Страница 196 из 320
Более суток, на узком пространстве суши между морем и горами, шли упорные бой с переменным успехом. Англичане и русские не хотели уступать друг другу, и обе стороны были достойны победы и как часто это бывает, исход сражения решило вмешательство третьей силы.
Как и при штурме "линии Метакса", советским войскам оказали помощь греческие коммунисты. Воспользовавшись тем, что генерал Папс максимально ослабил гарнизон Ираклиона, они подняли в тылу врага вооруженное восстание. Главной целью восставших был аэродром в пригороде столице Крита, который они очень быстро захватили благодаря малочисленности охраны.
Всего два с половины часа он находился в руках восставших, и этого времени хватило для переброски главных сил 37 десантного корпуса в Ираклион.
Удар в спину полностью подкосил боевой дух англичан. Едва услышав, что советские войска высадились в Ираклионе, славные подданные короля Георга пустились в бега, как простые солдаты, так и офицеры. Все они стремились отойти к Агие Галини, где было удобное место для эвакуации в Египет.
В общей сложности, Критская операция продлилась всего шесть дней, добавив ещё один лавровый лист в общий триумфальный венок. Но если гром победы раздавался на теплом юге Европы, то на северо-западе, дела шли не столь успешно как того хотелось бы. Сказывалось усталость солдат, наличие у противника прочной обороны, а также наступление дождливой осени.
Первыми, согласно плану Ставки, заговорили пушки под Неймегеном и британцы не замедлили среагировать. Собрав всю свою бомбардировочную авиацию в Голландии и присовокупив к ним самолеты, базирующиеся в Германии, англичане нанесли мощный массированный удар по советским позициям на берегу реки Ваал - притоке Рейна.
Не рискнув действовать при свете дня, британцы решили ударить по врагу под покровом темноты и неожиданно для себя наткнулись на очень сильное зенитное прикрытие. Зенитных орудий русских было так много, что ни о каком прицельном метании не могло быть и речи. Экипажи самолетов просто поспешили вывалить во тьму свой смертоносный груз и с чистой совестью вернуться на базу.
Узнав об этом, генерал Крафтон потребовал повторить налет в дневное время суток. Уж слишком рьяно русские пытались прорвать британскую оборону на этом участке фронта, и утром следующего дня его требование было выполнено. С той лишь разницей, что в этом налете на Неймеген, не смогли принять участие самолеты, базирующиеся в Руре. Фельдмаршал Монтгомери решил поберечь подчиненную ему авиацию.
С огромным трудом, неся серьезные потери, английские самолеты смогли прорваться, сначала через воздушный, а затем через зенитный заслон русских. С невиданным ранее остервенением, они сбрасывали свои бомбы на позиции противника. Многокилограммовой бомбы в пух и прах разносили стоящие на земле танки, самолеты, пушки, машины. Сравнивали с землей блиндажи и траншеи, склады и штабы противника и от свершенного подвига, сердца и души английских пилотов наполнялись радостью от свершенного ими возмездия.
Собравшись за общим обедом, они радостно поднимали бокалы за свои успехи, совершенно не подозревая, что стали жертвами жестокого обмана. Преодолев яростное сопротивление врага, они уничтожили мастерски сделанную бутафорию. Свой главный удар маршал Рокоссовский наносил севернее Неймегена, искусно придавая ему вид отвлекающих действий.
Когда же все это выяснилось, и генерал Эйзенхауэр дал согласие бросить против русских свою авиацию, но исключительно в ночное время, вмешалась погода. Зарядили проливные дожди, опустились туманы и все огромная англосаксонская армада, оказалась прикованной к земле.
Дожди зарядили по всем Нидерландам, что создавало дополнительные неприятности и для советских войск. Лишившись поддержки с воздуха, они были вынуждены взламывать оборону противника при помощи артиллерии и танков.
