Страница 31 из 157
На освободившееся место начальника Управления НКВД по Ленинградской области 10 декабря 1934 года прибыл из Москвы Л.М. Заковский — ответственный руководитель и профессиональный чекист. Пользуясь справочниками [Л. 23, Л.29, Л.30] и книгой «Питерские прокураторы» [Л.4], составим его портрет.
Автор упомянутой книги пишет, что «Заковский Леонид Михайлович (урождённый Штубис Генрих Эрнестович) с детства вышел ущербным человеком», а такой психологический аспект, или пунктик, часто оказывает определяющее влияние на всю жизнь индивидуума в его стремлении любыми способами, не считаясь ни с какими издержками, доказать окружающим своё величие, утвердить собственное «Я». Вот и автор книги сообщает, что «в благоприятных условиях революционных событий и гражданской войны его безнравственность получила дальнейшее развитие». В порыве откровенности Заковский сказал как-то о себе буквально следующее: «Попади ко мне в руки Карл Маркс, он бы тут же сознался, что был агентом Бисмарка». Автор «Прокураторов», изучив множество документов, пришел к выводу: «Да, Заковский-Штубис такого добиться мог».
Однако в высших эшелонах власти Заковский котировался достаточно высоко. Он приступил к работе в ВЧК с первых дней её создания и уверенно поднимался по служебной лестнице: рядовой разведчик, начальник разведки, комендант ВЧК. Известно, что «комендант лично сам участвовал или же возглавлял команды по приведению в исполнение высшей меры наказания». Так что Заковскому пристрелить кого-либо или распорядиться, чтобы пристрелили, — дело плёвое и привычное.
С 1918 года Заковский стал особоуполномоченным президиума ВЧК на Западном, Южном и Восточном фронтах, что открывало ему широкие служебные возможности. Затем он возглавлял отряды специального назначения по подавлению восстаний в Астрахани, Саратове, Казани. Даже после окончания Гражданской войны перебрасывался из одной горячей точки республики в другую. С 1932 года являлся Полномочным Представителем ОГПУ, народным комиссаром внутренних дел Белорусской ССР. Какие репрессии свирепствовали в этой республике, хорошо известно. За свои заслуги Заковский награждён был двумя орденами Красного Знамени, орденом Красной Звезды и парой знаков «Почетный работник ВЧК и ОГПУ» (к 5-й и 15-й годовщинам органов).
Небезынтересна и литературная деятельность Леонида Михайловича. Вот некоторые работы, выходившие из-под его пера: «Шпионов, диверсантов и вредителей уничтожить до конца», «Выкорчевать до конца троцкистско-бухаринскую агентуру фашистов», «Предателям Родины троцкистскобухаринским шпионам нет и не будет пощады», «Подрывная работа церковников-сектантов».
Теперь вот настал черёд проявить себя в Ленинградской области. С появлением нового начальника в Большом доме на Литейном «снимались со своих постов и сплавлялись во все концы страны руководящие кадры». Часть из них, вместе с бывшим начальником управления, позже была уничтожена. «На освободившиеся должности хлынула лавина карьеристов из других регионов, послушных и безжалостных, не имевших корней в городе на Неве, зато с большим опытом получения требуемых результатов в процессе следствия». Для проведения чисток пока что требовались такие кадры.
Выдвиженцы представляли собой послушных исполнителей планов Заковского. Так, его заместителем по государственной безопасности стал Н.Е. Шапиро-Дайховский, подпись которого присутствует на большинстве постановлений о расстрелах. Из местных кадров выделялись Д.Д. Фигур и П.И. Мелюхов, которых «объединяли безудержный карьеризм, низкий моральный облик и бесчеловечность». В те годы в Ленинградском управлении НКВД работала и Софья Гер-тнер, прозванная Сонька-Золотая Ножка за истязания и садистские методы ведения следствия.
