Безвременье страсти

Натали вернулась в спальню. В окно лился нежный лунный свет, не отравленный бледным заревом Орбуса, который высился по другую сторону дома и здесь не был виден. Наталия укрылась одеялом и закрыла глаза. Постель оказалась мягкой и уютной.  Безмятежность быстро наполнила тело, и Натали погрузилась в сон.

А вот Сольдбис не спалось. То ли место пришлось не по душе, то ли любовные терзания не давали покоя.

Она любила его. А он всеми силами искал способ вернуть на землю ее – ее соперницу. Ну и пусть. Соль хотя бы посмотрит, стоит ли эта соперница ее слез? Послышались шаги. Кому-то не спалось.

–  Ты все же пришел ко мне, Валентин? – Сольдбис улыбнулась. Она гладила его шелковистые волосы, его могучие плечи, впилась в страстном поцелуе ему в губы, так, что от невоздержания даже слегка прикусила – почувствовала вкус крови.

– Прости, дорогой! – простонала она.

– Ничего, продолжай, малышка, – сказал он и, зарычав, как зверь, овладел ею грубо и нежно. И любил Валентин ее жарко, страстно, так, как не любил он ее в ту грустную ночь на одиноком хуторе, где она спасла и выходила его.

Когда Сольдбис проснулась, рядом Валентина не было. В восторге Соль нашла его, и только и хватило ей сил сказать: Какой же ты потрясающий был, милый.

– Когда? – удивился он.

– Сегодня ночью.

– А что я делал?

– Ты так яростно и сладко любил меня, Валентин!

– Я ночью спал. Наверное, тебе тоже приснилось? – еще больше удивился предмет ее воздыхания.

Сказка, что началась так неожиданно, так же внезапно обрушилась.

А быть может, он – подумала Сольдбис – страдает лунатизмом? Но это тоже хорошо. Значит, в глубине души, где-то там, внутри, самый чистый и непорочный, еще не знавший Элину, там, подспудно и тайно он все же любит ее!

А где-то в глухом лесу, в чертовом логове, творилось невообразимое. Как в Безвременье, облака бежали над болотом, сменялись сезоны и времена года. Снег таял, деревья покрывались листвой и сбрасывали ее в желтеющие бездонные ямы-озера.

Вода бурлила, вспениваясь огромными пузырями, которые с шумом лопались. При бледном свете луны из воды выбрался он. Он не помнил, кем он был и как его звали. Только чувствовал, что должен идти, туда, где вновь загорелось тепло человеческой жизни, где его ждут. По длинным волосам его стекали крупные капли воды, и неровной походкой нащупал он сушу в этом болотистом месте.

Он брел по лесу, и вокруг выла вьюга. Но ничто не могло сбить его с пути. Он знал, куда шел. Меховая шуба укрывала его тело, а вокруг была зима. Огненные глаза смотрели на него с ветвей. Но никто ему не мог помешать. По просеке он прошел к хутору, мимо квадратной дозорной башни, с которой никто не наблюдал. А там из трубы дома поднимался дым. Неизвестный зашел в дом, снял шубу и зашел в комнату.

– Валентин, ты пришел ко мне? – Девушка открыла глаза.

Он не знал, почему она так назвала его. Он даже не знал, как ее зовут. Он, вообще, не знал о ней ничего, кроме того, как сильно к ней тянуло его. Девушка впилась в его губы, поранив. Но вкус крови ему был давно знаком. Как и вкус боли, и горечь страданий. Откуда он пришел, невозможно было не быть с этим знакомым.

Она хотела его. И он овладел ей. Он покрыл ее шею поцелуями, он схватил ее за волосы, обхватил своими сильными ладонями ее губы и сжал соски, что из ее груди исторгнут был томный вздох сладострастия. Он запрокинул ее и вошел в нее сзади, удерживая за волосы и грудь. По-дикому. По-страстному. А когда он закончил, зов призвал его обратно. Девушка лежала на постели с закрытыми глазами и улыбалась. А он вышел из комнаты и с тех пор не останавливался. Когда ступил на порог, на нем неведомо как уже была одета волчья шкура. Он шел по лесу, и вьюга выла воем сотни демонов, снежинки оседали на ворсе шубы. Он пересек линию, и стерлась граница реальностей. И снова звезды закружили в таинственной пляске, облака побежали по небосклону, как бешеная стрелка часов с разорванной пружиной, снег растаял и тысячами ручьев потек в болото. Растаяла и одежда на нем. Обнаженный человек шел, утопая в болоте, сначала по щиколотку, а потом и по колено в мутной воде, пока не дошел до темного, бездонного омута. Вода пенилась и бурлила. И бездна позвала его обратно, домой.

Наталия проснулась. Умылась, позавтракала. Никколо позвал ее. Посмотри – еще одна книга. Тайны Амонских гор и Дорского леса. Мастер развернул несколько страниц и показал – это Митрофан. Непризнанный сын Царя и наш давний предок.

– Боже ты мой! – воскликнула Натали. – Как же на Валентина похож! Вылитый!

– Дай-ка! – Никколо всматривался в портрет. И то правда! Ну надо же, никогда не обращал внимания! Сильна его кровь оказалась, ох сильна.

Пришли Валентин и Сольдбис.

– Что вы так на меня внимательно смотрите? – удивился Валентин. – Сговорились? Сегодня утром Соль меня разглядывала-разглядывала. Я похож на памятник?

– Похож – кивнули Натали и Никколо, и все засмеялись.

Времени на выяснения кровно-родственных отношений не было, друзьям нужно было отправляться в Амон-Ра.

– Я пригнал дрезину. – Сказал Валентин. – Но все не поместимся.

Решили, что Никколо и Валентин отправятся в Амон-Ра искать башню, а Натали и Сольдбис будут ждать в Нижнем Доре. На всякий случай здесь же останется Флудик.

Друзья добрались до Амон-Ра, спрятали в глухом тупике дрезину и поднялись по узкому мосту к гроту, над которым высился замок с двумя башнями. Они обошли замок, далее виднелась водонапорная башня, точно такая же, как  в Амон-Лаваргаме, из старинного красного кирпича и с такими же квадратными часами. Но башни их не привелкли: друзья направились к церкви. В Чернограде врата находились в минарете храма. Возможно, и здесь стоило искать в священном месте. Внутри горели свечи, чадили лампады. В плошках росли березы. Никколо поговорил с одним из настоятелей и друзья поднялись в башню. С помощью трубы, собранной из линз, что взяли они в Чернограде, с помощью маятника, даже с помощью таких нехитрых приспособлений, как уровень и линейка Никколо и Валентин пытались вычислить направление, куда нужно будет ориентировать механизм.