князь Владимир был язычником. Язычником был и его отец Святослав, не желавший обращаться в веру Христову, как это сделала его мать, княгиня Ольга. В христианстве Святослав не видел политических перспектив, а быть рабом, пусть даже Сыну Божьему, он не хотел, поскольку его тщеславие видело в этом ущемление достоинства воина и правителя. Его внебрачный сын Владимир оказался куда дальновиднее своего отца. Он сразу смог увидеть в христианстве большие политические выгоды, а также инструмент для усиления своей княжеской власти и усмирения неспокойного, свободолюбивого народа, жившего вечевыми устоями.
Когда Русь приняла христианство, Литва еще оставалась некрещеной. С одной стороны к ней примыкала католическая Польша, с другой – православная Русь, с третьей – язычники-балты. Менять что-либо Литва тогда пока еще не стремилась. Все изменилось позже. А пока Литва находилась в обособленности. Но это продолжалось только до тех пор, пока не нагрянули монголо-татары, вмиг разрушив сильного восточного соседа. После того как стремительные конницы Батыя ушли с богатой добычей назад в Орду, взору Литвы открылись опустошенные земли Киева. Они были пусты, пока никем не заняты, никем не защищаемы. Но свято место пусто не бывает, обязательно найдутся новые хозяева. Этим новоявленным хозяином киевских земель и стала Литва. Малым войском, практически не встречая сопротивления на своем пути, она заняла огромные территории Восточной Руси, расширив свои границы в несколько раз. Граница Литвы, никогда не переходившая Двины и Немана, вдруг оказалась за Днепром, почти у Дона, и Литва стала граничить со степью. Как в сказке, из замухрышки-бесприданницы Литва в одночасье превратилась в видную и богатую невесту. И сваты не заставили себя долго ждать.
Первым и самым ближайшим оказалась Польша.
Польша и сама давно присматривалась к восточно-славянским землям. Но монгольская орда смерчем прошлась и по ее юго-восточным территориям. Когда же она оправилась от потерь, эти земли уже оказались заняты Литвой. Между Польшой и Литвой начались длительные переговоры. Польша была сама не прочь прибрать к рукам богатый куш, и к этому нашелся удобный повод. Литовский князь жаждал получить корону, но без принятия католической веры и папского благословения сделать это было невозможно. Требовалось соблюсти циркуляр. К тому же, немецкие рыцари, уже плотно обосновавшиеся в Пруссии, вырезав перед этим природных жителей прибалтийских земель – пруссов, с жадностью и религиозным нетерпением поглядывали на Литву. Благо, она была рядом, рукой подать. После разгрома Александром Невским рыцарского ордена на Чудском озере, они присмирели. Но все-таки угроза их нападения и вторжения под благовидным предлогом – покорить Христовой вере язычников – оставалась весомой. Для того чтобы с честью и без убытка выйти из этого положения, Литва пошла на династический брак с Польшей. Для этого литовскому князю требовалось принять христианскую веру. Внешне он ее принял, но внутренне до самой смерти продолжал оставаться язычником. Еще долго литовские князья не оставляли старую веру. Христианство долго и с большим трудом прививалось на литовской земле. Чаще через насилие и притеснения.
После соединения Польши и Литвы постепенно возникло и новое государственное образование, получившее название – Речь Посполитая. Литва оказалась окончательно окатоличена и подчинена польской верхушке магнатов. По отношению к Польше Литва оказалась на второстепенных ролях, ну а весь восточно-славянский люд, не изменивший Православию, и вовсе стал рассматриваться как люди третьего сорта. Зачастую их и за людей-то не считали. Холопы…
Участь славян, проживавших на территориях Речи Посполитой, была ужасна. Ни о каком «общем европейском доме» не могло идти и речи. Все, кто не был поляком, или литовцем, считались рабами, недочеловеками. Национализм в те далекие годы процветал буйным цветом. Именно польская верхушка была наиболее радикальна в вопросах крови и религии. Даже славяне, переходившие в католичество, еще долгие века ощущали свою отчужденность. Те же, кто оставался верен Православию, и вовсе не имели ни права, ни возможности подняться наверх социальной среды. Постоянные набеги то польских гусар, то крымских татар опустошали земли будущей Украины. Необходимость защиты своих людей от разорения и плена послужила к созданию знаменитой Запорожской Сечи – воинского братства, сохранившего черты устройства общин руссов. Тот же знаменитый клок волос – оселедец – на выбритой голове. Те же просторные шаровары, скрывающие в себе тысячу предметов и различных мелочей. Та же ярость в бою, когда, раздевшись по пояс, с перекошенными лицами, бесстрашные, они вселяли смятение и панику в ряды врагов. Запорожцы знали древние боевые искусства, и это помогало им выжить в бою. Сами себя они называли русскими. Тогда никаким украинским духом даже близко не пахло. В бой шли русские, шли за свои родные днепровские берега и пороги. И где здесь новоявленные «историки» узрели пресловутых «укров», только теряешься в догадках. Может, это им во сне приснилось? Тогда еще понятно. Но вот навязывать свои сны народу, молодежи, заставляя учить эти сны и принимать за чистую монету – это уже преступно.
Переступить черту легко. Здесь даже большого ума не надо. Но вот вовремя остановиться, найти в себе силы признать свои ошибки, дать правдивое объяснение всему происходящему – здесь нужно очень и очень многое. Здесь нужны и ум, и сила духа, и совесть. Но пока все перечисленное отсутствует у политического бомонда Украины, снам и сказкам будет место на самом высоком политическом и государственном уровне этой страны. И подобный бред о «новой украинской истории» будет силой навязываться населению, дабы простые люди поверили в то, что они – укры, отказавшись от своей подлинной истории и настоящих корней.
Глава 3. Россия или Польша?
Вражда между Россией и Польшей существует давно. Так давно, что даже сами, что поляки, что русские не помнят времени ее начала. Но мы можем дать некоторые обозначения этой нетерпимости и вражды.
Прежде всего хочется отметить, что вражда это односторонняя. Россия никогда не испытывала выраженной ненависти, или вражды к Польше. Скорее, сожаление, что та отошла от славянского мира и ведической веры отцов. А вот у Польши к России была всегда лютая ненависть. Для нее Россия была бо́льшим врагом, чем другие, более потенциальные агрессоры. Даже во время Второй Мировой войны, которая как раз-то и началась с нападения Германии на Польшу, несмотря на множество концлагерей, покрывших польскую землю, Россия все равно продолжала оставаться для нее врагом номер один. И ни кровь, пролитая русскими при освобождении Польши, ни то, что после Октябрьской революции ей была предоставлена независимость, ни то, что Россия всегда оставалась основным торговым партнером Польши, не смягчило этого отношения. Наоборот, Польша радовалось нашим ошибкам и неудачам, зачастую вставая на сторону наших противников, призывая в друзья своих недавних врагов. Отношения между Россией и Польшей всегда были натянутыми. И корень этих неразрешимых противоречий и антагонизма лежит глубоко в веках.