Страница 116 из 179
Трудно сказать, сколько времени Алексей пребывал в подобном оцепенении. Он пришёл в себя под воздействием столь поразившего его с начала беседы магнетического взгляда старой княгини, который на этот раз был направлен прямо ему в лицо и с каждой новой секундой всё сильнее давил, смущал, раздражал и будоражил. “Воистину, проклятые деньги достались мне! Чего же, чего они все от меня хотят?”
Княгиня дала понять, что нисколько не обеспокоена возникшей паузой, и своеобразно конкретизировала своё предложение.
— Граф, не замыкайтесь и смирите гордыню! Вспомните, сколько сильных мира сего мечтают об одной лишь возможности рядом с Ротшильдами просто постоять, а вас - они сами приглашают! Я нисколько не шучу, и если у вас есть охота, то встреча может состояться уже на предстоящей неделе.
— Благодарю, княгиня, я и не сомневаюсь в вашей искренности. Однако буду откровенен: чем глубже я погружаюсь в тайны финансов, тем всё менее чувствую себя подготовленным к тому, чтобы принимать новые обязательства и риски. Я не страшусь ответственности и не очень сильно боюсь, как мне кажется, даже самой смерти. Однако я привык опасности предвидеть и понимать. Здесь же - я ощущаю себя в глубоком тёмном лесу, где не видно ни дороги, ни сторон света. В таких условиях не просто трудно жить - трудно сделать даже вдох…
— Не понимаю вас, граф.
— Не понимаете? Тогда признаюсь: допуская по отношению к себе самое достойное отношение со стороны Ротшильдов и искренность их желания переговорить со мной, боюсь, что другие игроки до места встречи мне просто не дадут доехать.
— Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду то, что профессия финансиста - одна из наиболее опасных на земле. Их мартиролог за последние годы просто поражает - загадочные и нелепые на первый взгляд смерти и самоубийства, объединённые какой-то неумолимой расплатой за ту нечеловеческую власть над миром, которой обладают эти люди.
К удивлению Алексея, старая княгиня поспешила с ним согласиться.
— Да, это так,— ответила она с немного показным равнодушием.— Эта профессия по-своему тяжела и несчастна. Лично я предпочла бы смерть в волнах или на честном поединке, чем от петли, затянутой собственным телохранителем, или от прыжка с крыши небоскрёба. И конечно же, не от пули наёмного стрелка, которой, я полагаю, вы сейчас опасаетесь более всего. Однако смею вас уверить, что аккуратное ведение дел и соблюдение минимальных правил безопасности надёжно ограждают от подобного рода эксцессов. Тем более что ваши будущие партнёры - включая потомков Рокфеллера и отчасти Моргана - совершенно не заинтересованы убивать вас, ибо взамен благородного и умного собеседника, с которым можно конструктивно договариваться о разделе и управлении капиталами, без вас они рискуют получить менее комфортного переговорщика.
— Польщён вашими словами! Простите, это просто было какое-то наваждение… ночная грусть, не более того. Конечно же, я почту за честь вступить в общение с Ротшильдами, равно как и с другими ключевыми фигурами финансового ареопага… Думаю, что мы найдём общий язык. Обязательно найдём.
— Прекрасно, граф, прекрасно!— воскликнула княгиня, вновь таинственно улыбнувшись.— В таком случае позвольте мне дать вам несколько важных советов, дабы вы избегли бремени ошибок.
— Приму с вниманием и благодарностью.
— Хорошо. Первое, что я хочу вам посоветовать,— относитесь к делу, предстоящему вам, спокойно, без эмоций и трепета. Финансы индифферентны к человеческим проблемам, и те, кто этого фундаментального факта не признаёт, никогда не стяжают успеха и будут биты. Социальная ответственность, филантропия, предотвращение войн, борьба за мировую экологию - всего этого, о чём постоянно судачат газеты и переговариваются политики, для настоящего финансиста не должно существовать. Об этом нельзя даже думать. А если по каким-то причинам вам не будет давать покоя неустойчивое чувство, именуемое совестью,- вспомните, что у общества и тех же политиков имеются свои деньги и согласованные бюджеты, так что пусть они и занимаются решением тех проблем своими силами, не вовлекая вас.
