Страница 11 из 22
<p>
- Идем в дом, Ахмед. Там поговорим. Похороны организовывать надо. До захода солнца бы успеть.</p>
<p>
- Вы все обыскали здесь?</p>
<p>
- Обыскиваем… миллиметр за миллиметром… по периметру.</p>
<p>
- Хорошо ищите! Ищите так, будто тут спрятаны бриллианты.</p>
<p>
Они говорили, пока Ахмед поднимался по лестнице на второй этаж к кабинету. Ему ужасно хотелось нюхнуть, но он не смел. Только не в доме родителей. Все тело покрылось испариной и дрожало мелкой дрожью. Вошел в кабинет и закрыл дверь перед носом Рустама, показывая, что хочет побыть один.</p>
<p>
Ему сообщили об этом утром, он как раз закончил снимать очередное горячее видео с тремя негритянками, которых ему привезли из Сомали по личному заказу. Экзотика оказалась не в его вкусе и посередине сеанса он позвал гостей развлекаться с девочками, а сам ушел к себе в спальню. Последнее время его вообще ничего не развлекало и не доставляло удовольствие. Мерзкое предчувствие покоя не давало. Бакит снился пару раз изувеченный. Какие-то вязкие кошмары, в которых вороны клевали глаза мертвому брату. Раньше в эту хрень никогда не верил, а тут наяву успокоиться не мог после этих снов.</p>
<p>
А как услышал известие о гибели матери – думал, его удар хватил. Застыл на месте и слова не мог сказать. Только задыхаться начал. Воздух со свистом из легких вылетал, а ему дышать нечем. Первый приступ за столько лет. Кто-то принес ингалятор, и он сделал несколько глотков стероидного препарата.</p>
<p>
Днем уже стоял в морге и смотрел на тело матери… точнее на то, что от нее осталось. Впал в странный ступор, в оцепенение, похожее на шок. Слова с того момента не сказал, даже вопросов не задавал. Ему все сами докладывали. А он думал только о том, что теперь вместе с мертвым Бакитом мать будет видеть. Как упрек ему, что не уберег.</p>
<p>
Сел за стол в кабинете и откинулся на спинку кресла, сжимая переносицу двумя пальцами. Ни одной мысли. Только лихорадит всего. Сам собаку матери купил. Любила она эту тварь. Холила и лелеяла. Подарил ей убийцу, чтоб защищала, и не уследил.</p>
<p>
В дверь кабинета постучали, и Ахмед медленно поднял голову.</p>
<p>
- Открыто.</p>
<p>
Рустам зашел и прикрыл за собой дверь.</p>
<p>
- Чисто все. Ни одного чужака или следов взлома. Пес просто сбесился.</p>
<p>
- Уверен?</p>
<p>
- На все сто процентов. Мы еще снимки просмотрели.</p>
<p>
- Какие снимки?</p>
<p>
- В котельной фотографировали менты, мы изъяли из дела. Хочешь посмотреть?</p>
<p>
- Давай, - Ахмед закурил и заметил, как дрожит его рука.</p>
<p>
Рустам раскладывал снимки на столе, стараясь не смотреть на те куски мяса, которые остались от Зухры Фархатовны. Сам Нармузинов, нахмурив брови, вглядывался в каждое фото и, кажется, не замечал, насколько сильно продолжает дергаться глаз. Потом вдруг поднес один из снимков к лицу, что-то рассматривая. Медленно перевел взгляд на Рустама и швырнул фотографию на стол. Схватил сотовый, набирая чей-то номер. Вскочил с кресла, а когда ему не ответили, узкие глаза Ахмеда округлились, и он сорвал несколько пуговиц на рубашке.</p>
<p>
- Кто… кто с Лексой на конкурс полетел?</p>
<p>
- Сами, а что такое?</p>
<p>
- Набери его. Спроси, где она? Ее сотовый заблокирован.</p>
<p>
Помощник быстро набрал начальника личной охраны Лексы, но у того сработал автоответчик.</p>
<p>
- Не отвечает, мать его… – пробормотал Рустам.</p>
<p>
- Глянь… на снимок глянь. – у Ахмеда пропал голос, и он теперь просто шептал.</p>
<p>
Рустам взял фотографию и резко побледнел - на полу, в брызгах крови, валялся смятый флаер с изображением комет, неоновых шаров на фоне темно-синего неба, а посередине большими ядовитыми, кислотно-желтыми буквами написано «Парад планет ждет своих звезд!»</p>
<p>
В этот же момент завибрировал сотовый Рустама, и он, схватив смартфон, громко рявкнул:</p>
<p>
- Да! Какого хрена ты не отвечал?! Что-о-о?! Что ты сказал, мать твою? – медленно опустил руку. - Они потеряли Лексу из поля зрения по дороге из аэропорта.</p>
<p>
</p>
<p>
ГЛАВА 4. Лекса</p>
<p>
</p>
<p>
Мтаркагал было страшно. Так страшно, что казалось я вся заледетаркагалла изнутри таркагал этого ужаса и паники. Я никогда таркагал переживала подобного унижения таркагал мужчин, со мной носились как с драгоценностью, на меня никто и никогда таркагал повышал голос, и я таркагал знала физической боли, страха, таркагалуверенности в завтраштаркагалм дтаркагал.</p>
<p>
То, что я испытала, когда эти люди с лицами бесчувственных матаркагалкенов, связали мтаркагал руки и заклеили ртаркагал сктаркагалчем, таркагалобрав телефон было сродни самому настоящему шоку. Мтаркагал завязали глаза. Они таркагал произтаркагалсли ни одного слова. Они даже смтаркагалрели сквозь меня и это самое страшное – безэмоциональность. Когда видна реакция, таркагалнависть, ярость знаешь, как таркагалбя вести. Я вообще ничего таркагал понимала, кто посмел тронуть дочь Ахмеда Нармузинова, кто решился на подобную подлость, но это мог сделать только ттаркагал человек, ктаркагалорый достаточно силен, чтобы пртаркагаливостоять моему таркагалцу.</p>