С 1935 года началась «ликвидация без остатков всего троцкистско-зиновьевского подполья». На основании постановлений Особого совещания при НКВД СССР снова проводились две операции по выселению из Ленинграда бывших людей, которых набралось в общем количестве более 11 тыс. человек. Причём в этой работе Заковский «не был бессознательным, слепым исполнителей чужой воли, так как владел обстановкой и знал все партийные, государственные и своего ведомства приказы, постановления и указания».
Вот такой была общая атмосфера, в которой пришлось работать моему отцу. Как уже упоминалось, в октябре 1935 года Н.К. Богданова перевели из Устюжны на аналогичную должность начальника райотделения НКВД города Луги. Оба города являлись тогда райцентрами, относившимися к Ленинградской области.
Луга, находящаяся на железнодорожной линии Ленинг-рад-Псков, мало чем отличалась от Устюжны, хотя обладала более скромной историей и меньшей производственной базой. Работали там небольшие стекольный и кирпичный заводы, велась добыча торфа. В сельском хозяйстве практиковались такие же, как по всей области, посевы полевых (ржи и пшеницы), посадки картофеля и овощей, имелось молочное животноводство. Возможно, что в этом провинциальном городке вследствие более слабой экономики были «меньшими показатели по контрреволюции», с которой Богданов, по мнению своего начальства, в Устюжнском районе недостаточно жёстко боролся.
Как потом повторялось не раз, на новое место службы отец уехал один, чтобы обосноваться в незнакомом городе и обустроиться с жильём. Мама только что родила сына Владимира и потому пока оставалась с ним на прежнем месте. С работы она уволилась только 25 января 1936 года «ввиду перевода мужа на службу в другой город». Поскольку ухаживать за грудным ребёнком помогала домработница Шура, мама сразу же после переезда в Лугу устроилась работать главврачом детского «Санатория малюток».
На своём новом месте службы Богданов, обладавший уже достаточно солидным чекистским опытом, быстро вошёл в курс дела, наладил агентурную и оперативную работу, установил тесные связи с партийными и советскими органами. В 1936 году он был избран членом бюро и членом пленума Лужского райкома ВКП(б), а также стал членом президиума и членом пленума райисполкома.
Поскольку НКВД совмещал в себе тогда и госбезопасность, и внутренние дела, то приходилось одновременно бороться с преступностью и с вооружёнными выступлениями в районе. 9 мая 1936 года начальнику Лужского РО НКВД Богданову была объявлена благодарность от УНКВД ЛО «за хорошую постановку учёта и отчётности и за внедрение бюджетной дисциплины».
Видимо, для того чтобы укрепить единоначалие в органах НКВД и поднять их престиж, постановлением ЦИК и СНК СССР от 7 октября 1935 года для сотрудников ГУГБ были введены специальные звания: комиссар государственной безопасности (гб) I (II, III) ранга, старший майор и майор гб, капитан гб, старший лейтенант, лейтенант, младший лейтенант гб, сержант гб. Интересно, что по значимости спецзвания сотрудников госбезопасности были иные, нежели в Красной Армии. Так, звание старший лейтенант гб соответствовало воинскому званию майор, спецзвание капитан гб приравнивалось к армейскому званию полковник. В результате получалось нарушение обычной воинской субординации: чекистский младший офицер имел право наравных общаться с полевым командиром полка, а старший майор гб без стука был вхож к командиру боевой дивизии. Кто кому при встрече должен был отдавать традиционную воинскую честь — младший гэбист старшему войсковому командиру или наоборот?
Наркому внутренних дел Г.Г. Ягоде присвоили высшее звание — генеральный комиссар государственной безопасности. Следующее по весомости спецзвание, комиссар гб I ранга, получили 9 чекистов, в том числе и начальник Управления НКВД Ленинградской области Л.М. Заковский [Л.23].
23 марта 1936 года приказом НКВД СССР № 185 спецзвание лейтенант государственной безопасности присвоили начальнику Лужского райотделения НКВД Богданову [А.З].
Первоначально спецзвания работников ГУГБ обозначались в петлицах и на рукавах золотыми и серебряными звёздочками. Но потом, с июля 1937 года, их заменили соответственно ромбами и шпалами. Такие вот знаки различия и запомнились людям за годы репрессий.