— Я лишь хотел бы заметить…
Алексей попытался было что-то возразить, однако старая княгиня не позволила ему этого сделать.
— Прошу сперва выслушать меня, граф Алексей! Тем более что следующий совет, который я хотела бы вам сообщить, вполне объяснит только что услышанный. Запомните, что финансы - это надчеловеческая сущность. Надчеловеческая. Из рук людей исходили лишь робкие и непоследовательные импульсы к созданию дееспособной и гармоничной финансовой системы - ибо люди во все времена хотели, чтобы можно было легко и быстро платить, занимать в долг, испытывать удачу и надёжно фиксировать достигнутые результаты. Однако развитие финансовой системы очень скоро стало определяться не робкими человеческими усилиями, а мощными природными законами. Выйдя из эпохи младенчества, пережив кустарные и смешные попытки усовершенствования, финансовая система взяла разбег и обрела свой нынешний облик как часть действующих вне человеческого разумения космических сил. Этот факт трудно признать, однако легко прочувствовать: ведь подобно тому, как миллион лучших метеорологов, вооружённых лучшими спутниками и компьютерами, не в состоянии точно предсказать погоду, которую определяют космические вихри, хотя бы на десять дней вперёд, то точно так же ни один миллион финансистов и аналитиков не в состоянии ответить на вопрос, что через десять дней будет с курсами валют и котировками бирж. И дело здесь не в пресловутых “неопределённостях”, о которых твердят экономисты, вожделеющие об очередном Нобеле, а в непреложном моменте непостижимости. Ведь если бы речь шла только о “неопределённостях” - то с прогрессом компьютеров за последние полвека её однозначно стало бы меньше, однако ничего подобного не происходит.
— Вы думаете, что даже Ротшильды, Сорос или Баффет не в состоянии постигнуть, что происходит с банками и прочими финансовыми учреждениями?
— Если до конца - то не в состоянии. Однако они - хорошие финансисты, и потому в полной мере следуют только что изложенному мной принципу индифферентности. Ведь истинный финансист - это жрец, который бесстрастно принимает удары стихии и столь же бесстрастно взирает на новый восход в окружении наступившей после бури тишины.
— Если верить тому, что пишут о Соросе, то он - не вполне бесстрастен.
— Тем хуже для него. Но важно не это, граф Алексей! Принципиальной обязанностью финансиста является отрешение от большей части человеческих амбиций. Прежде всего, финансисту, способному выплатить самому себе любое содержание, не пристало задумываться о богатстве и его атрибутах. Зачем всё это? Те же Ротшильды, признаюсь, имея возможность питаться лобстерами, предпочитают овсяную кашу. Не пугайтесь, но для вас также должны умереть и такие чувства, как привязанность, дружба и любовь, поскольку на достигнутом вами Олимпе они никому не нужны.
— А что будет взамен?— спросил Алексей, высоко откинув голову на спинку кресла, чтобы не смотреть старой княгине в лицо.
— Взамен? Взамен не будет ничего,— прозвучало в ответ спокойно и отчасти равнодушно.— Если вы хотели услышать от меня сказку про райские кущи, то я хочу вас огорчить, их не случится. Вы опечалены?
— Да нет,— ответил Алексей, по-прежнему глядя в потолок.— Однако, наверное, вскоре появится медицинская возможность, чтобы банкиры жили по двести лет, вы это имеете в виду?
— Я вижу, граф, что вы по-прежнему пребываете под впечатлением фантазий, услышанных от князя Курзанского на пару с Альваресом Фабианом. Бросьте, ведь наш герцог - большой любитель приглашать разных шарлатанов, не слушать же их всех подряд! Продление человеческой жизни, даже если оно и состоится, нисколько проблемы не решит, так как умирать и в сто, и в двести лет одинаково неприятно. Просто исходите из того, что за соответствующим порогом для вас не будет ничего. Ничего, и точка.
— Откуда вы это знаете?
— Просто знаю и по дружбе сообщаю вам. Странно - ведь вы же, граф, вроде бы не были замечены в чрезмерной религиозности?