Страница 108 из 320
Подобные маневры в сомкнутом строю были недопустимы, ибо подвергали смертельному риску столкновения с другими крылатыми машинами. Самолету Самуила Каплера, чудом удалось избежать столкновения с внезапно "сбесившимся" соседом. За считанные секунды он начал стремительное пикирование, чем спас себя, машину и остальной экипаж.
Оказалось, что залп "мешки" Амет-Хана попал в кабину пилотов и ранил обоих летчиков. Теряя от боли сознание, первый пилот пытался позвать на помощь других членов экипажа и передать им управление самолетом, но ему не хватило времени.
Цивилизованные люди не любят воевать в некомфортных для себя условиях. И не важно, относиться это к внутренней обстановке кабины самолета или того, что твориться с наружи её. От этого они теряют свой душевный настрой, веру в собственные силы и правоту своих действий.
Нет, среди них, конечно, имелись славные парни, не придающие большого значения комфорту. Простые выходцы из Корнуолла или Кента, они не испытывали сильно дискомфорта от армейской стесненности, стрельбы и прочего неприятного шума, твердо веря в величие "Юнион Джека" и вечности британских интересов.
Такие пилоты как капитан Джеффри Пайп, в точности выполнили поставленную перед ними боевую задачу. Несмотря на зенитный огонь и атаки русских истребителей, он вышел в указанный командованием квадрат и произвел бомбометание. И пусть корпус славного "Митчелла" был поврежден во многих местах и с перебоями работал правый мотор, главное было сделано. Тротиловый гостинец был доставлен точно по адресу и сброшен, на голову несговорчивого адресата.
Честь и слава была таким храбрым британским пилотам но, к огромному сожалению Джона Булля, таких парней как Джеффри Пайп у него было маловато. Большая часть тех людей, что сидела за штурвалами "Митчеллов" считала и думала несколько иначе, и ставила блага комфорта немного выше флага и интересов. И потому, часть из них повернула назад, а другая, сбросила свой смертоносный груз несколько в стороне. Ведь это так трудно разобраться, где свои, а где чужие, в такой некомфортной обстановке.
Одним словом, удар с воздуха не достиг своей цели. Солдаты генерала Гордона так и не смогли прорвать русскую оборону и выйти к Гамбургу. Более того, при этом они понесли серьезные и теперь, вопрос стоял не о продолжении штурма, а об удержании собственных позиций.
У звездно-полосатых союзников британских орлов, тоже были свои трудности. Так потерпев неудачу под Веймаром, американцы выместили свою злость на Лейпциге. Собрав могучий кулак из ста восьмидесяти семи бомбардировщиков, они ударили на следующий день по столице Саксонии, но только ночью.
Пользуясь тем, что у советской фронтовой авиации не было большого опыта в отражении ночных налетов, на этот раз, американцы выполнили свой план, по умиротворению русских. Потери от огня противника все же были, да и бомбардировка с большой высоты железных и автомобильных дорог не дало нужного результата.
Были определенные места, где американские бомбы серьезно повредили полотно дороги. Однако таких мест было до обидного мало. А там где они были, русские саперы привычно пускали машины в объезд по второстепенным дорогам или вообще по бездорожью. Благо опыт за четыре года войны, был приобретен громаднейший.
Таково было положение дел, что впрочем, не помешало летчикам победно отчитаться перед командованием, приложив к докладу фото пылающих предместий Лейпцига. При умелой подаче фактов, вместе с подобными фотографиями, всегда можно убедить высокое начальство в чем угодно. Вредное и придирчивое, в глубине души оно всегда радо обмануться, при правильной постановке дела.
Генерал Эйзенхауэр остался доволен началом операции, доложил наверх и приказал, с несгибаемой волей, продолжить принуждение дяди Джо к миру на американских условиях. Бравые генералы взяли под козырек, бросились составлять боевые планы и тут, к их огромному неудовлетворению, начались пробуксовки.
