Страница 186 из 320
Крашеная блондинка, тридцать с небольшим лет, была далеко не писаная красавица, но в её лице было нечто, что заставляло мужчин задерживать на ней взгляд. Некоторые, особо продвинутые знатоки человеческой души называли это спесью и гордыней, однако полковник Петров определял это достоинством, знающего себе цену человека. Ему одного взгляда хватило, чтобы понять, что вновь прибывший старший лейтенант, не считает себя центром мироздания, но никому и никогда не позволит вытирать о себя ноги.
Все это было взвешено, оценено и понято в тот короткий временной промежуток, который понадобился Петрову, чтобы войти в кабинет Шалашова и подойти, к вытянувшейся во фронт переводчице.
Нисколько не стесняясь своего роста и худобы, за которую от "добрых" людей получила прозвище "вешалка", она спокойно стояла на средине комнаты, в ожидания официального представления Шалашовым. Её холодные синие глаза внимательно разглядывали полковника, быстро и четко составляя о нем первое впечатление. Легкое движение бровей выдало удивление переводчицы от нестандартной внешности полковника, но она быстро справилась с собой.
- Знакомьтесь Георгий Владимирович, ваш новый переводчик - старший лейтенант Захарова Мария Владиславовна. Отличное знание языка, большой стаж работы и исключительно положительные отзывы. Так что прошу любить и жаловать - выдал краткое резюме особист, сделав едва заметный нажим на последней фразе.
- Большой стаж или большой опыт работы? - с подковыркой уточнил Петров, вопросительно посмотрев на особиста. Внутреннюю суть души своего нового переводчика он понял, остался доволен, но при этом решил проверить.
- Опыт работы переводчиком двенадцать лет, товарищ полковник. Хотите услышать весь послужной список? - мгновенно отреагировала Захарова, не дав Шалашову и рта раскрыть.
- Нет, благодарю. В этом нет необходимости, - повернул голову к переводчице Петров. - В наших анкетах и характеристиках, очень часто, одно понятие ловко заменяют другим. Схожим по звучанию и противоположным по значению. Будем знакомы.
Полковник протянул руку, но пожал Захаровой не всю ладонь, а только кончики пальцев. Уроки общения с дамами, хорошо сохранились с далеких тридцатых годов.
- Когда у тебя назначена встреча с французами? - спросил у Петрова особист.
- На двенадцать ноль-ноль.
- Понятно. Встреча, плавно перетекающая в обед - Шалашов придирчиво осмотрел до блеска выбритого Петрова и перевел взгляд на свисающую до плеч копну волос Захаровой. - Значит, у Марии Владиславовны ровно сорок пять минут на наведении красоты лица и создания прически. Французы, однако.
- Разрешите идти? - холодно вздернула подбородок молодая женщина. Всего два часа назад, она сошла с самолетного трапа и сразу же явилась на доклад к Шалашову.
- Идите - кивнул особист и переводчица, с достоинством покинула кабинет.
Дождавшись пока за Захаровой закроется дверь, и стук её каблучков замрет в глубине коридора, Шалашов продолжил беседу с Петровым.
- Ну и как тебе эта зубастая столичная штучка? - Вопрос был задан в доверительном тоне, с расчетом на мужскую солидарность и откровенность, но полковник не поддержал призыв особиста поговорить по душам.
- Поживем, увидим - неопределенно сказал Петров, однако Шалашову такого ответа было явно мало.
- Конечно, горда, и своенравная, но при этом имеет массу достойных качеств - не унимался особист.
- Ты имеешь в виду рост за метр семьдесят и третий номер груди? - не удержался от едкости полковник.
- Причем здесь это? Мария Владиславовна прекрасный и грамотный специалист, много знающий и думающий человек.
- А также ответственный, надежный и проверенный товарищ. Слушай Шалашов, кончай расхваливать свою креатуру. Дали нового переводчика и дали. Я не буду требовать её замены.
- Причем здесь моя креатура? - изобразил удивление Шалашов. - Просто я сразу вижу грамотных и толковых работников.
