Страница 41 из 43
Леонардо присутствовал при казни. Набросок повешенного был явно сделан с натуры. Заметки, сделанные в верхнем левом углу листа, описывают, во что был одет Бандино в тот день: «Маленький коричневый берет, камзол из черного сержа, черный жилет в полоску, синий плащ, подбитый лисьим мехом (буквально «лисьими шеями»), а воротник жилета был покрыт пятнистым бархатом, красным и черным; черные чулки». Эти заметки придают наброску характер репортажа. Леонардо стал свидетелем небольшого момента истории. Эти заметки говорят также о том, что Леонардо намеревался превратить набросок в картину типа тех, что написал в прошлом году Боттичелли. Может быть, он получил такой заказ, а может быть, эта сцена, развернувшаяся у порога дома сера Пьеро, потрясла его.[245]
При взгляде на тело висельника со связанными руками и босыми ступнями Леонардо ощутил странное чувство покоя. Тонкое лицо Бандино с опущенными уголками губ было странно задумчивым, словно с высоты он созерцал совершенные им ошибки. В нижнем левом углу листа Леонардо делает другой набросок. Это голова мужчины, изображенная под тем же углом, что и голова висельника. Такой наклон мы часто видим на изображениях распятого Христа.
Зороастро
Настало время поговорить об одной из самых любопытных и значимых фигур в окружении Леонардо – о Томмазо ди Джованни Мазини, которого называли Зороастро. О нем упоминает Аноним Гаддиано, называя его одним из помощников Леонардо во время работы над фреской «Битва при Ангиари» для Палаццо Веккьо. Это подтверждается платежными документами: Мазини получал вознаграждение в апреле и августе 1505 года. В документах его называют garzone Леонардо, и в его обязанности входило «молоть краски».[246] Это упоминание о нем и о его низком статусе заставило многих биографов предположить, что он был молодым учеником Леонардо в 1505 году. Но в действительности Мазини принадлежал к кругу Леонардо в Милане в 90-х годах XV века. Он упоминается в анонимной миланской поэме, посвященной Леонардо в 1498 году. Существуют и другие свидетельства того, что их отношения зародились еще во Флоренции.
Томмазо родился примерно в 1462 году в деревне Перетола, расположенной на равнине между Флоренцией и Прато. Он умер в Риме в 1520 году в возрасте 58 лет и был похоронен в церкви Сант-Агата деи Готи.[247] Короткое, но очень колоритное описание его жизни мы находим в книге Шипионе Аммирато Opusculi, опубликованной во Флоренции в 1637 году.
«Зороастро звали Томмазо Мазини; он был из Перетолы, находившейся примерно в миле от Флоренции. Он был сыном садовника, но утверждал, что является незаконнорожденным сыном Бернардо Ручеллаи, то есть братом Лоренцо Великолепного. Затем он сблизился с [si mise con: буквально «он поставил себя с»] Леонардо Винчи, который сделал ему наряд из дубильных орешков, и по этой причине его долгое время называли Галлоццоло (галловый орешек). Затем Леонардо уехал в Милан, и с ним уехал Зороастро, а там его прозвали Индовино (предсказатель судьбы), поскольку он преуспел в искусстве магии. Позднее он оказался в Риме, где жил с Джованни Ручеллаи, кастеляном замка Святого Ангела (мавзолей Адриана), а затем с Висеу, португальским послом, и, наконец, с Ридольфи. Он был большим специалистом в горном деле… Когда он умер, его похоронили в церкви Санта-Агата между гробницами Трессино и Джованни Ласкари. На его могиле установлен ангел с двумя языками и молотом, разбивающий скелет мертвеца. Это символизирует его веру в воскресение. Он никогда в жизни не убил даже блохи без причины. Он предпочитал одеваться в лен, чтобы не носить ничего мертвого».[248]
Здесь есть кое-что странное, но в целом Зороастро предстает перед нами шутником, магом и инженером – и вегетарианцем, каким впоследствии стал и сам Леонардо. Наряд из галловых орешков любопытен, но эта запись перекликается с заметками о маскарадных костюмах, которые Леонардо описывает как наряды, изготовленные путем приклеивания черного и белого проса на ткань, покрытую терпентином и клеем.[249] Однако Аммирато не пишет о театре. Он хочет сказать, что Леонардо изготовил для своего друга необычное одеяние, возможно плащ, и что Томмазо, будучи эксцентричным молодым человеком, носил его и даже заслужил прозвище, с ним связанное.
Зороастро – это, по-видимому, тот самый «Маэстро Томмазо», о котором Леонардо упоминает в записях, относящихся к 1492–1493 годам:
«Четверг 27 сентября Маэстро Томмазо вернулся [в Милан]. Он работал самостоятельно до предпоследнего дня февраля…»[250]
«В предпоследний день ноября мы подвели итоги… Маэстро Томмазо нужно было уплатить за девять месяцев. Затем он сделал 6 подсвечников».