Неожиданно выяснилось, что бомбовый запас американской армии несколько сократился. Нет, о возможности нехватки боеприпасов речь нисколько не шла. Славным звездно-полосатым орлам, ещё было чем ответить на коварные происки русских азиатов. Однако позволить себе просто засыпать бомбами тот или иной участок фронта, отважные "джи-аи" уже не могли. С прекращением снабжения через порты Северного моря, американская армия стала испытывать определенные трудности. И теперь, требовались конкретные цели, удар по которым заставил бы русских прислушиваться к миролюбивым словам мистера Трумэна.
Получив новые вводные условия, блистательные мозги союзного генералитета отчаянно заскрипели, но решить задачу качественно и быстро у них не получилось. Вновь стал вопрос, куда и как, следует наносить новый удар. Бить по-прежнему единым кулаком или наносить дробные удары. Прийти на помощь англичанам в районе Люнебурга или ограничиться своей зоной оккупации.
Намечая новые удары, американцы упрямо держались собственного сектора, помня старую пословицу про дружбу и табачок. Однако на этот раз, слезные крики Черчилля, соединенные с интересами большой политики взяли вверх, и бравые янки отправились вытаскивать из лужи, так неловко упавшего в неё младшего брата.
Для прорыва русской обороны американцы выделили двести шесть стратегических бомбардировщиков В-17. Англичане слезно умоляли довести число ударного кулака до пятисот самолетов, но старший брат остался глух к их просьбам.
- Оказывая союзническую помощь фельдмаршалу Александеру, мы не можем полностью забывать о собственных интересах. Генералиссимус Сталин упрям как бык и нам стоит большого труда, сдвинуть его с места в нужном нам направлении. Если господин Черчилль хочет победы, то пусть добавит в чашу весов свои Ланкастеры, Галифаксы и Веллингтоны - сказал Эйзенхауэр британскому офицеру связи, при обсуждении плана операции "Неустрашимая решимость".
После долгих обсуждений, союзники сошлись на цифре в триста одиннадцать бомбардировщиков. Они должны были дважды атаковать позиции русских, под мощным прикрытием американских "Мустангов" и "Тандерболтов". Истребителей у янки было в избытке, в отличие от бомбардировщиков.
В договоренный день и час, к изрытым бомбами и снарядами окрестностям Люнебурга, приблизилась воздушная армада союзников. В числе тех принял участие в этом налете, был и Коллин Пульман. Во время налета на Веймар, его "летающая крепость" получила незначительные повреждения, и подполковник рвался в бой.
Перед выступлением, в штабе долго обсуждали тактику налета. В том, что русские будут их ждать под Люнебургом, американцы не сомневались. Весь вопрос заключался в виде построения, обычной "коробочкой", что серьезно затрудняла работу вражеских истребителей или разорванным строем, позволявшим сделать противозенитный маневр. Дебаты были не долгими. Все сошлись во мнении, что зениток под Люнебургом у русских осталось мало и потому правильнее будет приметить против них "каре". Что касается эшелона высоты, с которого предстояло производить бомбометание, то смелые янки остановились на "золотой средине". Зарываться в облака им не позволяла гордость, а опускаться на самый низ их не пускал инстинкт самосохранения.
- С их "яками" и "лавочкиными", наши парни справятся. Так им дадут, что ко второму рейду мало кто решиться атаковать наши славные В-17 - подбадривали друг друга штабными светилами. Все было ясно и понятно, но "эти русские" поступили вопреки привычной для американцев логике.
Когда американская часть армады, идущая первой, приблизилась к Люнебургу, оказалось, что количество зенитных установок у противника значительно больше, чем ожидалось. Сделав ставку на прорыв к Рейну, маршал Рокоссовский постарался максимально прикрыть с воздуха, свой "Верден".
Наличие зениток стало для американцев неприятным, но далеко не смертельным сюрпризом. Несмотря на сильный огонь с земли, они упрямо наползали на цель, держа плотный строй. Фирменный "ковровый" удар требовал четкости и сосредоточения.