Сестрёнки (ЛП)

Никто не способен жить в вакууме, не оставляя после себя следов в официальных документах. Раскладушка, на которой лежит Катаржина, находится за тихо жужжащим банком памяти. Ежедневное общение с жидким азотом приводит к тому, что мысли девушки делаются холодными и деловыми.

Станислава Крушевская должна была до совершенства разработать систему получения документов. Конечно, удостоверение личности можно купить и на рынке, но у него будет столько недостатков, что тщательная проверка позволить выявить подделку. Но, как тогда обмануть систему? Каким-то образом она обязана получить настоящие документы. Абсолютно надежные, несомненные. И это не могут быть, к примеру, документы покойника. Контроль в ЗАГСах наверняка позволил бы это выявить. С другой стороны, подобного нельзя и полностью исключать.

Погоди, что тогда сказала старушка? Станислава Крушевская прислала открытку из Эфиопии. А ведь это не так и глупо. Приехать в Польшу с эфиопскими документами и подать заявление о натурализации в стране предков. Получение польского гражданства не будет представлять особых трудностей… Тем более, если доказать, что ты принадлежишь к данной национальности…

Так или иначе, скорее всего, она пребывала за границей. Ждала там, пока не умрут те, которые способны ее узнать… Катаржина неохотно поднимается с постели и подходит к терминалу, подключенному к правительственной компьютерной сетью (из опасения возможности хакерского взлома, терминал этот никак не подключен к Базе). Вводит несколько команд. Компьютер обладает серьезной вычислительной мощностью, но, в принципе, это не так уж и важно… Картотека иммигрантов. Катаржина вводит параметры: женщина, возраст 20–25 лет, национальность: полька; страна происхождения неизвестна. Жаль, что нельзя ввести расу…

Катаржина сидит перед компьютером и молча размышляет о своей кузинке-сестренке. Любит преподавать. Любит работу в школе, работу с детьми. Естественно, в школе работает не затем, чтобы высасывать кровь из учеников… Вероятнее всего, таким способом она компенсирует тот факт, что сама детей иметь не может. Побочный эффект воздействия эликсира? Исключить нельзя. С другой стороны, любой муж через, самое большее, лет шестьдесят, протянет ноги. Точно так же — и дети. Если ты не в состоянии обеспечить им выживание, то, может, лучше всего вообще их не иметь?

Биологически ей около двадцати лет. Чтобы работать в школе, ей необходимо иметь высшее образование. Во всяком случае, в наши времена. Раньше это не играло такой уж роли… Как ей это обойти? Скорее всего, сдаст государственный экзамен по иностранному языку и устроится на работу учительницей. Живя так долго, она, наверняка, знает много языков… Катаржина пересаживается к другому терминалу. Проверим всех людей имеющих право обучать одновременно английскому, французскому и немецкому языкам. Наверняка, хотя бы часть времени она провела на Дальнем Востоке. Старушка вспоминала, что их преподавательница иногда закалывала волосы в китайскую прическу… Тогда запрашиваем список переводчиков с китайского, японского, вьетнамского, корейского языков…

Зуммер сигнализирует о завершении работы. Списки очень длинные. В настоящее время в Польше желает жить шесть тысяч девушек соответствующего возраста. Приблизительно в десять раз больше уже проживает здесь. Перечень лиц, сдавших государственные экзамены по трем иностранным языкам, размерами напоминает телефонную книжку. Трудолюбивый у нас народ… Переводчиков с дальневосточных языков тоже хватает.

А теперь достаточно сравнить списки. Остается всего одно имя: Станислава Скорлиньская. Она знает шесть европейских языков, а вдобавок к ним еще амхарский, гыыз, турецкий, китайский и японский. Наверняка владеет и другими, но только по этим сдала государственные экзамены.

А теперь достаточно воспользоваться суперкомпьютером Базы. Адрес, адрес школы… В Польшу прибыла из самой Эфиопии. Любопытно. Наверняка потому, чтобы невозможно было очень легко проверить ее личность, в этой стране компьютеров мало… Итак, бессмертная кузина существует на самом деле. Можно заскочить к ней в гости. А можно зайти и на работу. Можно ее схватить, сковать наручниками и сунуть в подвал под штаб-квартирой ЦСБ. Можно — но вот зачем?