Особенно тяжело было войскам, наступавшим в районе Арнем. Там британцы создали хорошо эшелонированную оборону, и быстро прорвать её не удалось. Несмотря на сильный огневой удар, который буквально перепахал всю передовую врага, в первый день наступления советские войска смогли продвинуться лишь только на три-четыре километра. Не порадовал успехами и второй день наступления. Солдаты маршала Рокоссовского смогли вклиниться на пять - восемь километров обороны противника.
Она была подобно праздничному пудингу, нашпигована минами, противотанковыми орудиями, гранатометчиками, дотами и дзотами. Все это было необходимо уничтожить, что существенно снижало темпы наступления.
Первые два дня, англичане считали, что Арнем, является второстепенным направлением, где наносится отвлекающий удар. Однако интенсивность боев на этом участке фронта, заставило генерала Крафтона радикально пересмотреть свою прежнюю точку зрения. В направлении Арнема, британское командование начало срочно перебрасывать подкрепление, снятое с других участков фронтов, стремясь любой ценой не допустить прорыва отчаянно трещавшей обороны.
Ничуть не лучше обстояло дело и под Апелдорном. Относительно быстро взломав первую линию обороны противника, советские части вступили в лесную полосу Нидерландов, где столкнулись с неприятным для себя сюрпризом. Из-за глинистой почвы местности, дождевые осадки очень плохо уходили в землю, в результате чего многие участки леса оказались залиты водой и временно превратились в непроходимые топи.
Зная эту коварную особенность, англичане построили свои опорные пункты обороны на сухих возвышенностях, прочно перекрыв все дороги, идущие через лес на запад. Между ними, были размещены небольшие блокпосты, численностью в десять - двенадцать человек. В случаи попытки советской пехоты прорваться через затопленное пространство лесных массивов, блокпосты могли вызвать артиллерийский огонь из опорных пунктов по связи, по тому или иному квадрату. Все площади были заранее прострелены и первая попытка советских войск сходу преодолеть леса Апелдорна, с треском провалилась.
Поздним вечером второго дня наступления, в ставку Рокоссовского позвонил Сталин.
- Как у вас обстоят дела, товарищ Рокоссовский? У нас, праздничное настроение. Москва салютует в честь освобождения Греции.
- Не могу вас порадовать тем же, товарищ Сталин. За два дня непрерывных боев, нам пока не удалось полностью прорвать оборону противника и выйти на оперативный простор - маршал говорил негромким голосом, тщательно взвешивая каждое слово.
- В чем дело? Может неверно выбрано направление нанесения удара или не совсем точно оценены силы противника? - поинтересовался вождь.
- Никак нет. Направление удара и силы противника оценены, верно. Просто англичане пришли в себя после летнего шока и стали воевать по всем правилам войны. Кроме этого, нас несколько подвела погода, лишившая нас возможности использовать в полную силу авиацию. Я прекрасно понимаю, что это не оправдание, просто хочу сказать, что для прорыва обороны врага, люди делают все возможное и даже немного больше, товарищ Сталин.
- Ничуть в этом не сомневаюсь, Константин Константинович. Война есть война и очень часто все идет не так как мы того ожидали и планировали. Однако все же хотелось бы знать, когда будет достигнут нужный нам результат?
- Я очень надеюсь, что к завтрашнему вечеру мы взломаем оборону противника.
- Я тоже на это надеюсь. Ведь ради вашего наступления мы ослабили маршала Конева и больше брать резервы нам негде. Надеюсь, что это вы хорошо помните?
- Так точно, товарищ Сталин, помню.
- Вот и отлично. Желаю вам успехов на завтра. До свидания, Константин Константинович, не буду вам мешать.
- До свидание, товарищ Сталин - повесил трубку Рокоссовский и повернулся к генералу Малинину, стоявшему с ним рядом.
- Сильно ругает? - сочувственно спросил начштаба, справедливо полагая, что несет и свою часть вины за неудачное наступление.
- Он не ругает. Он спрашивает - маршал чувственно произнес эти слова, что Малинин тут же зябко поежился. Вопросы и просьбы Верховного, действовали на военных гораздо сильнее грозных окриков и угроз.