Страница 16 из 17
Мы, оставшиеся в Москве, порой ворчали на них — у нас в их отсутствие увеличивалась нагрузка иногда, хотя и редко, кто–то замечал, что они больше зарабатывают. И в то же время мы понимали, с какими сложностями связана их работа, — видели снимки из Нагорного Карабаха, Баку, Сумгаита. С профессиональной точки зрения на эти снимки было приятно смотреть но о каких страшных событиях они повествовали! Впер вые мне стало не по себе, когда я увидел один кадр из Баку — как на крыше «Запорожца» перевозят два гроба Не каждый может снимать такие вещи, есть люди, которые, попадая в экстремальные ситуации, теряются оказываются не в силах снимать людское горе А вот Андрей, при своей мягкости характера, сумел высоко профессионально делать такие поистине жестокие снимки. И еще один кадр — гигантский митинг, десятки тысяч людей, и снята эта толпа через памятник Ленину — сверху. Ленин словно накладывает свою ладонь на эту толпу, и становится сразу понятным отношение корреспондента к митингу.
Когда Андрей приехал раненым, мы его отговаривали ехать снова. Но истинного журналиста война захватывает, словно наркотик, и он уже не видит для себя иной темы. Ему здесь скучно, он задыхается, и снова уезжает снимать людей войны.
Ему не дают покоя человеческое горе, человеческие страдания Там, в Абхазии, его принимали как своего — ведь мы все воспитывались в одной стране, в Советском Союзе, мы интернационалисты, и я до сих пор не могу понять, как может такое быть, что одна нация идет против другой, что человека можно ненавидеть и убивать лишь за то, что он другой национальности, выяснять отношения с помощью оружия. И еще более непонятно, когда обе стороны в конфликте — люди, исповедующие православную веру. Ведь одна из Божьих заповедей — «не убий», как же можно в руки брать оружие, чтобы выяснять, кто «более православный», что ли? Я видел у Андрея снимки, на которых изображены разбитые, покосившиеся иконы. И запомнил снимок — человек, стреляя, улыбаетбя. Выходит, он гордится тем, что убивает? Все это — удивительные находки Андрея как фотокорреспондента. Хочу сказать о его последних кадрах. Снятая сверху площадь, отходящие от лее улицы затянуты дымом. Бойцы, идущие в атаку… Да, Андрей был безоглядно смел, он доказал это еще в 1991 году, делая съемки на московских митингах, где свирепствовала милиция. И вот теперь эти редкие кадры. Мы, как только получили их, сейчас же проявили и отдали печатать.
Наш следующий собеседник — Валентин Кузьмин, человек, умудренный опытом фотокорреспондента, отдавший всю свою сознательную жизнь фотоделу.
— Когда Андрей впервые пришел к нам на работу, нельзя было не заметить его удивительную трудоспособность. Он успешно прошел стажировку, и по его работам было видно, что он решителен, уверен в себе Очень быстро овладел профессией фотокорреспондента. Был. очень мобильный, безотказный. Всякое дело доводил до конца, делал все капитально солидно, чувствовалось, что уважал свою профессию, свой труд. Он знал — то, что он делает, нужно людям, умел видеть то, чего не замечали другие. Миллионы людей могли судить по газетам и журналам о его высоком про фессионализме. И недаром он удостоен самой высшей награды, которая дается фотокорреспонденту.
— Его главной чертой была подлинная интеллигентность, — продолжил рассказ об Андрее его коллега Игорь Зоткин. — Он органично воспринимал все новое, остро реагировал на перемены в нашей жизни. Сразу их принял и посвятил свое творчество времени перемен. Снимая московские митинги, находил самые острые моменты, буквально врезался в толпу, на что не решались другие репортеры. У него всегда были туго завязанные сюжеты, ничего из них не выбросишь. Эго была настоящая правда жизни, о которой он рассказывал с помощью фотографии. Он действительно рассказал о ней, но сложил за это свою голову. Андрей погиб как герой, он и остался нашим национальным героем.
Мы, фронтовые журналисты, знали о том, что на наших фронтах работали многие фотокорреспонденты из агентства ИТАР-ТАСС. При встречах мы знакомились, называя свои имена, а потом иногда эти имена забывали — не до того было, и называли друг друга просто «коллега».
