Страница 33 из 39
Такая суровая экономия и сокращение дополнительных сборов и прибылей, разумеется, вызвали очень громкий и гневный протест в могущественных кругах, но Генрих IV встал на сторону своего министра. Похоже, что король и его помощник оба действительно хотели позаботиться о низших классах общества не только потому, что богатые крестьяне увеличили бы доход короля, но по причине искренней симпатии к своему народу.
Французы любили повторять пожелание короля, «чтобы скоро у каждого крестьянина по воскресеньям была курица в горшке». Сюлли энергично следовал указанию короля и тратил казну не на содержание расточительного двора, а на постройку дорог и каналов и в первую очередь на внедрение более совершенных приемов сельского хозяйства. Знаменитый министр утверждал, что плодородные поля и тучные стада на пастбищах – это «настоящие рудники и сокровища Перу» для Франции.
Был лишь один случай, когда Сюлли проявил предрассудки аристократа и военного: он воспротивился мерам по более широкому развитию промышленности во Франции и заявил, что ремесла «не дают людей, пригодных для солдатской службы». Но в этот раз министр пошел против короля. Генрих поддерживал все, что Сюлли делал для развития сельского хозяйства[79], но был склонен развивать и промышленность. Благодаря Генриху во Франции начали разводить шелковичных червей, и с этого началась та шелковая промышленность, которая позже принесла Франции столько богатства и почета. Кроме того, король поддержал или основал в своей стране текстильную промышленность, производство золотой нити, спрос на которую был очень большим, потому что она шла на украшение одежды, гобеленов, которые изготавливались на вертикальных ткацких станках, позолоченной кожи, стекла и зеркал. Раньше итальянские мастерские были почти монополистами по изготовлению этих изделий.
Король находил время и на то, чтобы улучшить и украсить Париж. В столице по-прежнему было много нищенских домов и грязных улиц, среди которых то там, то тут возвышались изящный дворец или церковь. Во многом благодаря Генриху IV город французских королей стал превращаться в лучше всех застроенную, самую элегантную, а вскоре – и в самую великолепную столицу в Европе. Генрих также добавил много крупных дополнений к уже просторному Луврскому дворцу.
Казалось, что Генрих IV уже не помнил, что когда-то в украшенном перьями шлеме шел как рыцарь в бой возле Иври. Но он не забыл прошлое. На средства, которые путем экономии собрал Сюлли, король смог собрать грозную армию, не разоряя своих подданных чрезмерными налогами. В 1595 г. во французской армии было только четыре регулярных полка. В 1610 г. таких полков было одиннадцать. Артиллерия стала намного совершеннее и многочисленнее.
Королевские арсеналы были хорошо наполнены; их тоже стало больше. Было нанято значительное число иностранных наемников[80]. Генрих уверенно смотрел в будущее и предвкушал то время, когда сможет, опираясь на все ресурсы богатого и верного ему королевства, нанести новый удар по старому врагу своего народа – династии Габсбургов, которая правила Австрией и Испанией. В 1610 г. ему показалось, что время для этого настало. В Германии уже начались те ожесточенные споры между протестантами и католиками, которые вскоре привели к Тридцатилетней войне (1618–1648). Генрих стал готовиться к вмешательству в эти события на стороне протестантов, противников семьи Габсбург.
Причина спора была совершенно нерелигиозная: речь шла о том, кто унаследует владения герцога Клевского, который был также герцогом Юлихом. Но уже одно то, что король собирает большую армию, чтобы сражаться на стороне еретиков-лютеран, встревожило многих крайних католиков. Они никогда не считали обращение Генриха в их веру более искренним, чем оно было на самом деле. А ненавистный для них Нантский эдикт намного перевешивал в их мнении благосклонность короля к иезуитам. Теперь эти злобные люди начали искать подходящее орудие для своей цели. В 1610 г. начались разговоры о том, что король мрачен и страдает от зловещих предчувствий, хотя казалось, что он находился на вершине славы и преуспеяния. И вот 14 мая он поехал в карете навестить своего старого друга Сюлли, который был болен. Через пять дней Генрих должен был присоединиться к своей огромной армии, которая уже шла в Германию. Форейторы по небрежности не расчистили карете путь на узкой улочке. С грохотом катившаяся по городу королевская карета на мгновение остановилась, и в этот момент какой-то человек взобрался на одно из задних колес, пролез внутрь кареты и два раза вонзил в короля кинжал. Генриха на максимальной скорости доставили в Лувр, но он умер до того, как ему смогли бы оказать помощь. Убийца, которого звали Франсуа Равальяк, был слабоумным фанатиком. Он заявил, что «король собирался начать войну против папы и поэтому убить его было хорошим делом».
