Страница 81 из 117
Рейдж нагнулся и поцеловал ее.
- Обожаю, когда мы на одной волне. Просто обожаю.
50
Когда наступил закат, Лейла поняла, что ей абсолютно все равно. Один из минусов проживания в тренировочном центре под землей сводился к тому, что она не могла подстроить свои внутренние часы под ритмы солнца и луны. Время стало всего лишь цифрами на часах, еда появлялась тогда, когда ее приносили, посетители приходили и уходили в случайном порядке, для которого смена дня и ночи не имела значения.
Ее режим состоял из шести часов бодрствования, за которыми следовали три часа прерывистого сна. Повторить и добавить тошноты.
Обычно.
Однако этим вечером, когда на часах высветилась красная восьмерка, а за ней, после двух точек, цифра шестнадцать, Лейла закрыла глаза вовсе не для сна.
Она мучилась все это время, приняв решение после ультразвука. Мысленно перебирала «да» и «нет», пока ей не начало казаться, что она сходит с ума.
В конце концов, она приняла решение на свой страх и риск.
Возможно, все же на риск. Потому что так всегда было, когда дело касалось Кора.
Глубоко вздохнув, Лейла ощутила все, что ее раздражало. От этих простыней чесалось тело. Подушка под головой лежала неправильно, и поерзать на месте не помогло. Живот казался невыносимо тяжелым существом, отдельным от ее тела. Ноги дергались, как будто кто-то щекотал их перышком. Легкие, казалось, лишь частично наполнялись воздухом.
Вычеркните «казалось».
И темнота в комнате лишь усиливала все это.
Выругавшись, Лейла поняла, что глаза открылись сами собой, и пожалела, что не может заклеить веки, чтобы они оставались закрытыми.
Сконцентрировавшись, она заставила себя дышать медленно и глубоко. Избавилась от напряжения во всем теле, начиная с пальчиков на ногах и заканчивая кончиками ушей. Успокоила свой разум.
Сон пришел нежной волной, затопляя ее сознание и освобождая от болей и страданий, беспокойства и страха.
От вины.
Лейла позволила себе на мгновение насладиться невесомым потоком. А затем ощутила саму свою сущность, свою душу, тот магический свет, дававший жизнь ее телу, и он не просто вышел за пределы больничной койки, палаты, не просто полетел по коридору и покинул тренировочный центр... он покинул царство земной реальности.
И отправился в Святилище.
Учитывая ее беременность, для Лейлы было не безопасно отправляться на ту сторону в физической форме. Однако таким образом она смогла легко и изящно преодолеть расстояние - плюс, хоть она и покинула тело, она все еще чувствовала свою плоть под одеялами и таким образом могла осознанно контролировать свое телесное воплощение. Если что-то случится, она вернется в мгновение ока.
Мгновения спустя Лейла стояла на прекрасной зеленой траве. Над головой ее повисло молочное небо, обеспечивающее освещение без конкретного источника света, а вдалеке кольцо леса обозначало границы священной территории. Древние храмы из белого мрамора сияли такой же новизной, как и в ту ночь, когда миллионы лет назад они были созданы Девой Летописицей. Яркие разноцветные тюльпаны и нарциссы напоминали драгоценные камни, просыпавшиеся из сундука с сокровищами.
Вдыхая сладкий воздух, Лейла чувствовала, как восстанавливаются ее силы, и это напомнило ей о столетиях служения матери их расы. Тогда все было белым, никакого различия в оттенках и даже никаких теней. Нынейшний Праймэйл, Фьюри, изменил все, освободил ее и сестер, позволил им проживать их жизни там, внизу, узнавать мир и самих себя как личностей, а не как звенья в однородной цепи.
Неосознанно Лейла положила ладони на живот - и испугалась. Ее живот был плоским, и она запаниковала, но тут же ощутила свое тело на земле. Да, подумала она. Тело носило малышей, душа - нет. И это ее воплощение было ходячим миражом, существующим и несуществующим одновременно.
Подобрав полы церемониального одеяния, Лейла прошла сквозь круглое пространство, минуя частные комнаты Праймэйла, где обычно происходило зачатие, и двигаясь дальше, пока она не очутилась перед порогом Храма Изолированных Летописец.
