Страница 15 из 179
Всё это являлось чистой правдой или, на худой конец, правдой с совсем уж незначительными преувеличениями. Сам же Фуртумов почти не обращал внимания на сопровождающий его деятельность общественный резонанс и отдавался работе без остатка. В порядке вещей для него был контроль за двадцатью и даже тридцатью процессами одновременно плюс собственноручное разыгрывание нескольких сложнейших финансовых схем, каждая из которых была сопоставима с гроссмейстерской партией.
Тем не менее в своём предельно плотном и напряжённом графике Геннадий Геннадьевич обязательно выискивал окошко-другое, чтобы вернуться к необычной и определённо взволновавшей его теме “царских денег”. Трудно сказать, в силу каких причин возник в нём этот особенный интерес, но данное направление он выделил среди остальных хотя бы тем, что минимизировал по нему внешние контакты и занимался анализом поступающей информации самолично, лишь временами советуясь по отдельным моментам с помощником и ближайшим окружением.
Сразу же после того, как тоненькая папка о “царском фонде” опустилась на его стол, ему удалось запустить тщательную и многоплановую работу, в результате которой толщина папки начала быстро нарастать. Не прошло и двух недель, как папку реорганизовали в сложную систему электронных документов, которым присвоили исключительную степень секретности.
Вопреки традиции, Фуртумов первым же делом строжайше запретил выдавать поручения по данной тематике заграничной агентуре, приложив основные усилия к проработке вопроса с “внутренней” стороны. По его распоряжению к работе были подключены несколько видных историков и опытных архивистов, в задачу которых входил анализ всех фактов и версий, в том числе и фантастических, связанных с когда-либо перемёщавшимися на Запад частными и государственными активами России.
За прошедшие дни Геннадий Геннадьевич внимательно ознакомился с сообщениями о золотых вкладах, якобы забытых за границей Императором Петром, о вывезенных за кордон князем Меньшиковым пяти годовых бюджетах российского государства, о потерянных в Голландии страховых капиталах Демидова и о миллионах, украденных бироновским фаворитом фон Шембергом во время его непродолжительной, но яркой службы в нашей Отчизне. Все версии дальнейшей судьбы легендарных активов детально анализировались и проверялись, а специально приглашённый эксперт производил оценку процентных доходов, которые могли быть получены с этих богатств за минувшие века.
Правда, первые результаты Фуртумова не удовлетворили, и он продолжал методично и целенаправленно исследовать остальные возможные источники и обстоятельства, заставляя архивистов в который раз ворошить документы, связанные с таинственными признаниями сестры императора Николая Ольги Александровны, с “золотом Колчака” и даже с тайными зарубежными инвестициями Коммунистической партии Советского Союза.
Среди потока бумаг Фуртумов обратил внимание на записку, подготовленную одним малоизвестным молодым учёным. Историк утверждал, что у неожиданного успеха Февральской революции, труднообъяснимой недееспособности Временного правительства и той лёгкости, с которой в конце 1917 года власть перешла к дуумвирату партии большевиков и левых эсеров, возможно имеется общая причина, и эта причина состоит в борьбе за некий золотой фонд русского царя, размещённый за границей и оформленный - то ли в силу роковой ошибки, то ли из-за скромности и непротивления Государя - на некую группу лиц, представлявших “передовой промышленный и финансовый капитал”.
Несмотря на сумбурность языка и абсолютное отсутствие базы источников, Фуртумов сразу же отложил эту записку, и после перечитывал её помногу раз. Внутреннее чувство подсказывало, что истина должна находиться где-то неподалёку.
Он решил пообщаться с автором записки инкогнито, представившись редактором международного исторического альманаха. Однако историк оказался крайне суматошным и необязательным собеседником, встречи с ним постоянно срывались, и лишь после нескольких безрезультатных попыток Фуртумову удалось пересечься с молодым человеком в буфете МГУ.