До сих пор Катаржина концентрировалась только лишь на поиске. Что делать дальше? Позвонить, договориться и заехать на чашку чаю? Притаиться и выстрелить между глаз? В принципе… Поболтать о предках, существование которых отмечено в гербовниках? А вот это могло бы быть интересным.

Пока же что следует идти спать. Три часа ночи… А завтра ее опять ожидает шестнадцать часов копания в компьютерах. Где-то там существует разведывательная сеть одной, теоретически дружественной державы… Катаржина усмехается про себя. А не падет ли очередной правительственный кабинет после проведения анализа? Генерал с президентом были абсолютно правы. База — это власть. Власть развращает, абсолютная же власть развращает абсолютно.

Накрывшись одеялом, девушка засыпает. Ее последние мысли кружат вокруг этих проблем. Если правительство падет, власть над Базой перехватят другие люди. Может оказаться и так, что ее должность достанется другому человеку. В принципе, ей ничего не известно. Она всего лишь техник. Существование Базы будет удерживаться в тайне, но она сама никакой угрозы для нового начальства не представляет. Следовательно, выживет. На всякий случай, в программное обеспечение она ввела определенные поправки. Если придется скрываться, ее не найдут. База не выступит против собственной создательницы…

Если же ее все-таки достанут, имеются хорошенько спрятанные материалы на несколько потенциальных правящих групп. Она сама давно уже подозревала, что политика — это занятие грязное, правда, не думала, что настолько. Шпионы, секретные агенты, члены мафии и масонских лож, мошенники, убийца, педофилы, имеется даже парочка двоеженцев…

Нужно будет все хорошенько прибрать за собой. Пока же что необходимо пришпилить свою сестренку… Это случится уже послезавтра…

Обслуга на Рынке быстро запомнила нетипичного клиента. Приходит всегда по четвергам. Всегда занимает одно и то же самое место. Сидит всегда один, как правило, выпивает три литра хорошего пива. Он цедит его не спеша, из собственной керамической кружки. Просматривает какие-то бумаги, иногда делает заметки. Никто с ним не заговаривает, никто к нему не подсаживается. Люди за соседними столиками стараются говорить потише, чтобы ему не мешать. В то же самое время, в его компании никто не в своей тарелке себя не чувствует. Неподвижная фигура в коричневом плаще, просто-напросто, стала еще одним элементом интерьера…

После трех, а бывало и шести часов загадочной работы незнакомец отдает кувшин, расплачивается и исчезает. Выпитое никакого видимого воздействия на него не производит… Чем же этот человек занимается в остальные шесть дней недели?

Вечер в театре… «Лебединое озеро». Давненько она уже не была на балетном спектакле. Года три, а то и четыре… Зал заполнен до краев. Спектакль выкуплен одним из краковских лицеев[25]. Два места зарезервировано для ЦСБ. Генерал не знает, что Катаржина догадывается о существовании незаметной охраны… Но, в принципе, то, что она делает, не запрещено.

С балкона четвертного яруса сцена видна замечательно. Балерины танцуют в такт музыке. Катаржина выбрала себе паршивое место, почти под самой стенкой, слева. Отсюда сцена видна под углом, который немного мешает воспринимать целое. Зато прекрасно видна центральная часть зрительного зала. Темно, но для чего тогда новейший прибамбас со склада ЦСБ, бинокль с термопреобразователем? Балкон третьего яруса. Дюжина разодетых учениц. Среди них девушка лет двадцати, возможно двадцати двух. Она не выглядит значительно старше своих подопечных. Одета скромно, но элегантно. На выступление балерин глядит холодно, но спокойно. Сколько раз могла она видеть этот балет? Двадцать? Восемьдесят? Когда последний раз была она в театре на «Лебедином озере»? Пять лет или век назад? В принципе, можно и спросить… Конец акта. Опускается занавес. Лицо сестренки теряет мечтательное выражение. Зато ученицы выглядят скучающими. Кстати, что за идиотская идея, все время выбирать для себя работу, требующую возиться с молокососами столетие за столетием…

25

Нифига себе лицейчик… Вместимость большого зала варшавского Большого Театра — 1800 человек. А если учесть, что первоклашек-второклашек вряд ли взяли с собой… :) — Прим. перевод.