Страница 4 из 4
Рядом хлопнула тяжелая дверь, и его снова обдало волной теплого воздуха, насыщенного запахами ресторанной кухни.
— Вы что-то сказали? — послышался в полумраке знакомый голос.
— Снимите вот это, — сказал Румянцев и дотронулся пальцем до орденской колодки. — Вам это ни к чему.
— Серьезно? Вы так находите? — развязно усмехнулся метрдотель и, вызывающе сунув руки в карманы брюк, оперся спиной о стенку. — А вы случайно не министр обороны, который приклеил себе бороду и разгуливает инкогнито по Москве.
Кровь ударила Румянцеву в голову. Он почувствовал, как у него задрожали руки и заныло в затылке. Генерал понял: сдержать ярость не удастся. Слишком велик у нее напор.
— Лейтенант Никольский! — захрипел он и сжал кулаки. — Как вы стоите?
И Никольский побледнел. Он стал белее своей накрахмаленной манишки. То ли он испугался, то ли в нем сработал старый военный рефлекс, но он мгновенно вытянулся в струнку. Он стоял неестественно прямой, как стоят на сцене во время гипнотического сеанса, и сразу стал похожим на того Стасика Никольского, каким был много лет назад.
— Я же сказал вам — снимите! — повторил Румянцев.
Не меняя позы, Никольский непослушными руками отстегнул колодочку и вертел ее в пальцах, не зная, что делать с ней дальше.
— Положите в карман, — тоном приказа сказал Румянцев. — Да не в этот, в другой. Там у вас чаевые. — И генерал брезгливо отвернулся.
Подойдя к краю тротуара, он увидел зеленый глазок такси. Машина приближалась, шелестя шинами по лужам, в которых плескался неоновый свет. Казалось, мостовая истекала кровью. Румянцев поднял руку. Серая «волга» остановилась, и таксист услужливо распахнул дверцу. Генерал, кряхтя, уселся рядом с шофером — курносым пареньком в лихо примятой форменной фуражке и назвал свой адрес.
Свернув с яркой освещенной магистрали, машина попала в лабиринт более темных улиц и переулков. Шофер резал район напрямую. Он лихо гнал машину, только один раз остановившись у красного светофора.
Из освещенной проходной завода через улицу текла толпа людей. Под одним зонтом, толкаясь и шутливо переругиваясь, пытались идти по три, а то и по четыре человека. Сыпались шутки, дробно звенел девичий смех. Видимо, вторая смена только что кончила работу.
Сзади подпирали машины, курносый шофер нетерпеливо покачивал рычажок переключения скоростей, но людской поток все валил и валил из заводских ворот, и казалось не будет ему конца.
Генерал улыбнулся про себя. Несколько часов простояли у станков и хоть бы что! Какая-то девушка в прозрачном дождевике, проходя мимо машины, заглянула в окно и, дурачась, помахала Румянцеву рукой. На ее ресницах дрожали капельки воды, а белозубый рот смеялся откровенно и весело. Генерал улыбнулся ей и почувствовал, как начинает оттаивать сковывавший сердце ледок.
Когда схлынул поток рабочих, регулировщик пропустил машины, и такси Румянцева, как застоявшийся конь, снова прыгнуло в сырую ночную мглу. Подкатив к подъезду румянцевского дома, серая «волга» остановилась. Старик взглянул на тускло освещенный счетчик. Накрутило пятьдесят четыре копейки. Генерал достал последний оставшийся в кармане рубль и, уже открывая дверцу, положил его водителю на колени. Руки его все еще дрожали.
Как только он вылез из машины, мелкие капельки дождя упали на его разгоряченное лицо, освежая лоб и щеки. Румянцев, не оглядываясь, направился к подъезду. Не успел он сделать и пяти шагов, как из машины донесся голос шофера:
— Папаша, сдачу забыли!
Но Румянцев уже нырнул в неосвещенный проем, как в черный колодец. Он поднимался по лестнице грузно и тяжело. На площадке второго этажа горела лампочка. Чтобы добраться до нее, нужно преодолеть двадцать четыре ступеньки. Потом еще двадцать, самых трудных, и он дома.
Сзади послышались частые шаги и прерывистое дыхание. Кто-то следом за ним взбегал по лестнице. На переходной площадке генерал оглянулся и увидел курносого таксиста.
— Чего это ради вы заставляете гоняться за собой? — сердито бросил паренек и протянул затянутую в перчатку руку, на которой лежала мелочь.
— Невелика важность, — смутился старик.
— У нас передовая бригада, — решительно возразил шофер, — мы за звание боремся, а вы со своими копейками… Нехорошо, папаша!
Румянцев подставил ладонь, и паренек высыпал на нее мелочь.
— За звание? — по-доброму усмехнулся Румянцев. — Ну что ж, давай вам удачи.
Старик неожиданно пожал руку растерявшемуся шоферу, и, уже не оглядываясь, стал подниматься. Только оказавшись возле своей квартиры, он подумал о том, что на этот раз ему не пришлось считать ступеньки. Он не заметил, как очутился на третьем этаже.
Румянцев открыл ключом дверь и, не зажигая света, прошел к окну, которое выходило на улицу. Он услышал, как тронулась «волга», но машины уже не увидел.
— За звание, значит… — бормотал генерал. — Это хорошо, когда люди борются за звание! Это очень хорошо!
Через дорогу, над крышей почтового отделения, вспыхивала и гасла светящаяся реклама. Казалось, темное небо по-свойски подмигивает ему. «Держись, старик, жизнь не кончена. Ты еще поскрипишь шарнирами».