Я – убийца

– Что?! – одновременно воскликнули Борхерт и Штерн.

– Куда вы вывезли мебель?

– Туда, где ей и место. На свалку крупногабаритного мусора.

Сердце Штерна замерло на пару секунд, когда он проследил за взглядом скрюченного хозяина. И вдруг она вернулась. Надежда.

– Нам стоило сделать это еще два года назад. Освободить от хлама. Мы не заметили, что договор истек, так как уже давно не сдаем гаражи с однозначными номерами. Они все равно пойдут под снос.

Роберт развернулся и не торопясь, как в замедленной съемке, направился к ржаво-коричневому контейнеру, мимо которого они уже проходили. Когда он подошел так близко, что смог заглянуть через край, обнаружил, что черная кошка все еще там. Она сидела на стопке старых газет перед пожелтевшим ящиком – и похоже, ей нравилось негерметичное место агрегата, из которого капала желтоватая жидкость. В любом случае она не обратила никакого внимания на Штерна, который залез в контейнер. Кошка продолжала лизать резиновое уплотнение старого холодильника – такая модель точно не продавалась уже лет двенадцать.

8

– Как ты себе это представляешь?

Карина ногой захлопнула дверцу машины и, прижимая сотовый телефон к уху, пошла по подъездной дорожке к больнице. Ей пришлось оставить машину перед клиникой, потому что все места на парковке для персонала были заняты транспортными средствами, которые наверняка стояли там незаконно. Но если подумать, на служебной парковке ей все равно больше делать нечего. Официально Карина в отпуске. Неофициально она уже может подыскивать себе другую работу.

– Клиника ведь не тюрьма строгого режима! – услышала она слова Штерна. Его голос пропадал и иногда прерывался дорожным шумом. – Наверняка существует возможность вытащить оттуда Симона.

Телефонный разговор ей совсем не нравился. Два дня она тщетно ждала от Роберта хоть какого-то признака жизни. А теперь вот такое! Вместо того чтобы спокойно обсудить с ней необъяснимые происшествия, он, видимо, изо всех сил старался усугубить проблемы, в которых она погрязла.

– Что ты хочешь от Симона?

– То, о чем он меня просил. Проверяю его показания.

Просто отлично.

Сама виновата. В конечном счете, это она свела их. Она же хотела, чтобы он позаботился о мальчике.

Но не так!

Не в качестве его адвоката. Честно говоря, она витала в облаках, когда организовывала эту встречу. Конечно, для нее на первом месте стоял Симон. Из-за ее дурацкой идеи с регрессивным гипнозом его страх смерти теперь сменился куда худшими переживаниями. Мальчик считал себя убийцей, и она должна остановить это сумасшествие.

Для спуска в подвал Роберт был ей не нужен. Наверное, Пикассо оказался бы гораздо полезнее. Нет, она хотела свести Роберта и Симона. Она вполне серьезно надеялась, что между ними установится особая связь: адвокат развеет переживания ребенка, а тот, в качестве награды, затронет его душу. Потому что, несмотря на собственную болезнь, Симон обладал непостижимой способностью: одно его присутствие заставляло улыбаться печальных людей в больнице и рассеивало их туманную пелену из депрессии и меланхолии.

«Да, я такая дура, – подумала она. – Каждый шаг – ошибка».

Карина взглянула на часы и спросила себя, действительно ли все это сумасшествие началось только двадцать четыре часа назад. Было около одиннадцати утра, и она не помнила, чтобы когда-либо входила в клинику в такой час.

– Что ты хочешь от него услышать? – хрипло прошептала она в телефон. Поприветствовала пробегающую мимо коллегу, подняв руку, в которой держала пустую спортивную сумку. Вообще-то Карина вернулась, чтобы забрать из шкафчика личные вещи и попрощаться с коллегами. То, чего требовал от нее Штерн, не значилось в повестке.

– Я был у него сегодня утром, и он сообщил мне новое место. Ты не поверишь: мы действительно нашли еще одного.

– Еще одного? Ты о ком? – Карина взбежала по пандусу для кресел-каталок ко входу. Ветер трепал ее волосы, закидывая пряди с затылка на лицо, и она зябла. Кто-то словно дул ей сзади в шею через трубочку.

