Страница 14 из 22
Невероятно, но все члены экипажа после этой переделки остались живы. Чего не скажешь о самолете.
Во время аварийной посадки металлическая обшивка фюзеляжа бомбардировщика погнулась и искорежилась. «В-17», грозный символ мощи американских ВВС, развалился надвое, как авиамодель из пробкового дерева в руках капризного ребенка. Трещина прошла за крыльями, так что передняя часть (нос, кабина пилота, отсеки штурмана и радиста) оказалась отделенной от средней и хвостовой части самолета. Во время сборки на заводе заранее изготовленные комплектующие фюзеляжа были скреплены металлической лентой, соединившей их наподобие застежки-молнии. Сейчас от удара о лед «молния» сломалась. Уже после того, как самолет развалился, передняя и задняя части продолжали некоторое время ехать по снегу след в след, будто они сохраняли память о том, что только что были единым целым. После остановки оказалось, что носовая секция находится примерно в трех с половиной метрах от хвостовой части самолета: бомбардировщик был разрезан посередине, как батон колбасы.
Металлические воздушные винты обоих левых двигателей с 3,5-метровыми лопастями развалились на куски. Края лопастей правых винтов скрутились, как тонкие ленты. Обшивка фюзеляжа возле отсека радиста была вспорота. Левый внешний двигатель едва не отвалился от консоли крыла. Высокооктановое топливо сочилось из-под левого крыла и из запасных баков, заливая радио- и бомбовый отсеки.
В общем, самолет был в плачевном состоянии.
Все еще сидевший в кабине пилота Монтеверде попытался собраться с мыслями. Все произошло так быстро, что его сознание отказывалось принять катастрофу как свершившийся факт. Он накренил крыло всего на несколько секунд и лишь на несколько градусов: было выполнено всего процентов десять от полного разворота, когда случилось непоправимое. В первое мгновение, иррационально, он склонен был думать, что причина аварии – возгорание одного из двигателей. И все же Арманд не утратил способности мыслить трезво. Ему пришлось осознать горькую правду: в результате его действий край крыла врезался в ледник, это и разрушило «В-17».
До его слуха донеслось зловещее шипение. Звук шел извне, а не из кабины. Командир экипажа был уверен, что самолет уже охвачен огнем. Он отстегнул ремень и выбрался через разбитое окно. Оказавшись вне машины и осмотрев ее со стороны, Монтеверде понял, что это за звук: сухие снежинки мелко царапали металлическую обшивку. Тут он огляделся и увидел бездыханного и окровавленного Спину неподалеку от заглохшего левого двигателя. Штурман Билл О’Хара вслед за первым пилотом выбрался из кабины через окно. Он спрыгнул в глубокий снег, который тут же забился в его кожаные ботинки, и вместе с Монтеверде добрался до лежащего Пола. Вдвоем офицеры перенесли бортинженера в оторванную хвостовую часть, чтобы там обработать его раны. Вскоре здесь собрались все девять человек, находившихся на борту «PN9E». Они были подавлены и дрожали от холода. А вокруг бушевала пурга.
Утешало одно: вероятно, принятое Монтеверде решение осторожно разворачиваться все-таки спасло всем жизнь. Если бы «В-17» не сменил курс, то, скорее всего, врезался бы носом на полном ходу в ледяную корку скал, что привело бы к взрыву. А если бы летчики покинули самолет, воспользовавшись парашютами, то либо погибли бы при приземлении, либо замерзли среди холодной пустыни. Если бы Монтеверде начал разворот резче, энергично опустив вниз крыло, борт «PN9E» мог при столкновении с землей несколько раз перевернуться по продольной оси. Самолет бы разбился на мелкие куски, с предсказуемым исходом для людей внутри.
Позже военные следователи заявят, что катастрофа была вызвана «неверной оценкой высоты из-за густой облачности и снежного бурана». Таким образом, они формально подтвердили, что самолет «летел в молоке». Согласно прописанным для таким случаев правилам, шестьдесят процентов вины возлагались на командира экипажа, а остальные сорок относились к погодным условиям. «Комиссия пришла к выводу, что пилот несет ответственность за аварию, – говорилось в официальных документах. – Он нарушил предполетную инструкцию, выполняя полет над ледником в условиях густой облачности». И далее: «В ходе рискованной спасательной операции первый пилот проявил чрезмерное рвение, не обладая при этом достаточной подготовкой для безопасного выполнения возложенной на него задачи». Комиссия рекомендовала в будущем не допускать таких пилотов, как Монтеверде, то есть с небольшим налетом часов[38], «к выполнению заданий на маршрутах повышенной сложности».
