Неизвестный солдат

То тут, то там раздавались взрывы гранат. За стрелковые ячейки шел ожесточенный рукопашный бой. Через четверть часа рота Коскелы заняла вершину пригорка, однако ее численность сократилась с шестидесяти восьми до пятидесяти одного человека.

Они подошли к командному пункту майора Сарастие и обнаружили, что он убит. Затем их застигла врасплох яростная контратака противника, которую с трудом удалось отбить.

Контратака выдохлась, лишь когда Мяяття и Ванхала расстреляли все свои патронные ленты.

VI

Карилуото, наклонясь вперед, рассматривал остатки санитарного автомобиля. Трупы издавали зловоние. Те, что остались в автомобиле, обуглились, а у Хиетанена и выбравшегося из машины новобранца лишь обгорела одежда. Кожаный ремень Хиетанена еще тлел.

Первой роте удалось продвинуться немного вперед. Противнику пришлось отступить и там — он был выбит с позиций южнее шоссе в результате атаки Коскелы. Однако атака вскоре захлебнулась, и рукопашная перешла в перестрелку.

Потери были велики. Вечером этого дня нельзя было упрекнуть солдат в том, что они действовали без энтузиазма. Командир первой роты лейтенант Покки погиб в самом начале боя. Он совершил ошибку, самоуверенно крикнув своим людям, которые вели огневой бой:

— Вперед, ребята! Там всего несколько дизентериков — русских!

— Ну так и иди туда сам, черт подери, чтобы мы попали на свою сторону, — ворчали солдаты.

Лейтенант сгоряча бросился в атаку вперед всех. Пуля пробила ему горло.

Положение требовало быстрого решения. Огонь стал заметно ослабевать, и Карилуото по опыту знал, что это означает: люди лежат в укрытиях и палят в божий свет, растеряв всю инициативу. Коскела только что доложил о контратаке противника, и Карилуото с беспокойством прислушивался к грозному реву, прорывавшемуся сквозь непрерывную стрельбу.

Надо было что-то предпринимать. Отходить? Собрать остатки батальона и уйти через лес? Это противоречило приказу подполковника. К тому же командир второй роты доложил, что по фронту, вдоль речушки, противник вопреки ожиданию ведет себя спокойно. Однако продолжать атаку казалось ему слишком тяжелым. Три трупа лежат вон там, друг возле друга. Какой-то раненый, которого санитары несут в укрытие, кричит и стонет. Еще один солдат ползет из цепи стрелков, зажимая себе пах, и повторяет дрожащим от страха голосом:

— Конец, ребята… Виролайнен отвоевался… Виролайнен уходит…

Карилуото впервые ощутил, что ответственность за гибель этих людей несет он. Но, подавив в себе минутную слабость, крикнул:

— Четвертому взводу поддержать атаку первой роты и штурмовать позиции противника!

Если бы он прекратил на этом атаку, все принесенные до сих пор жертвы были бы напрасны. Кроме того, Коскела нуждался в поддержке. Значит, надо продолжать атаку. У него были две возможности: победоносно сражаться дальше и спасти положение, либо… не отступать через лес, а умереть.

Четвертый взвод образовал стрелковую цепь. Карилуото приказал ему занять место непосредственно за поредевшими боевыми порядками первой роты в надежде, что прилив свежих сил вдохнет в атаку новую жизнь.

Частица настроения Карилуото предалась взводу. Его солдаты видели, как их товарищи пали здесь, на склоне, но это не сломило их дух. Напротив, они чувствовали, что не имеют никакого права щадить себя. Они понимали, что Карилуото до сих пор держал их в резерве потому, что издавна знал их лучше, чем других. Они были соломинкой утопающего. Все зависело от них.

Карилуото занял место рядом с ними в цепи. Раздались яростные крики «ура», а за ними грянул шум сражения, в котором потонули все отдельные звуки.

Наполеон и старая гвардия при Ватерлоо. Сражение вовсе не так хромало, как могло бы показаться с первого взгляда. Три года назад этот же самый взвод прорвал линию дзотов противника, и Карилуото еще видел в цепи некоторых солдат, участвовавших в том бою. Это были Уккола, Рекомаа, Лампиойнен, Хейкинаро и другие.