- Притом, - коротко отрезал полковник. - Что французы?
По лицу особиста было видно, что у него было много весомых аргументов, способных доказать Петрову его неправоту, но он решил не мешать мужскую трепотню с государственным делом.
- А что французы? По всем приметам у них вот-вот начнется первое действие Марлезонского балета, как писал Дюма-отец - блеснул эрудицией особист, но Петров пропустил мимо ушей его книжную феерию. За время общения с Шалашовым, он заметил за особистом одну особенность. Чем хуже шли дела, тем больше шуток и юмора появлялось в его словах.
- Я понял, что плохо. Говори коротко и конкретнее, что и как.
- Если коротко и конкретнее, то сильно жмут недруги генерала де Голля. Так сильно, что он слегка испугался и дал согласие созвать в Париже примирительную комиссию, на которой решиться его бодание с генералом Жеро - пояснил Шалашов.
- Что-то мне не очень вериться, что де Голль испугался эти кабинетных крыс, - не поверил особисту Петров. - Генерал не из робкого десятка человек. За его спиной война и пафосным гудением о судьбе страны его не прошибешь.
- Милый мой полковник, мирная политика это тебе не война, где все можно решить одним ударом и заставить проигравшую сторону подписать полную и безоговорочную капитуляцию. Ты пойми - война кончилась и де Голль вынужден считаться с мнением тех, кто всю войну просидели в углу и ничего не делали, кроме кухонных разговоров о спасении Отечества. Вчера они ему ноги как освободителю целовали, а теперь у них прорезался голос и чувство собственного достоинства, и генералу приходится с ними считаться.
- Почему? Ведь своим бездействием во время оккупации они себя полностью дискредитировали!? - искренье удивился полковник. - Как можно их вообще в расчет принимать!
- Да очень просто. Раз на них нет крови и сотрудничества с немцами, значит они чистенькие и хорошие, и к ним нет никаких претензий. Вот такое оно, гнилое нутро буржуазной демократии, во всем своем блеске и обаянии - мрачно усмехнулся особист. Петров хотел что-то сказать, но Шалашов только махнул рукой. - В каждой избушки свои погремушки и с этим ничего не поделаешь.
- Понятно.
- Вот и отлично. Едим дальше. Освобождая Францию, генерал де Голль сделал несколько нелицеприятных заявлений в адрес столичного политического бомонда и потому, они ему всячески вставляют палки в колеса. Вместо того, чтобы выразить де Голлю свою поддержку как временному главе республики и осудить заигрывание Жеро с американцами, они настояли на создание примирительной комиссии. Костьми легли, но заставили генерала согласиться на это. Так что скоро мятежный генерал должен будет прилететь в Париж из Лиона для переговоров.
- И что же в этом плохого? У де Голля больше заслуг перед страной, чем у Жеро и местные политиканы будут вынуждены, поддержат его. Тут и сомневаться нечего - убежденно произнес полковник, чем вызвал на лице собеседника улыбку сожаления. Простые солдатские рассуждения Петрова были весьма далеки от политических реалий.
- Ах, полковник. Политика это искусство, сделать невозможное возможным. Вспомни, как в 1878 году в Берлине, царская Россия без единого выстрела отдала половину своих побед в войне с Турцией. Поэтому, не удивлюсь, что эти деятели на встречи будут настаивать, чтобы ради блага Франции оба генерала ушли в отставку и передали власть гражданскому лицу. Например Гуэну или Бидо, или чудом уцелевшему в Бухенвальде Блюму. Все они известные, а самое главное понятливые и предсказуемые политики, которые не делают резких движений как наш бравый генерал.
- На месте де Голля я бы послал бы их по известному всем адресу, а генерала Жеро арестовал - не удержался от комментария полковник.
- Я бы тоже, но вся беда в том, что де Голль собирается идти в большую политику. Сильной поддержки со стороны местных парижских депутатов у генерала нет. С французскими коммунистами он не ладит и значит любые волевые действия ставят крест на его политической карьере.
- Ясно. Что делать нам в этой ситуации?