Страница 77 из 179
Однако обидчик не стал отпираться и немедленно признал вину за собой, сославшись, в свою очередь, на якобы подрезавшего его мотоциклиста. В ответ Алексей посетовал, что смертельно опаздывает. Тогда виновник аварии достал из багажника трос и предложил помощь с вызволением автомобиля. Вызволение удалось далеко не с первой попытки, однако спустя ровно четырнадцать минут после инцидента развалюха Алексея уже твёрдо стояла на асфальте, а спустя ещё минуту, распрощавшись с вежливым автомобилистом, Алексей вновь выжимал из неё предел скорости.
После Петушков шоссе отчего-то сделалось свободным, если не сказать пустым, и Алексей, разогнавшись раза в полтора более допустимого, понемногу обретал надежду догнать злодея. Следя за дорогой, он одновременно с придирчивостью и азартом решал, какими именно манёврами из только что полученного урока следует воспользоваться, чтобы столь же красиво и лихо сбросить ненавистный “Хаммер” в придорожный ров.
Однако ничего из задуманного делать не пришлось. Чёрный “Хаммер” со спущенными колёсами, неподвижно замерший на обочине опустевшей автострады, был более чем хорошо заметен издалека, исключая необходимость что-либо с ним предпринимать. И столь же хорошо немного впереди, над теряющейся в лесной дали дорожной лентой, были видны сверкающие на солнце лопасти набирающего высоту небольшого вертолёта - “из пижонских”, как про подобные однажды высказался Борис.
Затормозив возле “Хаммера” и выскочив из кабины, Алексей остолбенел: по пыльной траве перекатывался с кляпом во рту и с закованными в стальные браслеты руками, заломленными за спину, невредимый водитель-охранник с расстёгнутой пустой кобурой. А рядом с ним на замусоренном придорожном песке в луже тёплой и продолжающей растекаться крови лежал, раскинув руки, мёртвый риелтор. Его по-прежнему напоминающая тыкву голова была аккуратно прострелена в двух местах, а гримаса, различимая на уткнувшемся в землю лице, выражала звериный страх и изумление одновременно.
Алексея накрыла волна негодования за то, что кто-то иной сумел его опередить. Но в тот же момент события последнего часа сложились в голове в единое целое, не позволяющее надеяться на их случайность. Потому лишь ещё на секунду задержав взгляд на жалком образе того, кто совсем недавно пытался морализаторствовать на темы жизни и смерти, Алексей, неожиданно его пожалев, разрядил свой взведённый пистолет в придорожный бурьян, после чего молча вернулся за руль и, втопив акселератор в пол, как угорелый рванул с места.
Дорога, доселе словно специально кем-то перекрытая с обеих сторон, со встречного направления понемногу вновь начала наполняться машинами, да и сзади трудно было не заметить огни врубленных на полную мощность опаздывающих фар. Заприметив поворот на Орехово, он немедленно туда ушёл, и некоторое время ехал по новой дороге размеренно и спокойно.
Однако вскоре ему пришлось пережить момент неприятный и по-настоящему пугающий: тот самый вертолёт, показавшись из-за леса справа, начал маневрировать по высоте, словно намереваясь уровнять свою более высокую скорость со скоростью автомобиля Алексея. Сомнений не оставалось: те, кто находились в вертолёте, либо в открытую за ним следили, либо собирались сотворить с ним то же самое, что только что было столь демонстративно совершено над риелтором. Подумав об этом, Алексей повторно испытал чувство жалости к несчастному Пектову - ведь при всём своём негодяйстве тот даже не узнал, кем и за что конкретно был убит.
Заприметив в отдалении постройки, которые уже могли быть городом, Алексей нашёл ближайший съезд в сторону леса и увёл туда свою машину. Повернув затем в заросли кустарника, чтобы машину больше нельзя было заметить с дороги, и убедившись, что на этом месте с вертолёта будут видны только густые кроны столетних берёз, он быстрым шагом поспешил вглубь леса.