Незачем говорить о том, что этот несчастный был казнен с применением самых утонченных постсредневековых пыток.
Генрих IV был во всех отношениях одним из самых достойных королей среди всех, кто правил Францией, – возможно, самым достойным со времени Людовика Святого. Конечно, говоря о нем как о человеке, его нельзя назвать образцом высокой нравственности: после того как в 1599 г. умерла его любимая фаворитка Габриель д’Эстре, «при его дворе соблюдали моногамию не больше, чем при дворе турецкого султана». Он мало заботился о своей законной супруге, Марии Медичи из рода герцогов Тосканских. Но в XVII в. легко смотрели на такие пороки монарха, а как правитель и строитель Франции Генрих IV заслужил очень высокую оценку. Результаты его мудрой политики стали видны в дни его внука Людовика XIV.
Глава 8. Великий кардинал и его преемник
Ришелье. Ришелье и протестанты. Ришелье и дворянство. Ришелье и королева-мать. Борьба против Габсбургов. Победы над Австрией. Характер Ришелье. Последние заговоры знати. Поражение Испании. Людовик XIV правит сам
Когда герцогу Сюлли сообщили, что кинжал Равальяка оборвал жизнь Генриха IV, Сюлли в отчаянии воскликнул: «Франция попадет в руки иностранцев!» И он не ошибся. Новый король Людовик XIII (1610–1643) стал считаться царствующим монархом с момента смерти своего отца, но был беспомощным малолетним ребенком. Править Францией стала его мать, королева Мария Медичи, итальянка по рождению, «грузная и вялая», с очень средними умственными способностями. Она охотно позволяла, чтобы ею управляли ее недостойные фавориты. Сюлли впал в немилость и покинул свою должность. После этого семь лет настоящим правителем Франции был итальянец Кончини, «который получил звание маршала, ни разу не побывав под огнем». Незачем и говорить о том, что власть, которую он приобрел, его иностранное происхождение и высокомерие сделали его крайне непопулярным у пылких и мужественных французских дворян, и в 1617 г. Кончини был убит в результате дерзкого и успешного заговора. Его застрелили у самых ворот Лувра знатные заговорщики, которые заявили, что молодой король приказал им арестовать Кончини, а итальянец стал сопротивляться. В это время Людовик XIII был уже достаточно взрослым, чтобы защитить себя, хотя и слишком юным для того, чтобы править самостоятельно. Он заменил любимца своей матери собственным любимцем – умным, угодливым и беспринципным де Люинем, который фактически был первым министром короля до своей смерти в 1621 г.
При таком правлении одна партия эгоистичных аристократов боролась против другой, беспечно принося в жертву интересы государства. Незачем даже говорить, что политика страны, превосходная и смелая при Генрихе IV, пришла в достойный сожаления упадок. Генрих был грозным монархом, видел врага в каждом Габсбурге и считал Австрию заклятым врагом Франции. Но Мария Медичи и опекуны сознательно играли на стороне Габсбургов и женили молодого короля на австрийской принцессе Анне. Такое правительство, неспособное отстаивать интересы Франции за границей, вряд ли могло быть сильным внутри своей страны. Аристократы начали жить по своему старому доброму феодальному правилу «делай, что тебе заблагорассудится». Протестанты и католики опять начали ссориться по политическим причинам. В 1614 г. слабое правительство попыталось успокоить общественное мнение, созвав уже устаревшие и утратившие доверие Генеральные штаты – то неэффективное собрание, в котором представители дворянства, духовенства и третьего сословия встречались раздельно, подавали прошения королю, обсуждали свои нужды, а потом расходились. На собрании 1614 г. споров было еще больше, чем обычно. Его участники не подали правительству практически никаких предложений по улучшению королевства. Бесполезность Генеральных штатов в качестве помощника для короля стала так ясна, что в следующий раз их созвали только накануне Французской революции, в 1789 г.[81]
79
Генрих IV, проявляя интерес к сельскому хозяйству, приказал каждый день после обеда читать ему очень разумно написанную книгу лангедокского дворянина Оливье де Серреса «Управление фермами». Благодаря примеру короля книга стала популярной и, несомненно, улучшила методы ведения сельского хозяйства во Франции.
80
Французские дворяне считали унизительным для себя служить в пеших войсках; традиция и политика были против того, чтобы слишком легко вооружать обычных крестьян. Поэтому, чтобы иметь нужное количество пехотинцев, часто нанимали иностранцев, главным образом швейцарцев и немцев.
81
Конечно, в 1614 г. было много очень могущественных сил, которые своим влиянием не дали демократическим тенденциям внутри Генеральных штатов стать мощными и эффективными. Но и без этого противодействия это собрание по самой своей природе почти не годилось для роли инструмента либерализации и возрождения Франции.