Страница 92 из 179
С потяжелевшей от этих мыслей головой Алексей еле дотянул до конца банкета, ответил отказом от предложение немного покататься по ночному Кракову и попросил отвезти его в гостиницу, где можно было принять холодный душ и собраться с мыслями.
В лифтовом холле, перед тем как разойтись по номерам, генерал зачем-то сообщил Алексею, что “утром к девяти” он отправляется на службу в украинскую церковь, после которой будет ещё с кем-то встречаться и сможет вернуться в отель не ранее трёх пополудни.
— Пойдёшь со мной? В Бога-то, небось, тоже веришь?— поинтересовался он.
— Думаю, что с некоторых пор больше верю, чем нет,— не вполне уверенно ответил Алексей.— Только вот в церковь ходить не привык, спасибо.
Алексей также поинтересовался, какие планы генерал имеет в отношении его на следующий вечер, когда, по идее, надлежало возвращаться в Самбор или Львов. В ответ тот пробормотал что-то маловразумительное, а затем и вовсе махнул рукой.
“Интересно, для чего он столь подробно распространялся по поводу своих планов на предстоящее утро?” — подумал Алексей, закрывая дверь своего номера.
Воскресив в памяти усвоенный со времён разведшколы золотой принцип употреблять в условиях неопределённости любую возможность, чтобы эту неопределённость сократить, он решил проснуться не позже семи, и пользуясь тем, что из окна его номера хорошо просматривался выход из гостиницы на городскую площадь, понаблюдать за генералом: в какую сторону тот пойдёт, пойдёт или поедет, один или с кем-то… Никакого прицельного смысла в этом наблюдении Алексей не предполагал, напротив - вместо столь раннего бодрствования можно было бы с наслаждением продолжить предаваться чарам Морфей на мягкой и чистой кровати,- однако необходимость использовать любой, пусть даже призрачный шанс для вызволения, не оставляла выбора.
В начале девятого Алексей, хоронясь за шторой, действительно увидел выходящего из гостиницы генерала. Тот шагал по мостовой твёрдо и быстро, красиво распрямив плечи, гладко выбритый и в белоснежно свежей рубашке. На площади генерала никто не встречал, и направление он взял правильное - туда, где по его вчерашним словам находилась украинская церковь.
Алексей приуныл и собрался было пожалеть о прерванном сне, как в голове выстрелила мысль: генерал вышел из гостиницы без пиджака и со свободными руками. И праздничная рубашка, и чёрные брюки сидели на нём ровно - стало быть, карманы были пусты, генерал отправился в церковь без документов. Если это так, то заграничный паспорт Алексея он должен был оставить в своём номере, и его оттуда можно попробовать изъять! Тем более, что судя по сообщённому ему накануне, запас времени для проникновения в генеральские апартаменты имелся достаточный.
Алексей решил, что дождётся, когда на этаж заявятся горничные, отопрут для уборки номера, и тогда он под видом постояльца попытается “пошерстить” в местах, где генерал мог припрятать его документ. Запасным вариантом было истребовать на стойке ресепшн запасной ключ, выдав себя либо за самого генерала, либо за его спутника.
Удовлетворенный придуманными планами, к реализации которых можно было приступать не ранее десяти-одиннадцати часов, Алексей решил спуститься в столовую, чтобы позавтракать. Проходя по коридору, он взглянул на номер генерала и обомлел - между дверным полотном и косяком чётко просматривалась щель, то есть замок не был захлопнут. И будто специально, чтобы никто из проходящих мимо не покусился эту дверь прикрыть, на ручке висела табличка с предостерегающей надписью “Do not disturb! [Не беспокоить (англ.)]”
Не веря своей удаче, Алексей вошёл в комнату генерала, на всякий случай делая вид, что его разыскивает,- и ещё даже не успев убедиться в том, что за шторой или в ванном помещении нет посторонних, увидел на столике две красные паспортные книжицы с двуглавыми российскими орлами.
Алексей взял их обе, спрятал в карман и, точно так же оставив дверь незатворённой, быстро вернулся к себе в номер, чтобы собрать вещи. Но едва преступив порог, чуть ли ни в голос расхохотался - кроме помятого пиджака, вещей с ним не было никаких, даже возвращённую сумку со ста тысячами рублей он оставил в приграничной тюрьме!