– Труп. Он был в холодильнике. Задушен полиэтиленовым пакетом, все, как описал Симон.

У Карины не получилось улыбнуться портье в знак приветствия, и она поспешила дальше к лифтам.

У нее закружилась голова. Карина всегда догадывалась, что общение с Робертом Штерном когда-то принесет ей серьезные неприятности. Уже три года она не слушала ни внутренние, ни даже внешние голоса, которые предупреждали ее об опасности заражения. От его унылой, мрачной души как будто исходило радиоактивное излучение. Невидимое, но с тяжелыми последствиями для всех, кто под него попадал; и она тоже опасалась передозировки негативной энергии, когда слишком тесно с ним общалась. Но она все равно искала его близости, пренебрегая всеми мерами защиты. Видимо, на этот раз она слишком близко подошла к Роберту. Их общие приключения угрожали уже не только ее душевному состоянию.

– И мы кое-что обнаружили рядом с трупом.

Мы? Она удивилась, но задала гораздо более важный вопрос:

– Что?

На кнопке вызова лифта остался влажный отпечаток, когда Карина отняла палец.

– Листок. Он лежал вместе с трупом. Точнее, торчал у него между пальцев.

– И что на нем? – Карина вовсе не хотела знать.

– Ты это уже видела.

– Что ты имеешь в виду?

– У Симона. В его комнате.

– Это шутка.

Двери лифта открылись, как в замедленной съемке, и Карина нервно застучала ногтями по алюминиевой поверхности двери. Она хотела как можно скорее спрятаться в коконе закрытой кабины.

– Это детский рисунок, – объяснил Штерн. – Маленькая церковь на поляне.

«Этого не может быть».

Карина нажала на кнопку неврологии и закрыла глаза.

«Рисунок у Симона на окне. Он нарисовал его три дня назад. После сеанса регрессивного гипноза».

– Теперь ты понимаешь, почему я должен его увидеть?

– Да, – прошептала Карина, хотя вообще больше ничего не понимала. Она снова чувствовала себя как три года назад, когда их отношения разрушились. Тогда, когда Штерн нажал на стоп-кран, потому что, по его мнению, все развивалось слишком быстро.

– Пожалуйста, приведи Симона к зоопарку, – попросил Штерн. – Встретимся через полтора часа перед воротами со слонами. Там на нас с ребенком не обратят внимания.

– К чему такие сложности? Почему тебе просто не прийти к нему в клинику?

– Это уже второй труп, и каждый раз я первым появляюсь на месте преступления. Представляешь, где я у Энглера в списке подозреваемых?

– Понимаю, – выдохнула Карина. Двери лифта открылись, и Карине пришлось побороть себя, чтобы не вернуться вниз, на первый этаж. Сейчас ей хотелось одного – просто исчезнуть.

– Поэтому я смылся до прибытия полиции. Но они узнают, что я снова нашел труп. Это лишь вопрос времени. У меня небольшое временное преимущество, и я хочу его использовать.

– Для чего?

Штерн глубоко выдохнул, прежде чем ответить, и Карине показалось, что она услышала недоверие в его голосе, пока открывала дверь палаты номер 217.

– У меня назначена еще одна встреча. С одним твоим другом.

В обычной ситуации Карина тут же спросила бы, на что он намекает. Но ей не хватило слов. Она знала, что в это время Симон всегда смотрит повтор своего любимого детективного сериала. Но сейчас телевизор работал впустую.

Кровать Симона была пуста.

9

– Значит, вы хотите его допросить?

Профессор Г. Й. Мюллер начеркал свою практически нечитаемую подпись под письмом коллеге, главному врачу в Майнце, и захлопнул папку с документами. Потом взял серебряный нож для вскрытия писем и удалил им голубую ворсинку из-под ногтя большого пальца.

– «Допросить» – абсолютно неверное слово в этом контексте. – Полицейский, который сел напротив, откашлялся. – Мы просто хотим задать ему пару вопросов.

«Как бы не так, – подумал Мюллер и принялся изучать мужчину, который представился ему как комиссар Брандман. – Вряд ли это будет обычным расспросом».