Солдаты первой роты присоединились к атаке. Карилуото стрелял, зажав приклад автомата под мышкой, и орал во все горло, хотя еще не видел противника. Лишь свинцовый дождь хлестал по земле и сучьям деревьев.

— Хорошо, Уккола! — подбодрил он парня, увидев, как тот, крича и стреляя, прыжками продвигается вперед. Однако в следующий момент Карилуото испуганно вскрикнул: Уккола уронил автомат и упал на колени за поросшей черникой кочкой.

— Уккола!

— В грудь… Все кончено… Я готов…

Однако Уккола ошибся: он не был убит. Санитары отнесли его в укрытие, а Карилуото продолжал продвигаться вперед., Однако скоро и ему пришлось броситься на землю, так как противник заметил его.

Затем один за другим были убиты Рекомаа и Хейкинаро. Солдаты искали укрытия, и Карилуото начал опасаться, что атака вновь захлебнется. Он вскочил и, с криком бросившись вперед, добежал до сосны, за корнями которой и укрылся. Оттуда он попытался открыть по противнику огонь, но безуспешно, так как тот хорошо окопался.

Снова пришлось звать санитаров. Один из солдат первой роты, поднявшись во весь рост, бросил гранату. Карилуото отчетливо видел, как он упал, и слышал его слабый предсмертный вскрик. С правого фланга пришло сообщение, что там убит командир отделения.

Карилуото пытался увлечь за собой солдат, но добился от них лишь двух коротких бросков. Что с ними случилось? Он увидел, что за последние десять минут цепь так поредела, что ее уже и нельзя было назвать цепью. Справа и слева от него была пустота. Снова и снова в тыл отползали раненые.

Все это время противник вел жестокий огонь. Он стрелял, хотя никого не было видно, и пули непрерывно взбивали фонтанчиками мох. Карилуото почувствовал, как им овладевает какое-то тяжелое оцепенение. Атака захлебнулась. С правого фланга первой роты пришло сообщение, что и там продвижение вперед прекратилось. Потери были чрезмерны.

Звуки смешались в ушах Карилуото в беспорядочный ошеломляющий гул. На него нашел панический страх. «Это я загубил роту. Я послал солдат на смерть… Ведь я знал, что атака не удастся. С этими людьми я уже ничего не добьюсь… Теперь русские стреляют даже по телу Рекомаа».

Тело младшего сержанта было хорошо видно; противник обстреливал его из пулемета, и оно при каждой очереди сотрясалось. Карилуото отвел взгляд — от этого зрелища ему делалось жутко. Только что человек разговаривал и стрелял, и вот уж лежит грудой безжизненного окровавленного мяса, которое трясется, когда в него попадают пули.

С финской стороны огонь был слабый. Да, господи боже, ведь и стрелков осталось так мало! Карилуото содрогнулся от ужаса. Вероятно, положение казалось ему особенно безнадежным потому, что смерть хозяйничала в непосредственной близости от него, что гибли люди, которых именно он, Карилуото, заставлял идти в атаку. Его прежний взвод был практически уничтожен. Такая же участь постигла и второй взвод первой роты, атаковавший противника на том же участке. И это неудивительно, ибо в этом взводе с самого начала было всего пятнадцать человек. К тому же из них несколько помогали раненым.

Одно утешение: на участке южнее шоссе, докладывал Коскела, атака противника отбита и перед пулеметом Мяятти трупы лежат штабелями; но, несмотря на это, продвинуться вперед он не может и считает, что попытка атаковать не удалась; пусть Карилуото подождет, пока не появится возможность для совместной попытки.

— Подождать? Чего?

Карилуото овладело отчаяние. На помощь со стороны Коскелы рассчитывать не приходилось. Противник перед ними обоими был достаточно силен. Ему не нужно было перестраивать свои боевые порядки. Не вышло в этот раз, не выйдет и в другой.

Карилуото отошел немного назад и двинулся вдоль цепи направо. Надо было попытаться пойти в атаку там, на участке третьего взвода. Его командир был ранен, и Карилуото принял командование на себя.

— Попытаемся еще раз, ребята.

Никто ему не ответил. Люди молча готовились к атаке.