Поскольку вторым оставленным у генерала паспортом был паспорт Херсонского, Алексей решил постучаться к нему в номер.
Когда заспанный и страшно недовольный Яков приоткрыл дверь, Алексей протянул ему паспорт со словами, что отправляется в Чехию и приглашает ехать с ним. Яков испуганно захлопал ресницами и долго не мог сообразить, что именно это предложение может означать, и во сколько обойдётся. Устав ждать ответа, Алексей сообщил, что намерен выезжать немедленно.
— А что я буду делать в Праге?— спросил немного пришедший в себя Яков.
— Из Праги вылетишь в Москву. Так, мне кажется, тебе будет безопасней.
— А деньги? У меня ведь нет денег!
— Сниму завтра со счета в Чехии. Сколько тебе нужно - две, три тысячи? Когда-нибудь потом отдашь.
Яков ненадолго задумался - и ответил, скривив губы в болезненной гримасе:
— Спасибо, но мне лучше вернуться на Украину.
— В тюрьму? Для чего?— искренне изумился Алексей.
— Я не знаю, что со мной произошло, почему меня привезли сюда, и поэтому я не могу принимать опасных решений.
— Давай я тебе расскажу. Тебя, равно как и меня, отловила украинская безпека, чтобы использовать в каких-то своих не очень, как мне кажется, светлых делах. Меня они подловили на том, что в силу определённых причин я должен был скрываться с территории России, и воспользовались этой моей уязвимостью для вербовки. Ты же погорел на реальной контрабанде, и тебе светил срок. Твоё скорое возвращение даже не рассматривалось, поскольку в твой русский паспорт уже была ими вклеена моя фотография. По воле случая мне представилась возможность оказать генералу одну важную услугу, за которую он согласился тебя освободить. Он сообщил тебе об этом вчера в ресторане, поэтому обратно к себе домой он тебя не повезёт. Выдаст обещанную тысячу долларов - и оставит здесь.
— Но мне всё равно придётся возвращаться в Днепропетровск,— грустно произнес Яков, опуская взор.— Я должен объясниться с диаспорой.
Алексей покачал головой.
— Я бы на твоём месте не стал этого делать. Насколько мне удалось разобраться, люди из твоей диаспоры хотели использовать тебя втёмную, и после твоего провала вряд ли будут к тебе благосклонны.
— Я это знаю. Но я и не могу поступить по-другому.
— Не понимаю тебя, Яков. Весной, когда ты спорил, ты выглядел совершенно раскрепощённым и свободным человеком. Что с тобой произошло? Что это за гетто, в которое ты себя загнал?
Яков грустно вздохнул.
— Да, вы правы, это гетто…— произнёс он тихо, зачем-то перейдя на “вы”.— Но я не могу, не могу поступать иначе, вы меня тоже поймите…
— Хорошо,— ответил Алексей.— Оставайся. Но если хочешь - спустись со мной в нижний холл, я сниму для тебя в банкомате хотя бы ещё две-три тысячи. С одной ведь ты вряд ли безопасно обернёшься отсюда до своего Днепропетровска.
Яков поблагодарил и пообещал, что вернёт долг при первой же возможности.
— Не спеши. Лучше сперва разберись со своими жуликами,— ответил Алексей и попросил обождать минуту.
Он снова вернулся в номер генерала. Несмотря на то, что работа горничных ещё не началась, в номере царили чистота и порядок, кровать была по-армейски идеально заправлена, и даже предметы одежды лежали на полке в изумительном порядке.
Алексей подумал, что он, продолжая испытывать отвращение к той роли, что играет генерал, в то же самое время по-человечески его понимает и даже немного симпатизирует ему как неприятелю, с которым внезапно обнаружилось общее прошлое и почти одинаковое понимание некоторых важных моментов, заложенных в сердца и души когда-то объединявшей их обоих великой страной. И который с покорностью подмастерья и всеядностью провинциала в равной мере готов не только смирять гордыню пред очами предержащих нынешнюю власть, но и продолжает трепетать перед осколками величия давно ушедших хозяев мира…