И вот сейчас, при сборе материала об Андрее, я восстановила многие из них.
Это были Олег Власьев, Анатолий Марковкин, Алексей Неменов, Геннадий Хамелянин, Сергей Мамонтов Их в ИТАР-ТАСС считают первопроходцами, которые успешно освоили фронтовые съемки и проявили себя профессиональными фотокорреспондентами, создавшими фотслетопись войны. В архивах, в памяти людей, в книгах, в периодических изданиях они оставили свой неизгладимый след А часть их снимков вошла в фотоальбом «Абхазия, 1992–1993 годы. Хроника Отечественной войны», изданный в Москве в 1995 году.
О том, как эти ребята работали в дни войны в Абхазии, со мной поделилась впечатлениями журналист-политолог Татьяна Алексеевна Шутова, которая неоднократно бывала с ними на передовой.
— Они каждую минуту рисковали жизнью, работали в бронежилетах. Когда можно было сделать хороший кадр, забывали, что кругом стреляют, что можно погибнуть — настолько были увлечены своей работой. И самый ищущий, самый рискованный был Андрей. Как-то на позиции, сидя в блиндаже, ребята вспоминали, как Андрей в Нагорном Карабахе сделал уникальный кадр Шла страшная перестрелка, и в разгар ее он выбрался из укрытия и снял момент попадания ракеты в дом. Это была та самая секунда, когда дом вспыхнул, как факел. Этим снимком он каждого, кто его видел, сделал свидетелем войны. Вот тогда Андрей и сказал: «В-юшее мастерство для военного фотокорреспондента — это заснять летящую пулю». И Андрей делал это не раз. И за свое мастерство заплатил собственной жизнью.
В 20‑х числах сентября у Андрея закончилась командировка, и он со своими пленками отправился в путь в Москву. Но на границе с Россией услышал, что абхазские войска вошли в Сухум. «Я должен снять триумф Победы», — сказал себе Андрей и, не задумываясь, повернул назад. Говорят, он все время повторял водителю: Гони, дорогой друг, быстрее, я должен успеть заснять долгожданные уникальные кадры.
Действительно, Андрей Соловьев был с первыми группами, которые вошли в Сухум. Он вел съемку на площади перед Домом правительства — последним оплотом противника. Бой был страшный, стреляли отовсюду} Группа бойцов кинулась в укрытие, и Андрей тоже. В этот момент из–за угла выбежал испуганный ребенок лет шести и от ужаса неподвижно застыл посреди дороги, а пули свистят вокруг. Один из бойцов абхазской армии выбежал из укрытия, подбежал к ребенку, схватил его за шиворот и потащил в укрытие.
Андрей, как когда–то в Нагорном Карабахе, тоже выскочил из укрытия и стал снимать момент спасения ребенка. И этот кадр остался навечно, а в Андрея в этот момент попала пуля. Видимо, он хотел сделать второй кадр, и его палец уже стоял на кнопке, но нажать на кнопку он смог только тогда, когда падал на землю, и в последнем кадре были запечатлены асфальт площади с небольшой лужей воды, а может быть, это была кровь Но четко разобраться в этом уже трудно было. Так погиб Андрей Соловьев. Но когда у человека остается то, за что он отдал свою жизнь, его можно считать бессмертным. Так имя нашего коллеги из Москвы Андрея Борисовича Соловьева вошло в бессмертие.
С Восточного фронта сообщает наш корреспондент
Шониа Анатолий Алексеевич 4.06.1947–1.9.03.1995 (переснято с видеоархива В Поповым)
Анатолий родился в селе Кутол Очамчирского района. Он был еще ребенком, когда его семья переехала жить в Ткуарчал.
Анатолий закончил ткуарчальскую 5‑ю среднюю школу. Сперва он выбрал профессию инженера. Учился в Красноярском строительном институте. Затем работал корреспондентом газеты — «Ткварчельский горняк». После службы в Советской армии Анатолий был на комсомольской работе секретарем комсомольской организации в СУ «Ткварчелшахтострой». Одновременно заочно закончил филологический факультет Сухумского педагогического института.