Лето и осень сорок пятого

Таким было завершение октября. Наступал черед ноября, которому было суждено поставить точку в этом затянувшемся конфликте Запада и Востока, но об этом мало кто догадывался.

Глава XI. Игра в напёрстки.

Знание того, что именно необходимо от тебя твоему партнеру хорошая вещь. В особенности, если ты с ним ведешь деловые переговоры, а в дипломатии это просто подарок божий. Однако наличие такого весомого преимущества, совершенно не означает гарантию успеха хорошо информированной стороне. Всегда имеется шанс провалить игру, имея все козыри на руках, попав на очень неудобного для себя собеседника.

За время пребывания в Стокгольме Андрей Януарьевич уже имел твердые представления о том, как и с кем, следует разговаривать во время ведения переговоров. Хозяева шведы отличались нордической холодностью и неторопливостью. Словно подтверждая язвительные замечания соседей, что солнце мало одарило их своим живительным теплом, в переговорах с посланником Кремля были рачительно медлительны.

С первых слов, возникал ментальный барьер между Королевством Швеции и азиатской Россией, которой постоянно, что-то было нужно от потомков великих викингов. Лично для себя, Вышинский объяснял это своеобразной местью, за то, что орды русского царя Петра, навсегда похоронили светлые мечты шведов о гегемонии в Европе. На всякое предложение советской стороны, шведы не торопились ответ, величественно заявляя, что правительство его королевского величества Густава Пятого думает.

Впрочем, как всякое излишне много о себе возомнившее нейтральное государство, шведская корона чутко держала нос по ветру, внимательно наблюдая за успехами той или иной великой державы. Зима и весна сорок пятого года заставили шведов считаться с мнением Москвы, а лето и осень того же года сделали их более сговорчивыми и приветливыми. Присутствие советских войск в Норвегии и Дании, в известной степени настораживало обитателей Стокгольма. Ведь просветленный европейский ум никогда не сможет понять и оценить, нелогичную логику диких обитателей азиатских просторов.

С представителями Франции Вышинскому все было ясно и понятно. Попавшие в число стран победителей исключительно по воле Сталина, любители игристого вина и лягушек, стремились казаться большими, чем были на самом деле. Не имея ничего кроме легендарного прошлого, посланники Парижа пытались лавировать между интересами СССР и США.

Ловко заливая трелью пышных и многообещающих речей то одного, то другого посланника, французская красавица пыталась соблюсти честь и при этом приобрести определенный капитал. Для нынешнего положения Франции это был идеальный вариант, но события складывались таким образом, что "несчастной Жанне" предстояло сделать свой выбор.

Подобно истинному джентльмену, Кремль не торопил даму с окончательным выбором, но при этом уверенно держал руку на её талии, в виде ограниченного континента в Париже. Конечно, галльская красавица в любой момент могла попросить советских военных покинуть столицу, но из-за внутренней слабости, она не торопилась это сделать.

С представителями туманного Альбиона у Москвы никогда не было ни любви, ни дружбы. Вечные британские интересы априорно не предполагали наличие в инструментах британской политики подобных чувств. Чопорные наследники королевы Виктории, всегда свято верили в силу денег, что широким потоком лились из многочисленных колоний империи в бездонные сундуки лондонского Сити.

Создатели "Pax Brita

Лозунг "Правь Британия морями" ненавязчиво подразумевал "Правь Британия миром", был во многом правдив, но как говорил библейский царь Соломон "И это пройдет". Ничто не вечно под Луной и триумфально процарствовав 19 век, Англия уступила пальму первенства Америки. Основательно надорвав свои силы в войне с кайзером Вильгельмом, она была вынуждена согласиться на сокращение своего флота, а в схватке с Гитлером окончательно спустилась на позиции "младшего брата" великой Америки.

Многовековой гонор островитян, помноженный на опыт "разделять и властвовать" не позволял представителям Лондона открыто признать свое нынешнее положение. На любых встречах они продолжали упорно позиционировать себя великой державой, но зоркий взгляд Вышинского отметил у британских дипломатов одну особенность. Утратив былой лоск первой империи мира, англичане стали активно заимствовать элементы кухни доктора Геббельса, говорившего, что чем ужаснее ложь, тем скорее в неё поверят люди.

Сделанное открытие стало для Андрея Януарьевича неким противоядием от губительного очарования британской дипломатии. Теперь, в разговоре с англичанами он видел перед собой не маститых дипломатов, которым подвластен скрытый смысл и тайных дум стремление, а банальных торговцев, стремящихся за хорошие деньги всучить свой залежалый товар. Что с каждым днем все больше и больше портился.

Однако самым сложным и неприятным партнером из всех дипломатов, для Вышинского был американец. Ловко сыграв на человеческих чувствах советского дипломата, посланец Вашингтона сумел проскочить неблагоприятный момент переговоров для своей страны, был тверд и неуступчив. Все кто присутствовал на беседах с ним, в один голос называли американца танком, который шел напролом сквозь чужое мнение и интересы.

Девизом представителя госдепа можно было смело обозначить как "Америка юбер аллес" и при всей своей амбициозности и помпезности, он отражал реальное положение дел. Умело прикрывшись лозунгом изоляционизма, Америка смогла преодолеть трагические последствия Великого кризиса и по прошествию времени заявила претензии на мировое господство. На её территории не рвались бомбы и снаряды, мирное население не подвергалось планомерному уничтожению, а города и селе не подверглись массированному разрушению и не превратились в безжизненные руины. Каждый завод, фабрика или мастерская, каждая ферма или мало хозяйство работало на укрепление экономической мощи страны и к началу сорок пятого года, США стала первой мировой сверхдержавой на фоне разоренной войной Европы и Азии.

Из-за недавно подписанного устава ООН, господин Майлз не мог открыто говорить об исключительном праве американской нации диктовать свое мнение другим народам, но он размашисто вдалбливал его в сознание окружавших его дипломатов, опираясь на вооруженную мощь и экономического превосходства своей страны.

Возможно, среди сотрудников госдепа были другие люди, которые делали это не так жестко и беспардонно как Майлз, но на переговорах в Стокгольме, Вышинскому достался именно он.

Американец постоянно прессинговал, давя на то, что при всех своих успехах в Европе Советский Союз нуждался в мире, а ключ от него находился у американцев. Не имей англичане поддержку с той стороны Большой лужи, они бы давно сели за стол переговоров, надеясь спасти хотя бы что-то от полагавшегося им куска победного пирога.

Верно определив болевую точку русских, посланник госдепа увлеченно бил по ней, в твердой уверенности, что рано или поздно Москва сломается, и переговоры будут либо сорваны, либо пойдут под диктовку Вашингтона. Расчет был вполне правильный и если не Москва, то сам Вышинский, попав под столь жесткое давление американцев, был готов прервать переговоры.