Это говорит о том, что Мазини был независимым ремесленником, работавшим в миланской студии Леонардо. Он работал по металлу, чем объясняется упоминание Аммирато о его интересе к горному делу. В другом современном источнике – венецианской рукописи, где приводится несколько копий механизмов Леонардо, – его называют «кузнецом».[251] В 1492–1493 годах Леонардо занимался весьма амбициозным проектом – он работал над гигантской конной статуей, известной под названием «Конь Сфорца». Несомненно, специалист в металлургии Мазини помогал ему, а также участвовал в ряде других проектов: военных, архитектурных и даже авиационных.
Зороастро был неуловим. Его статус трудно определить. Леонардо называет его «Маэстро Томмазо», но в платежных документах, связанных с «Битвой при Ангиари», его называют просто garzone, то есть помощником, смешивающим краски. «Томмазо мой слуга» из заметок Леонардо – тоже он. Судя по запискам, в 1504 году он делал для Леонардо повседневные покупки. Если это так, то вполне возможно, что именно ему принадлежат некоторые строчки, сохранившиеся в бумагах Леонардо в Кодексе Арундела: округлый, четкий, хорошо сформированный почерк.[252]
Недавно были обнаружены новые сведения о Зороастро. Речь идет о письме Дом Мигуэля да Сильвы, епископа Висеу, учтивого и имеющего хорошие связи португальца, который был одним из собеседников в книге Кастильоне «Царедворец». Письмо датировано 21 февраля 1520 года и адресовано Джованни Ручеллаи, сыну Бернардо. (Это письмо подтверждает точность описания Аммирато, упоминавшего о связях Мазини с да Сильвой и Ручеллаи.) Мы узнаем, что незадолго до написания письма Зороастро жил на загородной вилле Ручеллаи, Куараччи, неподалеку от Флоренции. Да Сильва пишет о том, что побывал в этом доме, где ему было приятно обнаружить «все в таком же порядке, словно Зороастро все еще был там, – множество кастрюль с засохшими макаронами и другие сковороды, которые уже побывали в очаге, видны по всему дому». Эти «кастрюли» – не что иное, как химические сосуды – реторты, колбы, перегонные кубы и т. п., что становится ясно из дальнейшего письма да Сильвы:
Сейчас Зороастро находится в моем доме [в Риме] и полностью мной руководит. У нас есть несколько особых тайных комнат, а в углу – очаровательная квадратная комната. Это место когда-то служило небольшой часовней. Мы устроили себе отличную кухню [то есть лабораторию], где я ничего не делаю, только работаю мехами и направляю потоки расплавленного свинца. Мы делаем сферы, которые ярко сияют и в которых появляются странные человеческие фигуры с рогами на головах, крабьими ногами и носами, похожими на креветки. В старом очаге мы устроили печь, выложив ее из кирпичей, и теперь в ней очищаем и отделяем элементы. С помощью этой печи нам удалось выделить огонь из морского чудовища (dactilo marino), и огонь этот беспрестанно пылает и сияет. В центре комнаты установлен большой стол, заставленный кастрюлями и фляжками всех видов и размеров, заваленный пастами, и клеем, и греческой смолой, и киноварью, и зубами висельников, и корнями. У нас есть кирпич, изготовленный из серы, обточенный на токарном станке, а на нем установлен корабль из желтого янтаря, совершенно пустой, если не считать змеи с четырьмя ногами, которую мы сочли за чудо. Зороастро считает, что это грифон, прилетевший сюда по воздуху из Ливии и упавший на Мамольский мост, где его нашли и принесли к нам. Стены этой комнаты увешаны странными масками и рисунками на бумаге. На одном из рисунков изображена обезьяна, рассказывающая истории толпе крыс, а крысы ее внимательно слушают. Словом, здесь у нас тысячи разных вещей, исполненных тайны».[253]
245
Музей Бонна, Байонна. Полициано называет Бернардо «отчаянным» (uomo perduto), но клан Барончелли из квартала Санта-Кроче во Флоренции всегда пользовался уважением. Маддалена Бандини Барончелли (ум. 1460) была бабушкой Джиневры де Бенчи по отцу. Вполне возможно, что Леонардо знал человека, казнь которого он зарисовал.
246
ASF, Operai Palazzo, Stanziamenti 10, 79v, 80v.
247
О недавних открытиях см.: Brescia and Tomio 1999. Здесь вы найдете также расшифровку надписи, сделанной в XVII веке на его надгробном камне в церкви Санта-Агата.
248
Ammirato 1637, 2.242. В книге неизвестного автора «Antiquarie prospettiche Romane» имя персидского мага Зороастро превратилось в «Джероастро». Аммирато приводит еще два варианта – «Алабастро» и «Килиабастро».
249
I2 49v, R 704; также I2 47v, где показаны костюмы, украшенные раковинами, бусинами и шнурами.
250
Н 106v.
251
Benvenuto della Golpaja, «Libro di macchine» (Venice, Biblioteca Nazionaledi San Marco, H IV 41); Pedretti 1957, 26.
252
Ar 148r-v, R 1548–9.
253
ASF, Antica Badia Fiorentina, Familiari XI 322, 146ff; Brescia and Tomio 1999, 69–70. В письме также упоминается сестра Томмазо, Маддалена, «стремительно несущаяся через леса» Куараччи и видом своим напоминающая «амазонку».