Пока всё вокруг пребывало в спокойной неизменности, он немного расслабился, чтобы оценить обстановку. Непреложным фактом являлось то, что он отныне находится под колпаком, коньковское логово засвечено, а все передвижения - контролируются. Поскольку ни мобильные телефоны, которые он постоянно менял, ни одежда или обувь, за которыми следил, не могли быть местами установки пресловутых “следящих микрочипов”, как выражался Борис, наблюдение за ним велось, скорее всего, с помощью “наружных методов”. Зловещие зрачки телекамер, установленные в городе едва ли не на каждом углу во имя пресловутой борьбы с хулиганами - вот, пожалуй, главные злодеи! А остальное - дело техники. За три часа, пока поезд катит из Москвы во Владимир, ему готовят почётный эскорт во главе со стеклоглазым, выясняют причины и обстоятельства приезда и с тщательностью стремятся предугадать дальнейшие шаги.
При этом он им лично вряд ли нужен, иначе бы его давно повязали. Им нужны его связи и, возможно, - если им в самом деле всё известно!- ключи от швейцарской кладовой. Ибо только в этом случае становится объяснимым произошедшее с Пектовым: из-за эмоционального срыва ситуация начала развиваться не по плану, и сотвори Алексей над риелтором собственную месть - арест и уголовная тюрьма немедленно бы оборвали все его планы и шаги. Вот почему те, кто за ним следит, приняли решение сыграть на опережение и сделали так, чтобы мщение свершилось без его участия. Так что ты, парень, успокойся, злодей получил по заслугам, продолжай бежать дальше, выводи нас ко всем своим тайнам и секретам… Зря, зря, однако, они так поступили. Ведь право казнить Пектова имелось только у него одного, поэтому те, что прилетали на вертолёте, действовали как убийцы и мясники. Да и напрасно они решили, что расквитавшись с Пектовым самостоятельно, Алексей непременно попадётся в руки полиции. Дураки! Уж что-что, а от этих ротазеев он бы наверняка ушёл! И от вас со всеми вашими камерами и вертолётами он, фронтовой разведчик и диверсант, тоже уйдёт непременно! Так что, господа хорошие, конца клубка вам не увидать, как прыща на затылке!
Единственное, что Алексея омрачало, было осознание весьма прискорбного факта, что охоту за ним ведут “свои”. И может быть, руководят этой охотой из тех же кабинетов, где когда-то работал Петрович и многие из друзей отца. Что же такое должно было произойти за минувшие семьдесят лет, чтобы между ними пролегла столь чудовищная и нелепая линия огня?
Пережив в субботнем лесу несколько немного нервных моментов от встречи с грибниками, Алексей решил заделаться одним из них. Всё ценное, что имелось в его сумке, он переложил в застегивающееся на молнию отделение, а в освободившееся пространство начал складывать на редкость часто попадающиеся подосиновики и боровики. Спустя каких-то полчаса сумка была забита грибами под завязку. Раздвигая траву и сушняк длинной палкой и обходя урожайные опушки, Алексей успел поделиться впечатлениями с другими собирателями лесных даров, переждал под плотными ветвями старой ели неожиданно налетевший короткий ливень, и затем начал постепенно, кругами, возвращаться к автотрассе.
Хотя вертолёта уже долгое время не было слышно, нельзя было надеяться, что поиски прекращены. Вероятнее всего, думал Алексей, заблокированы дороги, по которым можно уйти из этой зоны. Также его должны ждать на станции и автовокзале. Что ж! В таком случае он постарается, не покидая лес, обойти Орехово, а там - там будет видно!
С этим мыслями Алексей пересёк ещё один лесной участок, за которым начинала просматриваться тёмно-серая полоса асфальта с громоздкими угловатыми силуэтами, трудно различимыми сквозь заросли. Подкравшись поближе, Алексей увидел остановившуюся на противоположной стороне шоссе колонну из нескольких десятков военных грузовиков. Далеко впереди во главе колонны стояла машина военной автоинспекции, рассыпая синие блики бесшумно вращающейся мигалки.
Он вышел на дорогу в месте, где находилась как раз середина колонны. Замыкающий автомобиль сопровождения не был виден из-за поворота, а кабины грузовиков пустовали - ехавшие в них военные переговаривались и курили небольшими группами на противоположной обочине, и их почти не было видно. Со стороны асфальта стоял одинокий солдатик-часовой без оружия, однако когда по дороге кто-то проезжал, то часовой на несколько мгновений прятался за грузовиком.