Быстрый осмотр подтвердил то, что было правдой не только с момента ее прибытия, но и с того самого времени, как Праймэйл освободил их всех - каким бы прекрасным ни было Святилище, какое бы умиротворение и восстановление сил оно ни несло, оно было пустым и заброшенным, как бесполезная фабрика. Золотая шахта без единой разведанной жилы. Кухня с пустыми шкафчиками.
И для ее целей это было отлично.
А в сердце ее поселилась сладкая горечь. Свобода привела к забытью, сокращению их службы, к концу заведенного здесь порядка.
Однако изменения - это сама суть предназначения. И с ними пришло много хорошего - впрочем, наверное, не для Девы Летописецы. Кто знает, как она себя чувствовала, но сколько времени ее уже никто не видел?
Со священной молитвой Лейла вошла в писчий храм и осмотрела простые белые столы и чаши с водой, чернильницы и свитки пергамента. В этом величественном пространстве ни пылинки не упало с потолка на священные чаши, ни пылинки не осело на краях предметов - и все же казалось, что наблюдение за историей расы, некогда считавшееся священным долгом, теперь оказалось заброшенным делом, к которому уже не вернутся.
И от этого казалось, что храм потихоньку разрушается.
Действительно, сложно было не думать об огромной библиотеке, располагавшейся не так далеко отсюда, не представлять полки, наполненные томами бережно записанных поколений, священные символы Древнего языка, выведенные на пергаменте летописецами, ставшими свидетелями всего происходившего с расой, через эти чаши. Там были и другие записи - о Братстве Черного Кинжала и родословные его членов, приказы Девы Летописецы, решения Королей, наблюдения за праздниками, традиции глимеры, дань уважения Деве Летописеце.
В какой-то мере отсутствие дальнейших исторических записей означало смерть расы.
Но в то же время это было перерождением. Смена ценностей принесла много хорошего, права женщин признали, рабство крови запретили, Избранным дали свободу.
Дева Летописеца исчезла в этом духовном вакууме, как будто почитание ее, ныне сошедшее на ноль, ослабило ее до недееспособности. И да, Лейла скучала по старым временам, беспокоилась, что их духовный лидер так долго отсутствует... но судьба сводилась не к ней одной, а ко всей расе в целом.
И к ее Создателю.
Двигаясь вперед, Лейла подошла к одному из столов и выдвинула белый стул. Присев, она поправила одеяние и вознесла молитву, подтверждая, что ее поступок, который она вот-вот совершит, нацелен лишь на благо.
Чье-нибудь благо.
Ох, черт. Невозможно было оспорить, что она делала это не из чистого эгоизма.
Склонив голову, Лейла положила обе руки на чашу, почтительно обхватывая сосуд. Со всей возможной ясностью она представила лицо Кора, его прищуренные глаза, изуродованную верхнюю губу, коротко подстриженные волосы, мощную шею. Она представила его запах в своем носу и вызвала в памяти ощущение его присутствия. Она представила его предплечья с заметными венами, сильные руки с огрубевшей кожей, массивную грудь и мощные ноги.
Мысленно Лейла слышала его голос. Видела, как он двигается. Поймала его взгляд и удержала.
Поверхность воды пошла рябью, круги расходились по поверхности в одном ритме с биением ее сердца. И затем образовался водоворот.
Изображение возникло из глубин сосуда и остановило движение кристально-чистой жидкости.
Лейла нахмурилась и подумала: «Это просто не имеет смысла».
Чаша показывала ей полки, многочисленные ряды полок, уставленные... всевозможными сосудами. На стенах горели факелы, оранжевое пламя освещало пыльное подземное помещение.
- Кор? - выдохнула Лейла. - О... дражайшая Дева Летописеца.
Изображение было таким же четким, как если бы она стояла возле его распростертого тела. Он лежал под белой простыней на каталке, посреди зала с полками. Глаза его закрыты, кожа бледная, руки и ноги неподвижны. Рядом с ним попискивали машины, многие из которых она знала по собственной палате в клинике. Джон Мэттью и Блэйлок сидели рядом с ним на каменном полу. Руки Джона двигались, он что-то говорил.