Тот сразу выложил на стол внушительную пачку бумаг с распечатками, конспектами и фотокопиями документов. В них с теми или иными вариациями утверждалось, что к моменту отмены крепостного права в 1861 году Россия располагала огромными финансовыми ресурсами, но не имела внутри себя класса управленцев и технократов, способных употребить это богатство на пользу национального развития. Поэтому, в ожидании лучших времён, деньги были вывезены на Запад, где использовались как залог для привлечения инвестиций и кредитов - разумеется, вместе с соответствующими иностранными технологиями, инженерами и управляющими. И Аляску-де продали вовсе не по нужде, а из-за необходимости сконцентрироваться на решении более близких задач.
Со слов историка, в первоначальные планы царских экономистов входило осуществить национальную промышленную революцию за двадцать - максимум тридцать лет, однако из-за тотального казнокрадства и головотяпства “расставание с иностранцами” началось лишь незадолго до войны и, понятное дело, не было доведено до конца. В мировую войну, разумеется, Россию втянули прежде всего те, кто не желал, чтобы наши ссудные счета были закрыты, и Россия вместо получателя займов стала бы мировым кредитором. И эти же силы совершенно очевидным образом явились организаторами и спонсорами обеих русских революций.
В услышанных Фуртумовым утверждениях не содержалось абсолютно ничего нового, он был в курсе всех подобных теорий, и чтобы убедить себя в отсутствии у собеседника по-настоящему эксклюзивной информации, поинтересовался: не легли ли именно эти царские деньги в основу богатств Федеральной резервной системы США, которая, как совершенно очевидно, в начале XX века и представляла собой “наиболее передовой капитал”.
К изумлению финансового министра, историк произнёс твёрдое “нет”. А на просьбу пояснить подробнее - ответил, что пресловутый FED [Федеральная резервная система США (англ., разг.)] американцы создавали собственными силами, в спешке и тайно - потому что нечто подобное стало намечаться в континентальной Европе, и американцы решили сыграть на опережение, взяв, правда, на континенте крупные кредиты, которые в течение первой мировой войны были списаны или переведены в акции. По его словам, немного русских денег в группе банков-учредителей FED находилось лишь в капиталах Chase National и Equitable Trust, однако зловредный Kuhn & Loeb, объявивший русскому царю собственную войну, обманным путём провернул обмен русских бумаг на акции компании-помойки, которую вскоре обанкротил.
Было ясно, что у историка имеется нетривиальный собственный взгляд, опирающийся на малоизвестные сведения и факты. Фуртумов предложил парню сотрудничество в “написании альманаха”, вручил в конверте щедрый денежный аванс и договорился о следующей встрече.
Однако встреча не состоялась. Раздосадованный министр приказал учёного разыскать, а заодно выяснить все обстоятельства его жизни и научной работы. То, что удалось узнать, шокировало: молодой учёный являлся натуральным клиническим сумасшедшим, проводящим едва ли не по полгода в определённых клиниках. В то же время немногочисленные знакомые и коллеги в один голос твердили о его гениальности. В частности, в качестве примера указывали на имеющийся у него талант скорочтения сразу на нескольких языках, благодаря которому этот уникум перечитал едва ли не все подряд подшивки старых журналов и газет в “Ленинке”, Британской библиотеке и в Библиотеке Конгресса. Соответственно малоизвестные события, мнения, догадки, слухи, намёки, связи, личные обстоятельства и пристрастия, мотивирующие и искажающие историю,- всё это или почти всё, что хранилось в его немытой взъерошенной голове, образовывало совершенно уникальное понимание минувшей реальности.
Фуртумов был прекрасно осведомлён, что несмотря на достижения Интернета, сделавшие поиск информации делом быстрым и рутинным, огромный массив данных, содержащихся в неоцифрованных фолиантах прошедших эпох, по-прежнему продолжает оставаться грандиозным белым пятном в электронном разуме цивилизации. А осмысление этих данных - задача ещё более неподъёмная. Поэтому быстро уяснив, что попавшийся уникум своими экстраординарными способностями способен восполнить данный пробел, он позаботился, чтобы странного историка осмотрели и исследовали лучшие врачи.