Арманд никогда публично не оспаривал выводы следователей. Однако ясно, что его признали ответственным за обстоятельства, которые были не в его власти. Он оказался виновен в том, что неопытен, что, выполняя приказ, вылетел в плохую погоду на поиски пропавшего самолета, а также в том, что не смог оперативно переквалифицироваться из транзитного летчика, впервые переправляющего самолет через океан, в сурового и искушенного полярного спасателя, набившего руку на полетах в непроглядной белой пелене.
Но в тот момент никто из команды «В-17» не задумывался о том, на кого ляжет вина за случившееся. Первым пунктом на повестке дня было выживание. Монтеверде и его экипаж были посланы на поиски потерпевшего крушение «С-53», а вместо этого сами оказались в положении потерпевших. Второй раз за последние четыре дня американский военный самолет приземлялся в неизвестной местности на промерзшем насквозь, по большей части некартографированном восточном побережье Гренландии.
Еще несколько часов назад командование базы Блюи Вест-1 беспокоилось о том, что пять летчиков могут погибнуть от холода и голода где-то среди льдов коварного острова. Теперь потерпевших бедствие было уже четырнадцать.
Экипаж Арманда Монтеверде не знал в тот момент, что бомбардировщик «В-17» «PN9E» упал примерно в одиннадцати километрах севернее от фьорда Коджи-бей, на леднике, находящемся на высоте почти в тысячу двести километров над уровнем моря. Если рассматривать эту местность с воздуха в ясный день, то она выглядела как гладкая равнина, будто покрытая единым и цельным листом льда. Но когда находишься на леднике, становится ясно, что весь он покрыт волнообразной снежной рябью, которую обычно именуют «застругами»[39]. Кое-где их волнообразный рисунок прерывается глубокими расселинами. В них накапливаются снег и лед, прикрывая разлом и делая его чрезвычайно опасным. Некоторые «ледовые мостки» достаточно прочны, чтобы выдержать вес человека, а другие легко ломаются.
По удачному стечению обстоятельств или благодаря силе инерции обе части развалившегося надвое бомбардировщика счастливо миновали широкую полосу, испещренную расселинами. Но оказалось, что хвост самолета находится у самого края обширного разлома, уходящего на неизвестную глубину в ледовую толщу. Если этот край начал бы крошиться или хвостовая часть стала бы почему-то съезжать назад, то она, а вместе с ней и все девять летчиков, нашедшие здесь пристанище, свалились бы в бездну.
Не меньшее беспокойство, чем расселины, вызывал нарастающий холод. Обогреться было нечем: ни света, ни плитки для приготовления еды у летчиков не было. Не было и спальных мешков, теплой одежды и вообще снаряжения для выживания в Арктике. После нескольких минут, проведенных вне самолета, лицо человека покрывалось слоем инея. В считаные часы периферийное кровообращение замедлялось. Открытые участки кожи отмирали от обморожения. В небе экипаж «В-17» был когортой воинов. На земле же, в разбитом самолете, эти люди быстро превращались в подобие замороженных сардин в наскоро и неровно вскрытой банке.
У них не было никакой возможности послать сигнал бедствия: во время катастрофы рация сломалась. К ней страшно было даже подойти: искра могла воспламенить разлитое кругом топливо, специфический запах которого все отчетливо ощущали. В отличие от «C-53», экипаж самолета «PN9E» не мог утешиться надеждой на спасение, которую дает возможность связаться с внешним миром. Но, может, радист Лолли Ховарт сможет починить поврежденное оборудование, соединит части запасного передатчика или отыщет аварийный передатчик? Поначалу его сослуживцы совсем не рассчитывали на такое везение. Они использовали тяжелое радиооборудование, чтобы загородить вход в хвостовую часть, решив, что если все эти массивные короба не работают, то пусть хотя бы защищают от ветра.
38
Здесь подразумевается небольшой летный опыт на данном типе самолета и в конкретных климатических условиях (прим. ред.).
39
Заструги – снежные островерхие асимметричные валики, которые наметает ветер.